Дождь снова начался уже казалось в сотый раз за этот солнцеход, падая колючими холодными каплями с унылого серого неба, а ветер, что не стихал, вот уже несколько солнцеходов к ряду то затихая, то снова набирая силу, кидал эти капли в тех, кто осмелился покинуть свои теплые жилища, пронзая их тела до самых костей ледяными колючками. Редкие путники, кутаясь в накидки и плащи, старались как можно скорее убраться с улиц прибрежного логова, где близость великой водной глади только добавляла промозглости, окутывая все вокруг липким холодным маревом.
Один из немногочисленных путников свернул с главной тропы, пролегающей почти в центре логова, привлеченный яркими огнями одного из местных убежищ. Пройдя в забрызганную капельками грязи потертую дверь, сделанную из плотно подогнанных друг к другу довольно прочных отшлифованных временем стеблей, он оказался в полутемном помещении, где ему в нос тут же ударила смесь запахов еды и дешевых ароматных курильниц, которые использовали местные жители почти повсеместно.
Скинув отсыревший за время долгого пути плаща в лапы услужливо подбежавшего какого-то детеныша-подростка, он подошел к одной из расставленных по залу жаровен и какое-то время, довольно жмурясь и вытянув над ней лапы, наслаждался благословенным теплом и смотрел на неяркое свечение, исходившее от углей, лежащих в недрах жаровни. Они освещали призрачным светом могучую фигуру молодого льва, то и дело кто-то из посетителей заведения бросал на него любопытные взгляды, ибо представителей племени львов почти никто из них не встречал, по крайней мере в здешних местах.
Согревшись, он отошел от жаровни и расположился неподалеку на большой, хотя весьма грубо сделанной, каменной лавке, стоящей за одной из опор, на которых держалась крыша данного заведения. Она частично скрыла его от любопытных глаз. Он же, в свою очередь, стал лениво осматриваться, перебегая взглядом с одной фигуры на другую. Вокруг находились обычные посетители, судя по их виду, различные местные ремесленники и торговцы. Последних, правда, было куда меньше, похоже, сказывалось то, что в этот раз сезон дождей уж очень затянулся, что явно не располагало к различным путешествиям даже по торговым делам.
И это ему очень не нравилось, он так надеялся отправиться назад в родные земли, но найдется ли тот, кто отвезет его туда — в этом он не был уверен. А между тем его мысли неожиданно были прерваны тем, что вдруг ему на глаза попался тот, кого он никак не ожидал увидеть в этих краях. Одна из кап-служительниц, что разносили среди посетителей напитки и еду, явно принадлежала к племени гиен. Он слегка потряс головой, словно стараясь избавиться от наваждения. Но молодая самочка вовсе не собиралась исчезать. Даже наоборот, выйдя из тени, приблизилась к одному из развешанных на опорах светильнику, отчего оказалась полностью залита его ярким светом.
«Как она тут очутилась?!» — пронеслось у него в голове.
Насколько он знал, ее сородичи жили там, откуда он сам был родом, и их племена не продвигались так далеко на север. Но тем не менее, представительница этого весьма скрытного племени была прямо перед его глазами, всего в нескольких шагах от него. Продолжая наблюдать за ней, за тем, как она грациозно двигается, ловко передвигаясь между столами и посетителями, он вдруг почувствовал жгучее желание, которого не испытывал так давно, очень давно. Немного помедлив, он окликнул ее, а когда она снова оказалась недалеко от того места, откуда он за ней наблюдал, она тут же поспешила на зов:
— Чего желаете, мой господин?
Он окинул ее пристальным взглядом. Теперь у него улетучились всякие сомнения — она была из племени гиен. Молодая и стройная, разве что только несколько худощава. Но судя по поблескивающей в свете ближайшего светильника шерстке, вполне здоровая. Помедлив мгновение, он сделал заказ, а когда она принесла большую миску с поднимающимся над ней аппетитно пахнущим паром, он с наслаждением принялся уплетать один кусок за другим отлично приготовленного мяса. И все это время продолжал наблюдать за юной капой, то скрывающийся, то вновь появляющийся среди посетителей. С каждым мгновением он чувствовал, как интерес к ней все возрастает. Когда его миска опустела, он снова подозвал ее.
— Желаете еще что-то, господин?
— Хотелось бы узнать, сдаются ли в данном заведении комнаты?
— Да, желаете занять одну из них?
— Да, пожалуй.
— Хорошо, это будет вам стоить десять камней за ночь.
