И Барби на своей маленькой машине пустилась в далекий путь в поселок Восточный, в заповедный лес.
Разумеется, она не рассчитывала, что может довезти деда Ивана оттуда домой, но ей надо было знать, где он и что с ним.
Приехав на конечную остановку автобуса в поселок Восточный, она нашла там только двух собак, которые ругались из-за кости.
К сожалению, Барби понимала язык собак и смутилась.
Собаки вели себя, как иностранные туристы в чужой стране, где никто их не понимает, и совершенно не стеснялись в выражениях.
Одна из собак прокричала:
- А чтоб ты оказалась в капкане, сука, где подох твой седьмой муж дядя Тузик!
Барби тут же на вежливом международном языке спросила, где этот капкан.
Собаки не растерялись, прижали кость каждая одной лапой и дружно показали другими лапами направление.
- А кто ставит этот капкан? - спросила Барби на международном языке.
Собаки ответили громким и возмущенным лаем, что ставит этот капкан малый по кличке Чума, ему уже двенадцать лет, и пять лет от него нет никакого спасения.
У парня три рогатки, капкан и мама-пьяница, которая одобряет поведение сына и охотно варит суп из голубей, а то и из собак, так как в доме нечего есть, она все пропивает.
Барби помчалась в указанном направлении (собаки, разумеется, побежали ее провожать, причем одна из собак скакала с костью в зубах, окончательно победив), и скоро на своем маленьком автомобиле, который умел ездить и без дороги, она доехала до места, где мальчик по кличке Чума обычно ставил свой капкан.
Дедушка Иван лежал там без сознания с капканом, замкнувшимся у него на руке н это был как бы металлический браслет с острыми крючьями внутри.
Рядом с дедом валялась его сумка, в которой находилось что-то бугристое.
Видимо, дедушка нашел большой наплыв на пне, провозился с ним дотемна, отпиливая свою драгоценную находку, и не заметил, как задел капкан.
Барби мгновенно освободила деда, подула на него, достала из воздуха крошечный пузырек с ярко-зеленой, светящейся во тьме жидкостью (это была волшебная зеленка) и смочила им окровавленную руку деда.
Дедушка Иван глубоко вздохнул и, кряхтя, встал на ноги.
- Гм-гм,н сказал он сам себе.н Угораздило споткнуться.
Он даже не понял, что был ранен и пролежал на земле несколько часов.
Дед Иван поднял с земли свою сумку и, пошатываясь, побрел неведомо куда в темноте.
Разумеется, Барби Маша не показалась ему, она стояла в стороне, но попросила обеих собак довести деда до поселка.
Собаки с радостью (одна из них не выпуская кости изо рта) побежали вперед, оглядываясь, и дед почему-то пошел следом за ними.
А вот Барби никуда не делась, она молча стояла и ждала.
Вскоре послышался топот, и к месту происшествия прибыл сам охотник, мальчик по имени Чума, которого боялись все собаки, птицы и кошки поселка Восточный.
Осмотрев пустой капкан, мальчик Чума громко выругался и тут же неожиданно для себя превратился в лису.
Растерянно повертевшись на месте, новоявленная маленькая лиса мигом угодила в капкан и громко завопила.
Капкан прокусил лисе ее тонкую ножку.
Барби продолжала стоять под ближайшим деревом.
Тут опять раздались шаги, на этот раз тяжелые и неуверенные: это поспешала вслед за своим сыном-охотником его мамаша, прозвище которой было Шашка.
Шашка ворчала:
- Есть он хочет! Я т-тебе дам воровать у матери! Я тебя знаю, где ты есть! Я т-тебя поймаю! Кто взял цельную селедку?
С этими словами Шашка выбралась на небольшую поляну, где скулила молодая лиса, попавшая в капкан.
Увидев мать, лиса издала крик радости и, волоча ножку с капканом, потащилась к Шашке со стонами.
Барби хорошо поняла, что кричал лисенок:
- Мама, мама! Как хорошо, что ты меня нашла! Помоги мне! Мне больно!
Мать же по имени Шашка бормотала:
- Ща я тебя поймаю... Шкуру сворочу... Мясо сварю...
Неуклюжими, непослушными пальцами она открыла капкан, вытащила лисенка и стала ругаться:
- Одна кожа да кости! Чё тут варить? Шкура драная - и все! Шею тебе свернуть - и все!
Она бросила лисенка оземь (лисенок взвизгнул) и снова привела в боевую готовность капкан, довольно умело для своих толстых пальцев.
После этого она повернулась уходить.
Лисенок завопил:
- Не бросай меня, мама! У меня льется кровь! Я подохну здесь!
А мама его громогласно выругалась и сплюнула, вытирая окровавленные руки о куртку, но тут же превратилась в большую волчицу, грязную и драную.
И, как все волки, она быстро нанюхала кровавый след лисенка.
С ворчаньем большая грязная волчица кинулась к лисенку, который, скуля, пытался отползти, и уже разинула над ним свою жадную пасть...
Но немедленно угодила лапой в капкан!
И, забыв обо всем, она завыла: