— Едут! Едут! Княгиня с княжичами прибыли! — прокричал кто-то в толпе, собравшейся подле крепостных стен Рюрикова Городища.
Новугородский люд заволновался, напирая на дорогу, ведущую к воротам Городища, желая получше разглядеть приближающуюся узорчатую колесницу с навесом, убранным богатыми тканями. На колеснице восседала княгиня Ростислава, супруга князя Ярослава Всеволодовича, в окружении малолетних детей своих: дочери Марии, пятилетним Михаилом и двухлетними Даниилом и Ярославом — уродившимися двойней — и годовалым Константином. Рядом с колесницей верхом на коне размеренно ехал Александр, коему в месяце травень(1) как раз исполнилось четырнадцать лет. Народ, глядя на княжеских детей, зашептался меж собой, говоря, что своей способностью производить на свет сыновей князь Ярослав пошел в своего отца — Всеволода Большое Гнездо, прозванного так за обилие сыновей в своем роду.
Наибольшее любопытство новугородцев вызывал Александр.
Когда в начале месяца изок(2) по столице Новугородской Вольницы пронесся слух, что вместе с княгиней в Новугород возвращается из ссылки Александр, то многое число горожан захотели воочию увидеть нашумевшего в их землях княжича. В народе ходили сплетни о подвиге княжича, переодевшегося своим слугой и сражавшегося наравне с мужами в самом сердце сечи — вызывая в сердцах простых людей невольное восхищение храбростью и безрассудством Александра. Чернь со свойственной ей сентиментальностью не могла не проникнуться приязнью к молодецкой удали княжича и его боевому успеху. Даже побасенки и песни складывал народ об Александре, потешая свои сердца. И потому сбежались люди со всего Новугорода поглазеть на Александра — будто на былинного богатыря.
— Ох, княжич-то еще краше стал! — восклицали девки и бабы, провожая взглядами Александра.
— Побойтесь глазеть-то, а то ведь ноги подкосятся! — раздавались ехидные смешки тут же в толпе. — Вот как свалитесь под копыта его коня!
— А я и не против поваляться! — ответствовала острякам наиболее бойкая из девок.
— Вот бесстыжая! Тебе за такое пчелу на язык посадить надобно! Трещать меньше будешь!
Александр, горделиво не обращая внимания на собравшуюся толпу и народные толки вокруг него, миновал ворота крепостной стены Городища и скрылся от их глаз. А когда за стены проехал последний дружинник из числа княжеского сопровождения и врата крепости закрылись, новугородские ротозеи с сожалением зашумели. Хотелось им увидеть поболее того, что удалось мельком разглядеть! Но, увы, запрещено было простым людям переступать границу, отделявшую княжескую вотчину от новугородских земель.
Потоптавшись немного перед запертыми вратами, народ начал расходиться.
Это лето обещало им вдоволь зрелищ! Вскорости зазвенят свадебные колокола на венчании княжича Федора и черниговской княжны Улии. Для этого и съезжаются в Новугород высокородные лица! Вот приехала княгиня Ростислава с детьми, скоро прибудет Михаил Черниговский с супругой и дочерью, а также братья Ярослава Всеволодовича с семьями. Богатая да знатная будет свадьба! С поистине княжеским размахом собирается Ярослав женить своего первенца! Ну а вместе с князьями погуляет на славу и весь Великий Новугород!
За крепостными стенами детинца оживления было не меньше, чем снаружи.
Обитатели Городища, высыпав из жилищ, приветствовали княгиню и княжеских отпрысков земными поклонами. Князь Ярослав Всеволодович встречал супругу и детей, стоя на крыльце. Княгиня, не спуская нежного взора с супруга своего, передала младенца Константина на руки мамке-няньке, и поспешила выбраться из колесницы. Приблизившись к Ярославу, она сначала почтительно поклонилась ему, а затем поцеловала руку, что он ей подал.
— Исполать тебе, наречённый мой супруг! — прошептала, едва сдерживая слезы, Ростислава.
И как ей было не заплакать? Ведь так редко она видела мужа своего! Наездами бывал Ярослав в вотчине своей — Переяславле-Залесском — приедет, проведет с ней несколько ночей, и снова уезжает! А она оставалась в тереме вынашивать его детей да тосковать подле оконца! И хоть умоляла она мужа забрать её с собой в Новугород, дабы могла она согревать его своей кроткой любовью, не торопился Ярослав исполнять её моления. Злые языки шептали на ухо княгине, что и без нее есть кому согревать постель князя долгими ночами — полно вокруг него и девок теремных и баб в селениях, не решавшихся отказать князю в ласке. От слухов этих обливалось кровью сердце Ростиславы, а глаза не пересыхали от горьких слез… Но сейчас, оказавшись подле любимого мужа, она и думать забыла обо всем дурном и если и заблестели на ее глазах слезы — то только от переполнившего её сердце счастия.
