*Полночь. На дороге к Остбону*
Ветер разбушевался. Три седока ехали, закутавшись в плащи, распевали песни и смеялись. Одна из них была девушкой с сальными волосами болотного цвета. За плечом у неё висел лук, а в руках та держала бутыль с пивом. Спутниками являлись двое мужчин. Один помоложе, второй с уже с пробивающейся проседью в усах, но ещё не старый.
— Пэн, ты ужасно горланишь! Козёл и то лучше орёт, чем ты умеешь петь, — заметила Люси.
Мужчина с рыжими волосами и выбритым затылком замолчал и взглянул на неё.
— Иди к чёрту, Люси! Я буду петь, сколько захочу. Нас ведь ждёт новая жизнь. Нам наконец-то удалось выбраться из Брукиана. Из этой несчастной дыры. Дай же мне порадоваться. Чудо, что в такие времена наши услуги понадобились в столице. Все разоряются, а мы будем работать в одной из самых лучших мастерских.
Девушка закатила глаза, понимая, что муж не остановится. Но всё же она представляла, как им повезло. Скоро они смогут поднять огромное состояние среди нищеты. Разве умеет кто-то лучше них изготавливать новое оружие? Само собой, нет… Все их прежние труды были не напрасны.
Усатый мужчина, ехавший впереди, улыбался, слушая супружескую перебранку. Один из них приходился ему племянником.
Звёзды скрыли серые тучи, которые принесли порывы ветра. Компания въехала на лесную дорогу. Темп пришлось сбавить из-за плохой видимости и размытых колей.
— Будьте осторожны! — прокашлялся самый старший. — Среди темени и меж стволов могут поджидать разбойничьи шайки.
— Дядя Шен, — зевнул Пэн. — Нам ли бояться? — он вынул из брючного кармана эфес необычного оружия.
Нажал на одну кнопку пустой рукоятки, и из той сразу с двух сторон вырвались клинки искусной работы.
— К нам лучше не соваться!
— Ну ты и дурень, — щеки Шена полиловели от глупости племянника. — Одно дело создавать мечи, а другое дело уметь с ними хорошо обращаться, — мужчина сплюнул жевательный табак. От которого нижние края усов изрядно пожелтели. — Тем более нас всего трое. Хотя Люси не считается. Что с неё взять.
— Погодите-ка, — девушка обиженно нахмурила тонкие брови. — Разве это не я создаю лёгкое и удобное оружие для женщин? Ха… И уж я-то точно умею им владеть, — она пришпорила гнедую кобылу.
— Куда рванула, Люси? Если лошадь ногу подвернет? — привстал на стременах муж.
Но та уже оторвалась далеко вперёд.
— Говорил же тебе не жениться на этой страхолюдине. Она же даже на бабу не похожа, — помотал лысой головой Шен.
— А ничего, что это благодаря её покойным родителям у нас появились средства, чтобы не помереть с голода? Или вы уже забыли, дядюшка? Сами же хотели, чтобы я выгодно состряпал брак.
— Да, но не на такой же уродине и зануде.
— Ну, извините, что уж было в Брукиане, — пожал плечами Пэн.
— И ты её любишь?
— Вы что, шутите? — усмехнулся племянник. — Люси бог не одарил красотой, но зато одарил деревянной головой, — он сам прыснул от своих слов. — Я изменяю ей почти под носом с самой первой встречи, а она этого даже в лоб не замечает. Вон, перед самым отъездом с её подругой Жаннет покуралесил прямо на нашей кухне. Вовремя успел скрыться в каморке, когда Люси с улицы вернулась.
— Презабавная история, конечно, — почесал подбородок Шен. — Но ты бы так тоже под валунами не прыгал. Если жена узнает, то может и бросить тебя. А нам её деньги с продажи имущества еще могут понадобиться. Кто ж знает, как здесь сложатся дела.
— Люси? Да кому она сдалась, кроме меня? Так и померла бы старой девой.
В этот миг на плечи молодого мужчины кто-то набросил лассо с такой скоростью, что тот повалился с коня. Оружие его выбилось из рук. Он едва не сломал себе шею. Из леса выступил человек в длинном плаще и капюшоне. В руках сверкали лезвия кинжалов.