«Однако!» — пронеслось у него в голове при упоминании об оплате, но тем не менее хоть это явно было в разы дороже, чем можно было найти себе ночлег, он все же согласился.
Запустив лапу в свой кошель, достал требуемые камни. Капа немедленно забрала их и спрятала в складках своей одежды, после чего взяла светильник с ближайшей опоры и услужливо произнесла:
— Следуйте за мной, мой господин.
Он поднялся со своего места и последовал за ней куда-то вглубь общего зала. Пройдя между столами, занятыми посетителями, они подошли к лестнице, ведущей куда-то наверх. По-прежнему идя впереди, юная гиена, легко ступая по почерневшим от времени ступеням, так что ее шаги не были слышны, вела его наверх. Под его же тяжелыми лапами те то и дело поскрипывали и слегка прогибались. Пройдя несколько пролетов, они оказались в небольшом коридоре.
Миновав несколько плотно закрытых дверей, они остановились перед одной, которая была слегка приоткрыта. Они вместе вошли в нее и оказались в небольшой, но весьма уютной и, что слегка удивило юного льва, чистой комнатке. Между тем за пределами убежища с новой силой разошлось ненастье. Слышались завывания весьма усилившегося ветра, тугие струи дождя били в стены и окна, то и дело стал слышаться далекий рокот грома и вспыхивали вспышки молний.
— Здесь вы можете освежиться, мой господин, — произнесла его спутница, пройдя в дальний угол и повесив светильник на небольшое крепление в стене.
На полу стояла переносная купель, сделанная из растрескавшегося и выцветшего до желтовато-белого цвета куска ствола какого-то растения, немного напоминающее юному льву те купальни, что он посещал когда-то, оказавшись в поселении фенеков. О, как же давно это было, казалось, что даже уже и не в этой жизни. Он не спеша снял свою одежду и погрузился в теплую воду.
Молодая самочка стала расправлять стоящее посреди комнаты ложе. Пока она этим занималась, он внимательно наблюдал за ее грациозными движениями и чувствуя, как желание медленно овладевает всем его естеством. Смыв с себя пыль и грязь, он вышел из купели и, обтерпевшись тканью, лежащей на небольшой полке рядом с купелью, тихо подошел к капе сзади, не сводя с нее своих глаз, в которых все сильнее читалось его всепоглощающие желание.
Наконец, когда она почти закончила свое занятие, он подступил к ней вплотную и полуобняв наклонился к ее шее, прижал свой нос к ее шерстке, вдыхая ее пьянящий аромат. Как же давно он не чувствовал его, с тех самых пор, как покинул свое племя. Даже здесь, живя в доме Гарта, он ни разу не прикасался к самке. Енот на дух не переносил самок, и Мио, как его невольному гостю, приходилось с этим мириться. Но сейчас, чувствуя ее аромат и ее юное тело под своими лапами, прикрытое лишь тонкими одеяниями, так что они даже не скрывали ее тепла, желание буквально сжигало его изнутри с такой силой, что он едва мог сдерживаться, чтобы не накинуться на нее, словно изголодавшийся на такой лакомый кусочек.
Осторожно он будто невзначай расстегнул замысловатые застежки на ее плечах, удерживающие ее одежды. Похоже, луны полного возлежания ничуть не притупили его навыков. Ткань предательски поползла вниз, а он, слегка выпустив когти, провел по ее оголившейся спинке, отчего по ее телу пробежала легкая дрожь. Она постаралась отстраниться от него и, повернувшись к нему, мягко уперлась в его грудь, явно стараясь отстраниться. Однако он не собирался так просто отступать. Осторожно проведя по ее телу, нащупав застежки уже расположенные спереди, он ловко расстегнул и их, так что одежда сползла с ее плеч, обнажив почти полностью ее грудь.
Она попыталась остановить это и ухватилась за ткань, после чего слегка попятилась, но споткнувшись о уже сползший до пола край своей одежды, пошатнувшись и, вскинув для равновесия лапки, отпустила одежду, от чего та немедленно сползла настолько, что полностью оголила не только ее груди, но и весь ее торс, остановившись лишь где-то в районе ее бедер. Она попыталась было отступить еще, но тут совершенно неожиданно могучий лев слегка толкнул ее повалил на ложе. Прижав к нему ее верхние лапки над ее головой, он медленно провел своим горячим влажным языком по ее обнаженным грудям.
