Ярослав переехал с Канисой в его квартиру. Он купил самогонный аппарат с ректификационной колонкой, так что самогон стал еще лучше. Правда, мне от этого почти никакой пользы не было. Слишком далеко находилась его квартира. Пятихатка стоила доехать на такси. Как вы, наверное, помните, я охранник пятерочки. Денег много не заработаешь в таком месте и на такой должности. Такси, следовательно, исключалось. Толкаться в автобусах желания не было, да и ехать на таком транспорте очень долго. Конечно же, был у него пару раз: прикольная квартирка. В результате прогресс у меня был нулевым.
Прошло полгода. Асмодей развелся с Эллой, а затем вообще учудил. Продал квартиру, купил дом в сибирской глуши и уехал туда жить с Канисой. Больше мы с ним никогда не пересекались.
Пытаясь хоть как-то продолжить прогресс, выпил четверку водки. Не помогло. Выпил ноль пять, да еще и перед работой. Тоже не помогло. Зато очень интересный диалог получился с нашей директрисой.
— Валентин, от тебя пахнет как от сапожника, ты что, вчера выпивал? — грозно спросила она.
— Чуть-чуть только. День Рождения, сами понимаете — соврал я.
— Валентин, выпил бы пару стопок и сказал, что завтра на работу, мне пора и ушел бы, вместо этого ты пьяный являешься, красавец такой. А ведь у тебя уже есть выговор, за то, что недоглядел, как бабуля конфеты крадет. Вместо того чтобы смотреть в монитор, ты болтаешь с кассирами и продавцами. Что, увольняемся по статье? — сказала мегера.
Я промолчал. Она, видимо, что-то обдумывая, тоже ничего не говорила. Затем сказала:
— Так и быть, пиши заявление по собственному желанию, две недели отработаешь, а если найдем охранника на замену раньше, то и уйдешь сразу же.
Делать нечего. Написал заявление. Охранника нашли на следующий же день. Им оказался здоровенный бугай, брат одной из продавщиц. Меня выкинули, как щенка.
На карточке у меня лежало сто тысяч рублей — наследство от тети. На них я и пустился во все тяжкие. Да и последнюю зарплату выдали. Тусил в барах и клубах, снимал дам определенного поведения. Естественно, при таком образе жизни деньги быстро стали заканчиваться. Чтобы растянуть праздник жизни, познакомился с местными алкашами. Они показали мне место, где можно выпить стопку другую, а при случае взять с собой. Опустился на самое дно. Зарос, волосы нечесаные, идиотская щетина, мятая одежда, ибо частенько заваливался спать прямо в ней. В таком виде я и заявился в заведение, среди алкашни называемое «Капельницей» Денег взял немного — на стопку, другую. Выпил стопку. Ко мне подошел знакомый алкаш. Стали вести пьяные разговоры ни о чем. Затем он сказал:
— Брателло, ты угощал, когда деньжата у меня отсутствовали, поэтому хочу сделать алаверды. И достал из сумки чекушку. Продавщица зорким глазом все заметила и заорала:
— А ну, выметайтесь отсюда, алкашня. Здесь со своим нельзя.
Вышли на улицу.
— Пойдем на лавочку. Тут недалеко. Тяпнем по маленькой и по домам — предложил алкаш.
Примостились на лавочке, алкаш разливать не спешил. Спросил:
— Жена тебя сильно пилит?
Ответил ему:
— Холост, слава богу.
— А меня вот прям жестко имеет, когда на бровях прихожу — грустно сказал алкаш.
— Бывает.
Алкаш продолжил:
— С родителями живешь?
— Не. Родители погибли в автокатастрофе два года назад. Сирота я — мрачно сказал, вспомнив родителей.
— Помянем — предложив, сказал алкаш, разливая водку по пластиковым стаканчикам.
Я залпом махнул приготовленное пойло. Алкаш замешкался, а потом заметил, что он вообще выплеснул из своего стакана на землю. Меня сразу вырубило.
В забытьи видел странный сон-видение, будто бы я со стороны наблюдаю, как чистая юная душа, стоит перед Богом и непринужденно с ним разговаривает:
Чистая юная душа сидела перед Богом на облаке.
— А как там? — Спросила она
— Прекрасно! — ответил Бог.
— А кто будут моими родителями?
— Люди. Мама и Папа.
— А что я буду делать?
