Они шли по небольшой берёзовой рощице, которая прилипала к восточной границе Снежных Рощ. Вскоре снова послышался знакомый жучиный гул. Отряд замедлился.
— Фар, пробегись-ка вперёд, — сказал Рейт, и оборотень потрусил дальше, оставив позади своих спутников.
Разумно. Пусть деревья и служили некоторой защитой, а ветра, способного выдать их запах, не было, надо проявлять осторожность.
Фар направился вперёд, не забывая поглядывать в небо. Вскоре почувствовал в воздухе омерзительно-знакомую кислинку. Пробежал ещё немного, а когда стало видно, что роща заканчивается, начал пробираться ползком. И в конце концов очутился на небольшом пригорке, откуда было видно северную часть деревни.
Всё оказалось разрушено.
Сердце Фаргрена похолодело. На дне вырытого Тварями рва лежал тёмный, почти чёрный сруб. Слегка перекошенный, лишившийся сеней и всех пристроек, он когда-то был знахарским домом. Разрушить его Твари не смогли, но вот разрыть землю под ним им ничего не помешало.
Ирма, Ирма, Ирма!
Талек сказал, что сестра стала жить у знахарки. Где теперь она? От отчаяния и злости хотелось кинуться на Тварей, копошившихся вокруг останков дома. Здесь Фар надеялся найти младшую сестру. Да, он хотел её увидеть! Хотел, несмотря ни на что!
Упавший набок сруб напоминал сломанный ящик без крышки. В нём сидел богомол, а вокруг — ещё десятка два особей. Матка, к хрркклу её. Рой оказался крупным, но не больше встретившегося после Вешек.
— Можно спокойно дойти до края рощи, — сказал Фар, когда вернулся к напарникам и сообщил обо всём увиденном.
Узнав, что постоялый двор высшего класса облюбовала богомолья королева, все помрачнели. Они-то надеялись спать сегодня не на земле под ледяным куполом.
Через полчаса отряд прикидывался камнями на пригорке, куда их привёл Фаргрен.
— И где нам ночевать? — прошептал Рейт.
— Надо уходить подальше, — пробурчал Геррет.
— Там пирамидка…
Фар посмотрел туда, куда показывала Мильхэ, и диву дался: как она с такого расстояния разглядела тёмный предмет на тёмной же земле? Глазастая. Хотя, скорее всего, знала, куда смотреть, раз они с Герретом чувствуют силу пирамидки.
— Я попробую притянуть, — сказала эльфийка. — На дне рва есть вода…
Богомолы встревожились, застрекотали, и часть их поднялась в воздух.
— Эй, прикрытия-то нет, — прошипел Геррет.
Переливавшаяся плеть потащила пирамидку по земле. Ледяная ведьма старалась делать это как можно медленнее, но Твари, понаблюдав с полминуты, набросились на движущийся предмет.
— Проклятье! — прошипела Мильхэ.
— Ты почувствовала? — почти воскликнул Геррет. — Силы больше нет! Они её сломали?
Если так, то неудивительно — богомолы за несколько секунд нанесли, наверное, сотню, а то и больше, ударов своими хитиновыми лапами-копьями. И били они с чудовищной силой.
— И что теперь? — спросил Лорин. — Твари уйдут?
— Может, хоть часть уничтожим? — предложил Рейт. — Пусть не всех, но не хочется потом иметь дело с огромным роем.
— У нас тут древесники, — напомнил его брат. — Это их не привлечёт?
— Не должно, — сказала Мильхэ после недолгих раздумий. — С этой стороны их нет. Во рву тоже. Но даже если шум богомолов их привлечёт, мы успеем уйти. Да и не бывает у них настолько длинных плетей.
— Они сами тут не должны бывать! — съязвил Геррет. — Используем ата… — предложил было он, но близнецы сразу же перебили его:
— Нет!
— Я справлюсь! — В голосе коротышки, кажется, прозвучала обида. — Мильхэ кинет щит, чтобы богомолы не разлетались, а я их сожгу. И пойдём дальше.