Она слегка вскрикнула, протестуя против этого, но ее слова потонули во внезапно раздавшемся очень близко грохоте очередного раската грома. А между тем ее темные соски, украшенные скромным украшением, сделанным из пары маленьких водных камней на тонкой цепочке, переливающимися в свете нежно-голубыми красками, предательски набухли. Она изогнулась, снова стараясь высвободиться из могучих объятий, но это лишь помогло молодому льву окончательно стянуть с нее одежду, отбросив куда-то в сторону.
— Не волнуйся, я заплачу, просто расслабься, — прошептал он, продолжая свои ласки.
Слегка выпустив когти, он провел по ее напряженному телу, покалывая ими ее в особых местах, отчего она почувствовала, как горячая волна вожделения вопреки воле заполняет ее всю без остатка, путая мысли и лишая воли к сопротивлению.
Между тем он снова и снова проводил своим горячим языком по ее грудям и ниже по обнаженному животу. Все попытки юной самки остановить его не приносили никакого результата, похоже, ее упорство даже еще больше распыляло его.
Она сжала свои бедра, стараясь не допустить их соития, но тот опустил свои лапы и, просунув под нее мягко, но сильно сжал ее ягодицы, отчего она поневоле ослабила их. В то же мгновение точным движением он раздвинул их, и не успела она опомниться, как почувствовала его налитый соками отвердевший фаллос внутри своего тела. Она снова вскрикнула и изогнулась, а в ее голове пронеслось:
«Как же он велик!»
А между тем он легкими толчками погружал его все глубже и глубже, отчего она то и дело вскрикивала от возбуждения. Но вот наконец она почувствовала, как в ее чрево исторглось его семя, а вскоре он лег с ней рядом на ложе, крепко прижав ее к себе. Через какое-то время она почувствовала его ровное дыхание. Она попыталась освободиться и уйти, но стоило ей пошевелиться, как тот, сонно что-то пробормотав, с новой силой сжал ее в своих объятиях и снова овладел ею. Еще несколько раз она попыталась ускользнуть, но каждый раз это заканчивалось лишь очередным их соитием. Наконец, совершенно выбившись из сил, она уснула.
Проснулась она от того, что кто-то нежно поглаживал ее живот. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней юного льва. Это тут же заполнило ее сознание воспоминаниями о прошедшей ночи. А между тем лев тихо заговорил:
— Как тебя зовут?
— Тики, мой господин.
— Тики?! Это же имя для детеныша.
— Так и есть, я не успела получить иного.
— Не успела, что же помешало этому?
— Его больше некому было мне дать, — с этими словами она поднялась с ложа и, поспешно подняв свою одежду, начала торопливо одевать ее.
Все это время юный лев сохранял молчание. Одевшись, она, опустив глаза и стараясь не смотреть на него, учтиво поклонилась и поспешила покинуть комнату. Как только за ней закрылась дверь, Мио блаженно потянулся и, вытянувшись на ложе, прикрыл глаза и незаметно снова уснул. Проснулся он уже тогда, когда в окно заглянуло солнце, направив свои яркие лучи прямо ему в нос, отчего он чихнул и сел на край ложа. Немного помедлив и прогоняя остатки сна, он не спеша подошел к уже совершенно остывшей купели и, отфыркиваясь, умылся, после чего оделся и вышел из комнаты. Спускаясь по скрипучей лестнице, вдруг услышал чей-то сердитый голос. Приостановившись, он прислушался. Голос доносился откуда-то снизу. Спустившись в основной зал, он увидел Тики — она виновато опустила голову и, слегка прижав уши, выслушивала ругань какого-то коротышки, в котором Мио распознал представителя одного из местных племен, а именно красных панд.
— У меня и так дела идут кое-как, а ты еще решила, воспользовавшись моим к тебе доверием, раздавать ласки за просто так!
Коротышка был так возмущен, что местами начинал шипеть, казалось, что на раскалённые камни капает вода.
— Но, господин, он говорил, что заплатит и…
— Ну да, конечно, сколько раз говорил — оплата вперед без исключения. Будь это хоть сами Древние.
Неизвестно сколько бы еще продолжал он эту гневную тираду, но Мио решил прервать его. Окончательно спустившись с лестницы, он громко окликнул коротышку:
— Эй, уважаемый, как я понимаю, вы и есть хозяин этого славного заведения?
Тот тут же смолк и, изобразив на своей морде самое радушное выражение, на которое только был способен, посмотрел на юного льва.