По очереди она протянула руки сыновьям своим, уже несколько лет почти неотлучно жившим в Новугороде — Андрею и Федору — и те с поклоном коснулись губами ее пальцев. Андрей, как и мать, обладавший тонкой душевной натурой, не мог сдержать радостных слез при этом.
— Матушка! — выдохнул он, расчувствовавшись.
Ярослав тем временем взирал на Александра. Тот, откинув в сторону плащ-корзно, спешился с коня и, обнажив свои отросшие до плеч русые волосы, направился к хоромам. Поклонился он отцу со всей учтивостью, но не заметил на его лице Ярослав следов волнения сыновьего, вызванного встречей после разлуки с отцом — и, не отыскав чувств этих, вдруг огорчился сильнее, чем ожидал от самого себя. Равнодушно держит себя Олекса, будто все равно ему — простил его отец или нет!
Неужто гневится его сын на отца своего?..
Гневится за то, что после военной победы над латинянами и подписания мирного договора — по условиям которого теряли ливонцы часть земель Дорпатского епископства в пользу Пскова — отослал Ярослав своего сына сразу же в Переяславль-Залесский. Не позволил князь сыну даже ненадолго заехать в Новугород, а прямо из Пскова снарядил охранный отряд, который под строжайшим надзором сопроводил Александра в переяславские земли.
«За содеянное останешься в ссылке, покуда я тебя не прощу! И никакой тебе охоты да прогулок конных! Никаких тебе забав не оставлю, никакой отдушины! — объявил Ярослав сыну перед отправкой в Переяславль. — Будешь у меня сидеть за стенами детинца вместе с бабами! И только попробуй ослушаться моего приказа! Узнаю, что самовольничаешь — и правда сошлю в такой медвежий угол, где и речи человеческой не слышно!»
Помимо угроз этих, распорядился Ярослав денно и нощно следить за его сыном — на случай, если сумасбродство все же возобладает в Александре и попытается он податься в бега, как и обещал. Как ни крути, но упрямства Александру было не занимать! Вполне он мог, поддавшись своей горячей крови, рискнуть улизнуть из-под отцовской опеки да и пойти шататься по миру как вольный ветер.
Однако, вопреки его опасениям, Александр вытерпел ссылку без единой проказы. Это внушило Ярославу надежду, что усвоил сын преподанный ему урок — и что впредь тот станет куда более покладистым. Удовлетворенный поведением Александра, Ярослав разрешил тому сопровождать Ростиславу в Новугород на свадьбу Федора и Улии Черниговской.
И, конечно, не собирался Ярослав впредь пускать на самотек поведение сына!
В одиночку воспитывать Александра в нужном русле казалось Ярославу трудной задачей и князь понимал: нужен тут Мусуд, который имел на княжича значительное влияние. Однако вернуть татарина в подчинение Александра означало для Ярослава отступить от своего же условия, выставленного им сыну: не должен Мусуд снова стать его воспитателем и охранителем. Нарушить это условие значило показать, что Ярославу не хватает дальновидения и силы воли, чтобы держать сына в узде.
Однако, обмозговав всё, князь придумал, как разрешить дело: он не станет назначать татарина охранителем и наставником Александра — вместо того, поставит он Мусуда воеводой над сотней лучших ратников, а уж в эту сотню определит сына для прохождения ратного учения. Так Ярослав и от слова своего не отступится и соблюдет традицию: ведь после боевого крещения княжича следовало направить служить в дружину, дабы тот постигал все тонкости не только боевых действий, но и обыденного воинского распорядка.
Однако сообщать о своем решении кому-либо, князь покуда не торопился.
Хотел он дождаться возвращения Александра из ссылки и поглядеть, насколько сын уразумел его внушения! Всерьез беспокоила Ярослава непокорность Александра! Кабы не стал его упертый нрав причиной разлада меж отцом и сыном в будущем! Нужно сейчас, покуда Александр еще не возмужал достаточно, найти на него управу и добиться полного подчинения отцовской воле. Ибо много больших ожиданий Ярослава связаны были с Александром! А коли так — то надо отшлифовать сына таким образом, как виделось отцу правильнее. И если увидит он, что готов Александр проявлять смирение и послушание сыновье в должной мере, то оставит он его в Новугороде под опекой Мусуда. А вот если нет… Нужно будет сызнова сослать его в Переяславль и запереть в четырех стенах, пока не возьмется его отпрыск за ум!