— Дядюшка! — завопил племянник, выбираясь из верёвки. — Помогите!
Шен опешил, но быстро сумел понять, что к чему. Он развернул резко жеребца и спрыгнул, обнажив клинок.
— Отойди от него, мерзавец! Разбойник проклятый! Или я клянусь ветвью Дахмана, что вспорю тебе брюхо.
Человека в капюшоне такое замечание нисколько не смутило. Движения его были уверенными. Он подскочил к Пэну. Тот начал от него отбиваться ногами, но рука потрошителя всё же успела вынести приговор. Из груди племянника потекла струя крови.
Люси услышала жуткие крики и пустила кобылу галопом в обратном направлении. То, что она увидела, приблизившись, чуть не лишило её сознания. Над кровавыми телами Пэна и Шена стоял их убийца. Он развернулся к ней. Девушка замерла в седле. Но ей хватило доли секунды, чтобы понять, что последует далее. Так как человек в капюшоне уже хватался за упряжь коня одного из погибших.
Люси принялась поспешно гнать прочь. Изо всех сил шпорами она без толку ударяла животное. Но быстрее та не мчалась, потому что уже была изрядно взмыленная. А за ней нёсся потрошитель.
— Кто-нибудь! Помогите! Прошу! — в ужасе вопила девушка.
Из её рта на скаку вылетали слюни. Уши задувал ледяной ветер, а сердце в груди раскаленно пылало. Ничего не было слышно, кроме ударов копыт. Она хотела оглянуться, но от одной этой мысли становилось ещё страшнее. Что, если он уже совсем рядом? До выезда из лесной дороги оставалось немного. Но это даровало ей мало надежд, ибо впереди еще ожидало длинное поле. За которым только виднелись крыши около городских жилищ. Однако там должна иметься стража. Кто-то из них должен явиться к ней на выручку. Поэтому Люси не собиралась опускать руки слишком рано. В голове она мысленно читала быстро молитвы, которые только знала.
И вдруг до её ушей донёсся звук от молниеносного взмаха арканом. Она тут же нажав на рычаг в своей перчатке, выпустила острое, как бритва лезвие и, пригнувшись, оглянулась. Путы пронеслись над её спиной. Люси мигом их раскромсала. Больше преследователь не мог проделать такого трюка.
Тёмные ветви сосен по бокам начали редеть. Перед её глазами простирался низкий туман, серебрящийся в свете месяца. А вдали, если хорошенько приглядеться, можно было заметить факелы на стенах Остбона.
— Спасите! Меня хотят убить! — крик её с такой мощью разлетелся повсюду, что даже дремавшие птицы от испуга вздрогнули в своих гнёздах.
Однако ворота города всегда запирались на ночь. А жители за его стенами никогда не выглядывали из своих лачуг в такое время. Одна из семей в крайней хате услышала её вопль. Но им самим было жутко. Никто не хотел вмешиваться. Кто знает, чем это обернётся для них? Ведь они простые крестьяне, а не рыцари. Что уж взять с этаких… Дорманцы только закрыли засовы на дверях потуже и, взяв вилы из углов, сами притихли в ожидании. Они прислушивались, но бездействовали.
Люси же не успела до них добраться. Убийца поравнялся с кобылой девушки в поле и перепрыгнул на неё. Оба они кубарем покатились по холодной земле.
Потрошитель ловко вскочил и придавил ту ногой к хрустящей траве. Но каждая пядь одежды Люси была нашпигована её личными разработками. О которых в ту пору мало кто мог иметь представление.
Девушка большим пальцем ноги надавила на внутренний край своего сапога с высокой подошвой. На конце обуви сверкнуло острие небольшого кинжала. Она замахнулась ногой со всей силы. И лезвие вошло в поясницу убийцы. Потрошитель отклонился назад. Люси хватило времени, чтобы подняться с земли. Но он тут же крепко ухватился за её руку. Ей показалось, что кости вот-вот треснут. Краем глаза девушка заметила, как человек в капюшоне вынимает свой кинжал.
— Ну, ублюдок! Ты меня плохо знаешь! — рявкнула Люси.