— Да, ваша милость, доброго вам солнцехода. Надеюсь, вы остались всем довольны?
— Более чем и готов достойно оплатить услуги вашей капы, — с этими словами он отстегнул от пояса кошель и протянул его владельцу убежища. Тот со знанием дела взвесил кошель на своей лапе, и его усики довольно затопорщились.
— Вы необычайно щедры, ваша милость, — почти промурлыкал он.
— Что же, ваша капа вполне этого заслужила. Я и впредь буду заглядывать к вам и хотелось, чтобы вы к тому времени откормили ее. Не люблю, когда самка гремит костями.
Коротышка поспешно закивал головой, с готовностью начав уверять юного льва, что когда тот придет к ним снова, Тики будет в самом соку, словно сладостный молодой плод.
Выслушав еще несколько любезностей от коротышки, Мио заказал себе еду, а удовлетворив свой аппетит, он надел свой плащ и шагнул за порог убежища, снова оказавшись на еще не успевшей полностью просохнуть после недавнего ненастья улице. Немного помедлив, он окинул все вокруг пристальным взглядом, сделал глубокий вдох и поспешил туда, где находились плывуны и их владельцы, и где он надеялся нанять один из них и наконец отправиться назад в родные земли.
Однако кое-что его сильно беспокоило — после того как он столь щедро оплатил свои ночные утехи с Тики, отдав за это большую часть своих солнечных камней, он сильно сомневался, что оставшихся у него хватит на оплату пути. Однако он надеялся найти Таула и, напомнив тому о том, что тот обязан ему жизнью, выторговать хорошую скидку на оплату путешествия.
«В конце концов, пусть Тики хоть немного порадуется своему существованию. Тем более это не продлится долго, ведь рано или поздно ее хозяин поймет, что его щедрый посетитель вовсе не собирается снова возвращаться в его заведение и для нее все вернется на круги своя», — думая так, он прошел почти через все логово и добрался до того места, где находились загоны водоходов.
Обходя их один за другим, он стал узнавать цену путешествия. К своему немалому огорчению, он понял, что оплата, по сравнению с прошлым их с Гартом путешествием, стала больше, так что ему точно не хватило бы даже на половину пути. С надеждой он стал расспрашивать о Тауле, но многие из погонщиков не знали о нем ничего, и только когда он обошел почти все загоны, нашел того, кто поведал ему, что тот уже долгое время не появлялся.
— Его загоны уже давно пустуют. Говорят, его нанял какой-то не то торговец, не то посланец. Еще до того, как пути стали безопасными, заплатив ему втрое больше обычного, и он отправился с ним в путь. С тех пор о нем не было никаких вестей. Я даже опасаюсь, что он вовсе не вернется, уж слишком суровые бури в этот раз наслали на нас Древние.
Эти новости окончательно повергли Мио в уныние. Похоже, ему ничего не оставалось, как отправиться обратно в жилище Гарта и просить того о новой сумме. От этих мыслей он испытал сильнейший приступ стыда, но ничего другого ему просто не оставалось. Окинув простирающуюся перед ним бескрайнюю водную гладь тоскливым взглядом, он понуро отправился назад, вглубь логова. Ему уже нужно было найти того, кто отвезет его назад и сделать это следовало до наступления темноты, не то придется снова останавливаться на ночлег в убежище, что чревато оставить там остатки солнечных камней. Он уже почти достиг того места, где, по словам тех, у кого он спрашивал по дороге, находились ездовые твердокрылы и их владельцы, и ему оставалось лишь сторговаться с одним из них, но тут он вдруг услышал странный шум. Не успел он поднять голову, как на него неожиданно налетели, да с такой силой, что он едва устоял на лапах. Инстинктивно он схватил нерадивого незнакомца, не давая тому продолжить его бег.
— Эй, отпустите! — заорал тот так истошно, словно его собирались съесть, никак ни меньше.
Мио хотел что-то сказать, но тут из толпы послышался окрик, явно предназначавшийся к беглецу, велевшему тому немедленно остановиться. Мио почувствовал, как его неожиданный пленник снова попытался вырваться из его лап. Внезапно с его головы свалился до того натянутый почти до самого подбородка капюшон, и Мио увидел, что это был детёныш из племени тигров, едва достигнувший отроческого возраста. Однако главное, что поразило Мио — его странный окрас: белый, с едва заметными полосками серого цвета, а его глаза были цвета великой водной глади.