Сейчас, озирая холодный облик Александра, князь начал осознавать: что-то переменилось в его сыне за те месяцы, что провел он в ссылке. Раньше, стоило Александру увидеть отца после разлуки, то загорались его глаза радостью — и легко в них читались и почтение и детская привязанность к отцу. То грело Ярославу сердце! А что теперь? Глаза сына похожи на запертые накрепко двери, за которыми невозможно увидеть ни мыслей его, ни чувств. Закрылся Александр от него, отгородился стеной равнодушия…
«Полно о чепухе думать! — осадил сам себя князь. — Ишь, дуется мальчишка на меня! Ничего, меня этим не проймешь!»
В честь приезда семьи, Ярослав распорядился накрыть столы во дворище и закатить пир да гуляния.
Княгиня Ростислава, восседая подле мужа во главе стола, ощущала истинное женское умиротворение. Как же ждала она этого мгновения! Вот и вся семья в сборе! Она подле Ярослава — и он даже дозволил ей на людях проявить супружеское участие и положить ладонь на его руку — а рядом с ними их дети. И чувствует она гордость за то, что есть у нее такая семья!
— Светишься ты вся, матушка! — с улыбкой заметил тогда Андрей.
— То с радости, милый мой, — заулыбалась в ответ Ростислава. — Вот бы каждый день походил на этот!
Андрей перевел взор свой на молчаливого по своему обыкновению Александра. Тот являлся для него примером для подражания и хотел Андрей перенять от него хотя бы толику его стати, покорявшей сердца окружающих. Ради этого Андрей и стремился заполучить в кормильцы Мусуда, полагая, что именно благодаря татарину его брат в столь юном возрасте уже прославился на Новугородской земле своими боевыми достоинствами.
К великой печали Андрея, Мусуд отказался стать его кормильцем, предпочтя вернуться в гридники к князю. Вопреки всем мольбам Андрея, князь Ярослав и не подумал принуждать татарина становиться его наставником. Пытался Андрей и уговорить Мусуда и подкупить — всё без толку! Освободившись от обязанностей кормильца и телохранителя, тот вернулся к своему первоначальному ремеслу — стал выполнять военные и политические поручения князя. Ранней весной, еще до наступления половодья, Мусуд в должности воеводы ходил с дружиною поход на северо-восток Новугородской Вольницы, подавляя непокорные языческие племена. Князь остался так доволен успешно совершенным походом и размером доставленной Мусудом военной добычи, что щедро наградил татарина и всем прочим воеводам ставил его в пример.
— Олекса! Отрадно, что воротился ты, — заявил Андрей, обращая внимания брата на себя. — Помоги уж ты мне! Уговори Мусуда стать моим кормильцем!
Александр отнесся к его просьбе пренебрежительно:
— Я Мусуду больше не господин. О сём проси батюшку.
Вздохнул Андрей удрученно: знал он, что с отцом заводить об этом речь бесполезно.
Их отец, услышав разговор сыновей, не преминул воспользоваться возможностью поддеть Александра:
— А что же, Олекса, не хочешь внове удаль свою показать? Не сразишься ли в потешном поединке? Али заржавел ты за то время, что сиднем сидел в Переяславле, а?
Ему удалось добиться хоть какого-то проявления чувств у Александра: тот слегка побледнел от его насмешки. Но ответить отцу он ничего не успел — вмешалась княгиня Ростислава. Видела она, как неприятны были пасынку речи Ярослава и испугалась она, что такой светлый для неё день будет омрачен трениями между Александром и отцом его.
— К чему затевать бой, хоть и потешный? — ласково обратилась она к своему супругу. — Сердце мое песни хочет слышать да пляски задорные видеть, а не драку.
К её удовольствию, Ярослав пошел на уступку:
— Коли так, не стану я огорчать княгиню, — снисходительно проговорил он. — Пускай твое сердце позабавится, душа моя!
Княжич Федор исподтишка бросал на Александра угрюмые взгляды. Не успел тот возвратиться в Новугород, как уже встал у первенца Ярослава костью в горле! Те пять месяцев, что провел Александр в Переяславле-Залесском, стали для Федора едва ли не самыми счастливыми в его жизни — ведь исчезла угроза, которую непрестанно ощущал старший княжич со стороны брата. Угроза его первенству в глазах отца, угроза его преуспеянию на ниве восхождения на княжеский столец! Лелеял Федор надежды, что князь-батюшка осерчает на Олексу настолько, что и вовсе оставит того в Переяславле и не позволит тому вернуться в Новугород… Но вот Александр здесь, в Новугородской Вольнице! И опять все вокруг только и говорят о нём, смакуя подробности его смелой проказы в битве на Омовже!
Но отнюдь не людские толки, хвалебно превозносившие самовольство Александра, были главной причиной затаенной злобы Федора, нет! Гневился первенец Ярослава на другое.