— Совершенствовать этот Чудесный Мир.
— А как?
— Ты будешь замечательным Художником и Поэтом. Ты будешь писать очень красивые картины, и сочинять замечательные стихи.
— Ух ты…
— Тебе пора. С Днем Рождения тебя, Юная Душа!
Перед смертью старый бомж вдруг отчетливо вспомнил слова Бога. В стекленеющих глазах его застыл один единственный вопрос:
— Почему?
***
Величайший Художник всех времен и народов стоял пред Богом.
— Боже, почему?
— Почему ты так и не стал тем, кем должен был?
— Да…
— Но ведь у людей, в отличие от всех остальных живых существ, есть Свобода Воли…
— И…..????
— Тебе не кажется, что ты не тому задаешь этот вопрос?
— А кому я должен его задать? Ангелу-Хранителю?
— Когда я, создавая человека, наделил его Свободой Воли, надеялся, что человек со всей серьезностью отнесется к этому дару, но вы, как неразумные существа, пытаетесь переложить ответственность на кого угодно. Прежде всего, твой вопрос адресован к самому себе….
— Господи, но у меня же не было ни малейшей возможности стать художником….
— А так ли это?
— Да. Я же после своей смерти помню каждое мгновение своей жизни от рождения до самой смерти… Конечно же, я хорошо рисовал, схватывал на лету и мог передать на бумаге простой шариковой ручкой особенности человеческой натуры, людские эмоции. Но ведь это было на дилетантском, доморощенном уровне. У меня не было возможности из-за бедности родителей посещать художественную школу. Не было у меня достойного Учителя.
— Действительно?
— Да…
— А помнишь ли ты, как 16 летним пареньком прошел мимо лежащего человека?
— Да, помню. Но он же был пьяный, так ведь?…. Почему ты молчишь? Так ведь?
— А это имеет какое-то значение, был ли он пьян? Нет, ты ошибаешься… У него был сердечный приступ. И ты мог его спасти. Свобода Воли в том и заключается, что ты должен сделать выбор в определенный жизненный момент.
— И какое это имеет значение? Ну, спас бы я этого старикашку…. И что? Меня же тоже никто не спас….
— Да ничего особенного, просто это был твой Учитель Живописи….
Очнулся. Глаза не открываю. Лежу, по ощущениям, на чем-то вроде соломы. Подумал: «А уж, не про меня ли это видение? Бомжем я уже почти стал, деньги все пропил, может, сейчас будет встреча перед Богом. Неужели я сдох, как собака?» Решил осмотреться. Очень тускло горела лампочка, действительно, лежал на неопрятной куче соломы. Пахло чем-то кислым, неприятным. Оказалось, вонь разносилась от бомжевато-алкогольного вида бабы лет 30–50, еще был крупный мужчина, достаточно прилично одетый, лет 40
— Закурить не найдется, парниша? — пропитым голосом просипела бабища.
— Не курю.
— А надо бы — возмутилась бомжиха.
— Туалет здесь есть? — спросил я мужчину, игноря бабищу.
Мужик молча указал на дверь у дальней стенки. Туалет оказался дыркой в полу, но со специальными подставками для ног из коричневой когда-то плитки, со специальными круглыми выпуклостями, видимо, чтобы ноги не скользили. Это была не совсем дырка, скорее унитаз своеобразного вида, на котором можно сидеть на корточках. Он был ужасно грязен, но, слава Богу, засора не было. Все смывалось. Вместо туалетной бумаги лежала нарезанная газета. Стояло большое ведро для использованной бумаги, но там почти ничего не было. Сделав свои дела, вернулся.
— Где мы? Что с нами будут делать? — спросил я мужика.
— Видимо перевалочный пункт, а отправят куда-нибудь в Турцию нелегалами работать на плантации за еду — ответил мужчина.
Говорить больше не хотелось и мы, молча стали ждать своей участи.
Спросил мужика:
— Как вас зовут?
— Сергей Николаевич. Бывший психиатр. Да и во всем бывший — угрюмо ответил мужчина.
— А меня Анна Ивановна — встряла неожиданно бабища
— Кирилл — зачем-то соврал я. Видимо, меня потом это и спасло, а может, что-то другое.
— Сергей Николаевич, что здесь за мошки постоянно летают и насекомые ползают, вроде не должны. Конец зимы же? — спросил я
— Гм, а что еще? — ответил вопросом на вопрос Сергей Николаевич
«Видимо, он тоже такой же Сергей Николаевич, как я Кирилл» — подумал я.