На мгновенно его сердце сжалось. Перед его внутренним взором тут же промелькнул образ Лики, он словно вдруг увидел их детеныша. А между тем снова послышался грозный окрик, и из толпы выбежал грузный самец из племени кабанов. Его глаза налитые кровью, явно не предвещавшие ничего хорошего никому, на кого он направит свою ярость. В голове Мио промелькнуло предположение, что возможно, маленький беглец украл у того кошель, и теперь тот жаждал во чтобы то ни стало покарать воришку. При виде здоровяка маленький беглец с новой силой рванулся и наконец высвободился из слегка ослабивших хватку лап Мио, после чего стремглав бросился прочь, стараясь затеряться среди прохожих. Но грозный секач явно не собирался позволить тому это сделать. Мио преградил ему дорогу и попытался заговорить с ним:
— Эй, уважаемый, не стоит так сердиться из-за пригоршни камней. Я могу восполнить вашу потерю.
Здоровяк окинул его презрительным взглядом и попытался грубо оттолкнуть, но Мио ловко увернулся и подставил тому подножку, отчего тот грузно свалился, окатив все вокруг целым фонтаном грязи, в изобилии находящейся под лапами после прошедшего не так давно дождя.
— Ах ты, тварь! — взревел тот, поднимаясь на ноги и бросился на Мио, яростно размахивая своим оружием — небольшим зацепом, состоящим из несколько скрепленных между собой жилами твердокрыла колючими панцирями тихохода — небольшого по своим размерам безмолвного обитавшего на отмелях великой водной глади и имевший в качестве своей основной защиты невероятной прочности панцирь, снабженный множеством острых отростков.
Удар такого оружия запросто крушил легкую броню и уж тем более кости врагов, попадая по незащищенным местам. На Мио как раз и не было никакой защиты, кроме простого походного плаща, призванного защитить своего владельца от холода и ненастья, но никак не от оружия, тем более столь грозного.
Едва увернувшись от зацепа, он лихорадочно оглянулся в поисках хоть какого-то средства, чтобы защитить себя, и увидел лежащий на земле массивный стебель. Схватив его, он едва успел выставить его перед собой, защищаясь от нового выпада здоровяка. Зацеп обвился вокруг стебля. Воспользовавшись небольшим замешательством противника, Мио что было сил рванул стебель на себя, увлекая следом за ним и не успевшего отпустить свое застрявшие оружие секача. Тот, потеряв равновесие, пролетел мимо Мио и со всей силы врезался в опору стоящего рядом с местом их потасовки начеса. Удар был такой силы, что опора треснула и подломилась, так что навес угрожающе накренился. Послышался недовольный окрик, похоже, самого владельца строения, явно недовольного всем происходящим. Однако пока секач барахтался явно оглушенный ударом, пытаясь вновь подняться, Мио снова заговорил:
— Эй, может все-таки вы успокоитесь и мы поговорим спокойно? Я…
Договорить он не успел — совершенно неожиданно на его затылок обрушился всесокрушающий удар, от которого у него мгновенно потемнело в глазах, а сам он рухнул на колени, стараясь удержать свое сознание.
— Как вы, господин Хард?
— Не важно, главное — не упустите его высочество. Если он снова убежит, его величество со всех нас шкуру сдерет.
— Не беспокойтесь, его найдут двое моих следопытов идут по его следу, а что делать с этим невеждой?
— Отправьте его в яму, потом им займусь. Пока надо нагнать наследника.
Прежде чем тьма окончательно поглотила Мио, он успел почувствовать, как кто-то грубо схватил его и куда-то поволок. Очнулся Мио в почти полной темноте, мрак вокруг рассеивал лишь едва теплящийся светильник, закреплённый где-то в углу небольшой каменной комнатушки. Жаль только, что он не мог рассеять вонь, от которой его сильно мутило. Он попытался пошевелиться, но тут же обнаружил, что его сковывает надетый на его шею твердый обруч, который был вмурован в каменистую стену каморки. И хотя его лапы были совершенно свободны, этот обруч надежно удерживал его на месте.
Все попытки снять его или вырвать из стены оказались лишь пустой тратой сил. Окончательно убедившись в невозможности освободиться, Мио затих и постарался расслабиться, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Он стал вспоминать все, что с ним произошло, но долго предаваться размышлениям ему не довелось. До его ушей донесся гул чьих-то шагов, а вскоре в его каморку зашел облаченный в легкую броню самец, по виду напоминавший представителя племени шакалов, насколько в неясном свете это мог понять Мио.