Она очень боялась, но в то же время была уверена в своей ловкости и в снаряжении. Девушка придавила локоть свободной руки к колену, нажав тем самым на встроенный крошечный рычаг. Разорвав рубаху на куски, по всей её кисти раскрылся металлический щит, увеличивающийся дальше в размерах.
С помощью него ей удалось отразить удар потрошителя. Воздух пронзило мерзкое скрежетание. С пояса она достала рукоятку, из которой выскочил лёгкий манëвренный клинок с изгибами в форме крючков. Люси ранила нападавшему руку. Пока их безумная схватка продолжалась, девушка всё это время старалась отходить обратно к своей кобыле. Но та побрела прочь от громких звуков борьбы. И Люси потеряла надежду умчаться вперёд быстрее него.
Девушка резко остановилась. Человек в капюшоне тоже замер, как бы присматриваясь к ней и оценивая её поведение. Она не решилась заговорить с ним, так осознавала, что это бессмысленно. Безумец преследовал её до самых стен Остбона. Вряд ли с таким получится договориться.
Люси начинала выдыхаться. Противник был слишком стремительным. Девушка кинулась бежать, но его кинжал настиг её. И тогда она впервые испытала свою тонкую кольчугу, ломающую любое лезвие. Конец клинка у того обломился. Потрошитель явно такого не ожидал. Но боль от самого удара всё же передалась ребрам. Любой вдох теперь доставлял дискомфорт. Она продолжала перебирать со всей мочи ногами. Больше Люси не оглядывалась, пока кулаки её дико не забарабанили по главным воротам. Только тогда девушка поняла, что жива осталась не из-за своей скорости. А потому, что преследователь решил сам даровать ей свободу.
— Откройте чертовы двери! — вопила она, задирая голову к башне. — Меня тут чуть не убили! Ваши дозорные что, все спят?
Девушка прижалась спиной к стене, переводя дух и всё ещё в неком ужасе вглядываясь в поле. Она видела человека в плаще. Тот неподвижно стоял на прежнем месте, будто бы пронзая её своим взором из-под капюшона. Люси всë это представлялось куда страшнее самой схватки. В разгар боя мало кто думает, потому что на это совершенно нет времени. Но когда ты оборачиваешься назад, то каждой клеточкой своего тела ясно осознаешь всю беду пережитого положения.
— Кто ты такая? — раздался гаркающий голос с вышки.
— Откройте! Вы, ослиные морды! Моего мужа и родственника убили на лесной дороге. И чуть было не изрубили меня прямо перед вашим носом! А вы ни черта не слышали?
— Хватит кричать, женщина! Проходи в боковую дверь.
Потрошитель же скрылся. Люси судорожно перебегала глазами, но больше не могла его найти. Справа от себя она заметила привратника с лучиной в руках.
— Проходи! Чего замерла? Доложишь главному стражнику, кто ты такая и кто на вас напал. Но сначала мы проверим все твои вещи. И сбрось с себя одежду и покажи, нет ли у тебя бубонов.
— Что? — возмутилась девушка.
— Не мне покажешь, тетеря! А одной из служанок.
Люси поспешно юркнула внутрь и скрылась за надёжными стенами столицы. Когда она полностью ощутила безопасность, то выругалась про себя. Их лошади разбрелись. Нужно их изловить. Там все вещи. Но это всё потом. Сейчас же разум полностью пронзило острое понимание того, что Пэн мёртв.
Она повалилась на колени в комнате, где её осматривала женщина в пропахшем табаком и элем платье.
— Что с тобой, милочка? — повела бровью вверх та.
Но Люси больше не могла говорить. Слезы волной хлынули из глаз. Она вздрагивала от собственных рыданий и каталась по деревянному полу. Служанка вычертила в воздухе святой знак. Ей чуть было не почудилось, что в путницу вселился бес. Девушка обхватила свои обнажённые худые колени и скрутилась калачиком. Люси не могла во всё это поверить. Напрочь не могла… У неё был красивый и умный муж. Своё ремесло. И прибыльное предложение в столице. А что сейчас? Как ей быть без милого Пэна? Предстоит вести все дела абсолютно одной в чужом городе. Это было и в прежние времена слишком тягостно для одинокой женщины, не то, что в настоящие дни. Люси представила, как ей будет нелегко и то, как найдёт нового мужа, ведь она ещё молода. Но ей не хотелось другого супруга. Девушка любила Пэна.
— Выпей вина! Может, полегчает? — тихо произнесла вернувшаяся к ней незаметно обратно служанка. — Я услышала от привратников, что кто-то напал на тебя. И что мужа убили.
Люси медленно поднялась с пола и надела свои вещи, лежавшие в куче. Она молча взяла протянутую фляжку и чуть не опустошила ту до самого дна за несколько глотков.
В это время Конрад расстался с Иориком в одном из самых злосчастных и бедных районов города. Так как там самое большое количество представителей разных народов, которым меньше всех повезло в жизни. Им это было на руку: мало кто знал друг друга в лицо. Они разошлись, чтобы не мелькать вдвоём на глазах у остальных. Каждый из них устроился в дешёвых ночлежках, чтобы наутро встретиться в условленном месте.
На рассвете наёмника ожидала смерть. Так как слухи о потрошителе уже дошли до короля. Люси при первых лучах солнца привели к нему на встречу в зал для приёмов, чтобы она, как очевидица, рассказала все, что видела собственными глазами. Розгальд был в жутком гневе. От его верных подданных практически и так никого не осталось, так ещё и происходят жестокие убийства сеньоров и ценных работников. Правитель в последние дни чувствовал себя не в лучшем состоянии. А сейчас и вовсе негодование извергалось из него, как лава из вулкана.
Его Величество не простил Конрада за безалаберное отношение к важному заданию. Он не мог принять тот факт, что вместо спешки к могиле мага из рода полуночных звёзд, тот отвлекался на то, чтобы выручить остальных. Король винил его во всём, что касалось Узгулуна. И негодование необходимо было выместить. В его голове сложился пазл весьма странным образом.
Розгальд пришёл к следующему выводу. Наёмнику не выплатили большой награды, которую пообещали за выполнение задания. И тот попал в немилость короля. Что лишает его средств к существованию. А без новых важных поручений он не сможет перемещаться между границами городов и графств, ибо те строго охраняют по приказу самого правителя. И это вполне могло толкнуть Конрада, являющегося в своём роде опытным убийцей, на то, чтобы самому обеспечить себя работой.
Розгальд решил, что наемник может быть тем самым потрошителем. Так как всех жертв не грабили, а только лишали жизни. И на такое способен только монстр или безумец. Конрад, конечно же, мог и грабить людей, убив их, но в таком случае все преступления были бы отнесены на счёт разбойничьих шаек. А к таким делам редко призывают наёмных охотников. Обычно преследованием воров и убийц занимаются воины короля. К личностям, как Конрад обращаются только в крайних и более жутких случаях. И у правителя в руках сошлись все карты. Народ напуган. Никто не понимал череду бессмысленных убийств. Кто-то даже говаривал о том, что потрошитель является чудовищем в человеческом обличье. Кому, как не наёмнику выгоден такой исход? Сам убил, сам и будет расследовать преступление. А потом просто-напросто подкинет любой труп и скажет, что потрошитель мертв. И его осыпают золотом местные знатные дорманцы.
Король первым делом после разговора с Люси подозвал к себе своих подданных. Тех, которые частенько являлись его ушами и глазами в городе. Он попросил их поведать обо всём, что известно относительно последних дней пребывания Конрада в Остбоне. И здесь узор на мысленном гобелене расследования в голове Розгальда тоже вышел прелестно. Люди доложили ему то, что для многих вовсе не являлось тайной. Некогда знаменитый и сейчас лишённый практически средств наемник продал боевого коня и пьянствует в дешёвых кабаках. Что играло сильно против него.
Правителю практически никакого труда не составило заразить своими размышлениями советников из общественной палаты. Вердикт, можно сказать, уже был выдан. При том, что сам Конрад вообще и предположить о таком не мог.
Наемник спал в одежде на кровати с клопами в одной из сырых и вонючих ночлежек Остбона. А его уже разыскивали воины, чтобы закрыть в камере для допросов. После которой частенько отправляют сразу к палачу. Всё зависело лишь от того, сможет ли достаточно людей подтвердить на суде, что Конрад не покидал стен города. А в ту ночь такое алиби ему мог обеспечить только Иорик, которого и самого ждала виселица.