— Музыка у охраны играет, надоели уже, сил нет. И все одно и то же крутят — с возмущением пожаловался я Сергею Николаевичу
— Гм — задумался мужчина — закрой глаза и расскажи, что видишь
Я закрыл глаза:
— Ой, лица, лица, лица! И все смотрят на меня — испуганно ответил ему.
— Какого цвета нитка у меня в руках? — разводя руки в стороны, будто вытягивая несуществующую нитку.
— У вас нет нитки — удивленно сказал я — что за странный вопрос
— Ну, хоть так. Как бывший психиатр, скажу: у тебя признаки начала белой горячки. Мошки летают, насекомые ползают, да и колбасит тебя не по-детски, как я погляжу, да и музыки никакой нет, Ань, подтверди — приказал Сергей Николаевич.
— Неа, нет никакой музыки — просипела Анна.
— Молодой человек, советую вам хотя бы чуть-чуть поспать, невзирая на лица, которые вы видите, иначе, точно начнется белочка в самом жестком варианте. Чертей будете гонять, а без помощи психиатра с необходимым набором лекарств, либо помрете, либо сойдете с ума. Вам бы конечно, сейчас грамм 50 водочки не помешало бы — с грустью сказал Сергей Николаевич.
Я закрыл глаза. Перестал обращать внимание на лица, и, кажется, заснул. Проснулся. Заметил, что у нас появился четвертый. Он почему-то прижался боязливо к туалетной двери и к нам не подходил.
— Эй, чувак, иди к нам, чего ты там к стене прижался? Здесь хоть полежать можно — позвал я новичка.
— Нет там никого. Стопарь бы тебе выпить — махнув от безнадеги рукой, сказал Сергей Николаевич — Видения у тебя уже начались.
Не веря, я поднялся и подошел к двери. Силуэт новичка медленно растворился в воздухе.
— Твою мать — выругался я.
Послышался скрип открываемой двери.
— Обед — сказал вошедший.
Как ни странно, обед оказался сносным. Картофельный суп с довольно крупной куриной шеей, гречка с непонятной подливой и такой же шеей и пакетированный дешевый чай.
— Молодой человек, у нас тут парень от белочки может всех поубивать, принесете грамм сто водочки? — попросил Сергей Николаевич.
Парень, ничего не ответив, вышел, но вскоре вернулся с чекушкой водки. Разлили на двоих с Аней. Психиатр пить не стал, сказав, обращаясь ко мне:
— Тебе нужнее. Если что, на ночь выпьешь, чтоб хотя бы немного поспать по нормальному. Может, и отпустит.
Поблагодарив психиатра, стал доедать принесенный обед.
— Чего-то странно. Кормят почти нормально. Не на органы ли нас собрались сплавить? — с тревогой спросил я
— Конечно же, нет — ответил Сергей Николаевич — На органы нужны молодые и здоровые. Нас кормят, как будущих работников. Что мы наработаем, если есть не будем? Не беспокойся, вычтут у тебя, если платить что-то будут, не как за куриные шеи, а как за стейк из мраморной говядины.
На ужин принесли картофельное пюре все с той же подливой, и с небольшой котлеткой, да неизменный пакетированный чай. Что удивительно — еще одну чекушку. На этот раз разлили на троих. Порцию с обеда решил, по совету доктора, оставить до середины ночи, чтобы хорошо выспаться. Ночь прошла без видений и музыки. Выспался сносно, употребив остаток, когда немного начало трясти. Утром нас еще раз покормили рисовой кашей на воде и чаем. Чекушку в этот раз не принесли. Начали вызывать по одному. Первой забрали Анну.
— Кажется, сейчас будет решаться наша судьба — печально улыбаясь, сказал бывший доктор.
Анна больше не появилась. Следующим забрали Сергея Николаевича. Потом пришла и моя очередь. Завели в небольшой кабинет. За столом сидел по виду русский мужчина лет пятидесяти в плюсовых очках. Внимательно на меня посмотрел поверх очков. Я подумал: «Говорят, людей крадут кавказцы, а оказывается, и русские этим не брезгуют»
— Мы нанимаем вас на работы в Европу. По-видимому, строительные. Платят хорошо. Половину заработка будете отдавать нашему человеку. Кормят работодатели. Жилье также с них. Теперь мне нужны ваши данные для изготовления загранпаспорта — сказал мужчина.