Представитель этого племени насколько успел узнать Мио, пока пребывал в доме Гарта, как и в его родных землях в основном занималось тем, что были наемниками и выполняли другую мелкую работу по охране тех, кто им платил, стараясь однако при этом не ввязываться ни в какие серьезные схватки. Этот, похоже, стал стражником и охранял пленников.
Страж молча поставил на грязный каменный пол грубую сделанную миску, в которой лежало нечто, что пахло немногим лучше окружающего смрада. Мио попытался заговорить с пришедшим:
— Эй, где я нахожусь?
Незнакомец смерил его презрительным взглядом.
— Там, где и полагается тому, кто пытался похитить наследника нашего правителя, — грубо пробурчал он и вышел прочь, снова оставив Мио наедине с его невеселыми мыслями.
«Значит он не ослышался, когда тот секач говорил, что им нужно догнать его высочество. Получается, тот белый тигренок — сын местного вождя».
Все это точно не сулило ему ничего хорошего, особенно, если его посчитают похитителем.
«И угораздило вмешаться во все это и винить во всем произошедшим никого, кроме как самого себя».
Но все-таки снова и снова вспоминая того детеныша он понимал, что и теперь бросился бы тому на помощь. Время тянулось мучительно долго, еще несколько раз ему приносили тошнотворную еду, к которой он так и не смог прикоснуться, несмотря на все нарастающий голод. Но вот наконец пришло несколько закованных в легкую броню стражей. Один из них снял с шеи обруч и, направив на него острые пики почти касаясь его шкуры, велели ему идти с ними.
Покинув каморку и пройдя по кажущимся бесконечными все так же слабо освещенным коридорам, где то и дело появлялись такие же каморки, в которой все это время находился сам Мио, они наконец вышли наружу. Оказались в месте, что по виду напоминало внутренний двор, огороженный со всех сторон высокими каменными стенами. Мио внимательно огляделся, раздумывая: не попытаться ли ему вырваться и сбежать? Хоть стражей и было несколько, он без труда мог их раскидать, даже несмотря на то, что все они были вооружены, но вот преодолеть стены… Смерив их взглядом и решив, что ему не хватит прыти преодолеть их высоту, до того как будет призвана подмога, и его снова схватят. Так что он все-таки решил положиться на волю Древних и смиренно продолжать идти туда, куда его вели, лишь надеясь, что этот путь не закончится местом его казни.
Они снова вошли в какую-то арку и оказались в огромном коридоре, но на этот раз разница была не только в размере, но и в том, что здесь не было и малейшего признака смрада. Немного попетляв по его разветвлениям, они вошли в какой-то зал. Там в свете сияния солнечного лика на постаменте возвышался огромный камень, изукрашенный различными замысловатыми узорами свивающийся в причудливые знаки. При виде этого камня Мио поневоле вспомнил своего отца, восседающего на почти таком же камне. И как он на этом камне восседал, одетый в богато украшенную броню — огромный самец, принадлежавший к племени тигров. Его рыжая шкура, покрытая черными полосками, а также многочисленными шрамами, свидетельствующими о том, что их носитель не гнушался схваток, была украшена россыпью уже седеющих прядей, а сам он хмуро взирал на окружающих из-под густых, почти совсем седых бровей. Похоже, он был даже старше, чем отец Мио.
Пленника подвели к основанию постамента и, слегка уколов кончиками пик, заставили опуститься на колени. Несколько мгновений владыка смотрел на покорно склонившего голову юного льва, после чего жестом приказал страже удалиться. Те немедленно выполнили его приказ, а когда за ними закрылись тяжелые двери, он наконец заговорил:
— Итак, вы именно тот, кто умудрился одолеть одного из моих самых сильных воинов, помешав тому исполнить свой долг наставника моего неугомонного отпрыска?
— Ваше величество, поверьте, я не знал, что тот детеныш — ваш сын. Мне казалось, что он попал в беду, и я лишь хотел помочь ему и решить все миром.
Мио старался придать своему как можно больше искренности. Между тем повелитель продолжил:
— Похоже, ваш поступок хоть немного вразумил моего непутевого детеныша. Он с таким жаром встал на вашу защиту, полностью признав, что все, что произошло между вами и его наставником, случилось исключительно по его вине. Такого поведения я лично от него ни разу не наблюдал, так что мне даже захотелось лично посмотреть на того, кто вдруг так сильно смог на него повлиять. Могу я узнать ваше имя?
— Вы преувеличиваете мои заслуги, ваше величество. А что касаемо вашего вопроса, к сожалению, я не в силах ответить на него, у меня нет имени.
Мио опустил глаза, чувствуя, как все внутри него сжалось. Владыка, сделав небольшую паузу, снова заговорил:
— Как бы там ни было, вы тем не менее смогли одолеть его главного наставника, чего так же никогда не бывало доселе. Так что я хотел, чтобы именно вы стали его наставником. Возможно, именно вы сумеете вложить в его упрямую голову хоть немного разумности. Само собой, ваша служба будет мной хорошо оплачена, да и звание наставника вполне может хоть и не полностью, но все же заменить вам имя.
От этих слов Мио почувствовал, как в голову ему прилила горячая волна. Он с трудом верил в то, что все, что с ним происходит — реальность. И все же, если он согласится, это означало, что он на неопределённое время, а может даже на очень и очень долгое, не сможет вернуться назад в свои родные земли, найти Лику и своего детеныша. С трудом переведя дух, он с немалым трудом подыскивая слова произнес:
— Я бесконечно благодарен вам, ваше величество, но то, что произошло между мной и наставником вашего сына, была лишь чистая случайность. Так что думаю, я вряд ли смогу научить его чему-то большему, чем его нынешний наставник.
Мио замолчал и на какое-то время в воздухе повисла тягостная пауза. Юный лев видел, как начал хмуриться его собеседник, нервно подергивая усами. Похоже, он изрядно вывел того из себя.
— Что же, касаемо того, что ваша победа над Харлом была случайностью, это ведь легко проверить, тем более тот и сам не прочь это сделать, — произнес он слегка раздраженным тоном, что только подтвердило опасение Мио, что его отказ точно не пришелся седому тигру по нраву.
Он поднялся со своего места и жестом приказал Мио следовать за ним. Предчувствуя, что сейчас произойдет нечто мало для него приятное, он покорно последовал за владыкой. Выйдя из зала через небольшие двери, находящиеся в глубине зала за возвышением, они оказались на небольшой террасе. Там Мио увидел стоящего посреди площадки того самого секача, который преследовал юного тигренка. Тот был одет в весьма легкую броню, и, насколько мог судить Мио, при нем не было оружия. При появлении своего владыки тот склонился в почтительном поклоне.
— Итак, пришло время нам всем проверить: является ли то, что между вами произошло тогда на площади, случайностью или нет.
Секач недобро ухмыльнулся. Похоже, ему не терпелось поквитаться с Мио за свое позорное поражение, да еще на глазах его юного подопечного. Сжав кулаки, он подступил к Мио и, яростно взревев, попытался тому нанести удар, но тот ловко отскочил в сторону, отчего его противник пошатнулся, увлекаемый силой своего собственного удара. На этот раз, несмотря на всю свою злость, он действовал более разумно и смог устоять на ногах. Тем временем Мио оказался за его спиной и, выпустив когти, полоснул по его массивной шее — на его загривке появились кровоточащие глубокие царапины.
— Ах ты!!! — взревел он и попытался схватить Мио, но тот снова успел в последний момент отскочить, так что могучий секач схватил лишь пустое место.
Какое-то время они так и кружили друг вокруг друга, стараясь найти слабое место. Но вот наконец Мио представилась такая возможность — уже порядком уставший за ним гоняться Харл неловко размахнулся, стараясь ударить Мио, но тот, ловко поднырнув под его кулак, что было сил вонзил когти в его брюхо, рванув после этого на себя. По животу секача побежала кровь, тот захрипел и сильно пошатнулся. Но уже спустя несколько мгновений он выпрямился и уже снова попытался ринуться в новую атаку, но тут бой был остановлен самим владыкой.
— Довольно.
Харл замер на мгновение, но затем, наградив Мио испепеляющим взглядом, покорно поклонился своему господину и поспешил прочь с террасы, при этом что-то невнятно бормоча себе под нос.
— Вы доказали, что являетесь отличным бойцом, и мой сын не просто так восхитился вашим мастерством. Итак, вы примите мое предложение стать его наставником?
— Прошу меня простить, ваше величество, но я не могу.
Мио замер, ожидая, что сейчас на его голову обрушится весь гнев владыки. Тот, лишь помедлив немного, глубоко вздохнул и тихо произнес:
— Что же, раз так, не буду вас больше задерживать.