По традиции и обычаю, женитьба означала для княжеских отпрысков не только начало супружеской жизни, но и предполагала выделение в кормление удельного княжеского стольца — для того, чтобы сын мог учиться править самостоятельно. Конечно, далеко не все князья на Руси могли позволить себе наделить своих сыновей удельным княжеством — были и нищие князья, чьи сыновья никуда не уезжали после женитьбы, а жили вместе с отцом в его владениях — но ведь имел Ярослав Всеволодович такую возможность!
Федор самоуверенно полагал, что отец — в качестве свадебного подарка — назначит его своим преемником на новугородском княжеском стольце. Это соответствовало бы статусу Федора как первенца князя! Но когда он осмелился заговорить об этом с отцом, то оказался потрясен его ответом:
"Правильно судишь, Федор. Женишься ты, вступаешь в жизнь как мужчина, а значит и как князю тебе пора состояться! Однако ж новугородский столец я оставляю за собой, — строго ответил Ярослав Всеволодович сыну. — А ты после свадьбы с Улией Михайловной отправляешься княжить в Тверь. Будешь там удельным служивым князем под моим начальством".
Онемел тогда Федор, чувствуя себя донельзя оскорбленным и униженным. Тверское княжество! Такое захолустье даже по сравнению с Переяславлем-Залесским, не говоря уже о Новугороде! И такую участь определил Ярослав своему старшему сыну, будто бы в насмешку над ним!
И понимал старший княжич прекрасно — в таком решении отца замешан Александр. Пусть тот и удален был в Переяславль, но даже так он занимал в сердце Ярослава главенствующее место. Хочет Ярослав оставить новугородский столец за Олексой, сомнений в том у Федора уже не оставалось! И его догадку подтверждали сплетни, упорно ходившие в княжеской свите — мол, любит князь Александра пуще других своих отпрысков и потому подготавливает ему столь щедрый дар как Новугородскую Вольницу.
И тогда переменилось что-то в душе Федора окончательно.
«Не видать Олексе Новугорода! Не позволю ему отнять у меня ни земель, ни власти! Ежели уступить ему сейчас, то потом его уже никакими силами не подвинешь в сторону, — решил тогда он, ощущая, как ненависть к брату без остатка поглощает его разум. — Надобно избавиться от него поскорее. Пусть погибнет, пусть сгинет навсегда! И когда не станет его, то займу я причитающееся мне по праву место!»
Так решил он, позволив дурным намерениям одержать над ним победу. И когда случилось то, ощутил Федор, как непривычная ему сила и уверенность наполнили всё его существо. Теперь он точно знал, как ему быть, как действовать! Отныне в нем не осталось ни капли сомнений! А наградой за его решительность станет поистине княжеская доля, причитавшаяся ему по праву рождения.
Свой план Федор привел в действие прямо на пиру в Городище.
— Олекса! Соскучился, поди, по охотничьим забавам? — обратился Федор к брату. — Мож возьмем мы с тобой коней резвых, да отправимся на охоту на денек-другой? А то чего сидеть в хоромах без дела, покуда гости в Новугород съезжаются!
Александр, кажется, был немного удивлен его предложением.
— Отчего нет? — помолчав, откликнулся он. — Если батюшка дозволит.
Сыновья вопросительно глянули на Ярослава, а тот добродушно усмехнулся:
— Верно, полезно вам будет кости размять! Погляжу потом я, какую добычу каждый из вас сумеет привезти.
Вот так легко оказалось Федору заманить Александра в ловушку!
Заведет он его в глухое место и там настигнет младшего его брата роковая участь!
Княжеский первенец всё тщательно продумал. Осознавая, что своими силами ему ни за что не справиться с Александром и его охраной, разыскал он себе сообщников. Пользуясь временем, имевшимся у него до возращения Александра в Новугород, Федор сговорился с ушкуйниками, пообещав им щедрую награду за вспомоществование в дерзком убийстве.
Должны будут ушкуйники расправиться с княжескими телохранителями, а уж Федор возьмет на себя Александра. Заранее подсыплет он тому в питье отраву, чтобы обессилел тот в нужный Федору момент и не сумел дать отпора. Заколет его Федор собственноручно, а мертвое тело бросит в воду, чтобы не обнаружили Олексу сразу. Вернувшись в Городище, скажет он отцу, что напали на их отряд разбойники да и перебили всех, кроме него одного! Вот так и свершится план Федора.
«Судьба благоволит мне! Как же хорошо, что отказался Олекса от охранителя своего Мусуда, — размышлял в предвкушении княжеский первенец. — Не сможет теперь проныра-татарин оборонить его от беды неминуемой! Сам себе Олекса могилу вырыл, собственными руками! И теперь пускай откушает мести моей до отвала!»
_______________
(1) Месяц травень — май
(2) Месяц изок — июнь