— Кирилл Васильевич Романов — соврал я.
— Хм, царская фамилия — развеселился мужчина — мне сказали, что с похмелья мучишься, так?
— Да — ответил я — мучаюсь.
— Мужик достал из-за дверцы бутылку коньяка и налил сто грамм. Я махом опрокинул стопарь. Сразу стало легче жить.
— А теперь к врачу на обследование, не бойся, там еще тебе прививки сделают. Без них рабочую визу не дадут. Откажешься делать — в Дагестан вместо Европы отправим навоз разгребать. Поверь, в Европе гораздо лучше.
Врач заставил раздеться догола, внимательно осмотрел кожные покровы, осмотрел голову, померил давление, послушал легкие.
— Одевайтесь — сказал он. — И проходите к медсестре в кабинет рядом, там вам сделают прививки.
В соседнем кабинете медсестра попросила меня оголить плечо, что я и сделал. Вколов мне прививку, сказала одеваться и присесть в потрепанное, но удобное кресло. Я сел. Через пару минут почувствовал, что не могу шевелиться. Причем, сознание сохранялось в полном объеме. Даже легкое опьянение прошло, которое было от выпитого коньяка. Медсестра подошла ко мне, подняла мою левую руку. Рука безвольно упала на колени. Вошли два бугая.
— Раздевайте его догола и несите в ритуальную комнату — приказала медсестра.
Меня профессионально быстро раздели и куда-то понесли. Это оказалось довольно большое помещение с черным полом, на котором белой краской был нарисован огромный круг. По его кромке были нарисованы руны, а внутри вписана пентаграмма. В лучах пентаграммы горели черные свечи. Стояло два креста, к которым были привязаны Аня и Николай Иванович. Стопы ног опирались на подставку. Глаза у них были открыты, но лица ничего не выражали. Один из крестов лежал на полу. Два бугая споро привязали меня к кресту, поместив стопы ног на подставку, Подняли крест, установив его в специальное отверстие. Напротив двух крестов с Аней и Сергеем Николаевичем стояли двое, одетые в черные балахоны с черными капюшонами. На лицах были жуткие маски. Напротив меня никого не было. Вошел мужик из кабинета, одетый также в черный балахон с капюшоном, но маску держал в руках, и начал пафосную речь.
— Вы втроем приглашены на проведение ритуала в честь Бафомета. В процессе ритуала вы просто физически исчезнете, полностью отдав свои силы, троим участникам, одним из которых являюсь я — мужик кровожадно посмотрел на меня. — Говорят, что главная ошибка злодея, что он много болтает. К вашему сожалению, это не всегда верно, и этот случай именно таков. Теперь, зачем понадобились ваши имена. Надеюсь, вы уже понимаете, что совсем не для оформления загранпаспортов. При проведении ритуала следует назвать имена приносимых людей в жертву. Кстати, Аарон Моисеевич, не удалось вам ввести нас в заблуждение. В свое время лечился в психушке от маниакально — депрессивного психоза, и вы были моим лечащим врачом — маньяк замолчал, одевая маску. После чего стал бубнить молитву Бафомету, периодически поднимая руки кверху. Вместе с ним одновременно делали это и два других участника, но ничего не говорили. Руны, пентаграмма и круг неожиданно засияли призрачным зеленоватым свечением. Ведущий ритуала замолчал. Вперед выдвинулась девушка с нескрываемым балахоном бюстом, стоящая напротив Анны и громким звонким голосом произнесла:
— Приношу в жертву Бафомету женщину по имени Анна — и резко воткнула в сердце нож.
Крови не было. Появилось такое же свечение, которым сияла пентаграмма. Анна стала таять как снежная баба под солнцем, начиная с ног. Пустота медленно поднималась, как бы поедая Анну. Дошла до туловища, груди, головы. Наконец, Анна полностью растворилась в бесконечности.
Пришла очередь Аарона Моисеевича. Вперед вышел крепкий мужчина, стоящий напротив второй жертвы и сказал басом:
— Приношу в жертву Бафомету мужчину по имени Аарон.
Бедный психиатр, которому я безмерно благодарен, также истаял, как и Анна.
«Вот и настала моя очередь непредвиденной встречи с вечностью» — подумал я.