Мио со словами благодарности отвесил ему глубокий поклон и поспешил прочь. Не успел он еще покинуть пределы обители владыки, как к тому буквально ворвался, не обращая внимание на сердитые окрики младших наставников, его неугомонный наследник. Он замер лишь, оказавшись перед возвышением, где на своем месте восседал его отец, и вопросительно посмотрел на него. Тот же, помедлив мгновение и одарив его суровым взглядом, явно не одобряющим подобного поведения, твердо произнес:
— Если ты так желаешь, чтобы этот лев стал твоим наставником, тебе придется самому уговорить его.
Его слова слегка смутили маленького тигренка, но замешательство его длилось недолго. Снова сорвавшись с места, словно внезапно подхваченный порывом ветра пожухлый лист, он стремглав бросился прочь из зала, вновь не обращая внимание на возмущение тех, кто безуспешно пытался поспеть за ним.
Вскоре после своего невольного знакомства с местным владыкой Мио оказался за пределами логова, в котором он так надолго задержался. Стремясь как можно скорее покинуть границы логова, он не стал тратить время на поиск ездового твердо крыла и того, кто отвез бы его назад, в дом Гарта. Похоже ему снова придется злоупотребить его гостеприимством.
Он шел по пыльной дороге, погруженный в тяжелые мысли. То и дело ему на ум приходили мысли о маленьком наследнике — он должен был бы злиться на того за все, что ему пришлось пережить из-за него, но он не мог. Вдруг за его спиной послышались шаги. Оглянувшись, он увидел приближающегося всадника верхом на твердокрыле.
Мио посторонился, дабы всадник мог беспрепятственно проехать мимо, но тот вместо этого, обогнав его, неожиданно перегородил ему путь своим безмолвным. Приблизившись к нему, Мио понял, что всадник — это тот самый белый тигренок. Тихо выругавшись, он попытался обойти безмолвного, но когда он с ним поравнялся, тигренок спрыгнул с него и, подбежав к Мио, заговорил:
— Прошу, не уходите.
Мио остановился и окинул его пристальным взглядом.
— Возвращайтесь назад к вашему наставнику, ваше высочество.
— Но я хочу, чтобы вы им стали. Мне не найти более лучшего наставника, чем вы. Прошу, станьте им для меня.
И тут он сделал то, чего Мио никак не ожидал — тигренок, смиренно прижав уши, низко склонил голову.
— У вас уже есть отличный наставник, который может научить вас многому. Если вы, конечно, перестанете от него убегать, а будете прилежно перенимать от него все то, что он вам дает.
— Вы лучше его, вы доказали это.
Мио промолчал в ответ и, лишь обойдя безмолвного, снова зашагал прочь, но маленький проситель, похоже, не собирался так просто сдаваться. Он пошел за ним следом, стараясь не отстать. Какое-то время они так и шли молча, в итоге Мио надоело — он остановился и окинул своего юного преследователя хмурым взглядом.
— Возвращайтесь к себе. Я все равно не изменю своего решения и ваше упрямство ни к чему не приведет.
— Я не уйду, пока вы не согласитесь учить меня, пусть даже мне придется следовать за вами до самой обители Древних, — произнес тот упрямо и посмотрел Мио прямо в глаза, стойко перенося его тяжелый взгляд.
Мио устало вздохнул:
— О, Древние, и за что только мне все это? Зачем вам учиться у того, у кого даже имени нет?
— Мне это не важно, я должен стать самым сильным воином и готов учиться хоть у самих отверженных.
— Зачем, почему?
— Потому что я хочу доказать всем, что я сын своего отца.
— Что?!
Мио от удивления даже перестал сердиться, видя, с какой искренностью юный преследователь произнес эти слова, полные какой-то внутренней потаенной горечи и даже отчаяния.
— Все вокруг шепчутся, что я вовсе не его сын. Я хочу всем им доказать, что я сын своего отца и заткнуть их поганые рты, — последние слова он почти прокричал, и в его голосе перемешались злость и боль. Даже его дыхание вдруг стало неровным.
Что-то в его словах вновь тронуло потайные струны сердца Мио. Он не мог вот так просто отвернуться от маленького бунтаря. Помедлив мгновение, он подошёл к нему и опустил свою лапу ему на плечо.
— Хорошо, я, пожалуй, смогу кое-чему вас обучить, но взамен вы будете беспрекословно слушать и выполнять все, что я скажу.
Мордочка тигренка буквально засияла, он с готовностью закивал головой.
— Да, наставник.