Ведьма, как ни странно, согласилась.
— Вон там справа есть яма, — проледенила она, — засядем в ней на всякий случай.
Мильхэ притянула воду изо рва и создала большой ледяной навес — будет фора на несколько секунд, прежде чем придётся ставить щит.
— Ладно, Геррет, давай.
Мильхэ растянула надо рвом мерцающее покрывало. Не такое впечатляющее, какое сделал коротышка в Дубках, но его было вполне достаточно, пусть некоторых Тварей он и не накрыл. Геррет вскочил и сделал пару шагов вперёд. Яркой стрелой сверкнул маленький снаряд, мааген пустил ему вслед огонёк, и тот разорвался драконьим пламенем.
Огонь заполонил всё впереди. Фаргрен с опаской ждал появления вихря, как в прошлый раз, — близнецы поведали, что именно с вихря начинается сумасшествие коротышки. Но нет — Геррет держал всё под контролем. Глаза его безумными не становились, он твёрдо стоял на земле.
Рейт и Лорин, поняв, что им ничего не угрожает, выбрались из укрытия и начали отстреливать успевших разлететься богомолов. Фаргрен подошёл ближе к Геррету, чтобы защитить того, если понадобится.
Через минуту огонь иссяк. Во рву было сухо и горячо как в печке, сильный жар чувствовался даже на его краю, где находился отряд. Внизу остался только сруб из каменного дерева и пепел. Вода, поднимаясь из подземных слоёв, пропитывала раскалённую землю, и всё очень быстро заволокло паром.
Рейт похлопал Геррета по плечу.
— Всё ждал, когда тебе крышу снесёт, — подразнил он маагена, но в голосе не слышалось насмешки, как обычно.
— Неплохо, — пробормотала Мильхэ, считая богомолов: тех осталось совсем немного.
В этот раз мало было Фару. Он вообще никого не загрыз и ни одной башки не оторвал. А вот близнецы настрелялись от души.
Эльфийка притянула водяной плетью пирамидку. Она действительно сломалась — треснула по ребру. Но трещина была всего одна. Отряд счёл своим моральным долгом сломать её окончательно. Не вышло. Из чего бы ни сделали эти тварьи приманки, они оказались очень крепкими. И хотя сила пирамидки исчезла, Геррет всё равно решил накрыть её щитом.
Мильхэ вдруг нахмурилась.
— Кто-то тянет воду… В ту сторону. — Она махнула рукой, указывая направление.
Фарг принялся вспоминать, но не вспомнил никого, кто мог бы управлять водой в Снежных Рощах. Пара несильных иллигенов была в Дубках, в Вешках жил воздушник, но в его родной деревне не водилось генасов. Раньше, по крайней мере. Приезжий? Или кто-то из тех, кто был ещё ребёнком, когда он покинул дом?
— Будем проверять деревню? — спросил Геррет.
Фаргрен предполагал, что напарники откажутся от этой затеи. Рой сожгли, пирамидку забрали — делать в разрушенном селении больше нечего. И разведывать опасно из-за древесников. А Фару очень хотелось этого — надо узнать, где сестра, и помочь ей.
«Жива! Она жива!» — убеждал себя он.
— А если Фар разнюхает? — предложил Рейт. — Древесники не успеют понять, что он не просто волк, а от жнецов можно слинять. Наверное, — уже не так уверенно добавил он.
Фар согласно вильнул хвостом и был готов бежать, но Геррет возразил:
— А смысл? Ну, узнаем мы, что кто-то жив, а дальше? Помочь-то не получится. Проще подождать, когда чащобный туман исчезнет, и Твари уйдут. Но тогда выжившие сами себе помогут.
— Они не уйдут, — тихо сказала Мильхэ.
Все удивлённо уставились на неё. Не столько из-за слов, сколько из-за отсутствия льда в голосе.
— Твари не уйдут, — повторила она. — Здесь теперь Чащи.
— В Вешках и Дубках мы убили маток, и чащобный туман исчез, — сказал Геррет. — Почему здесь не будет так же?
— Древесники. Они никогда не выходят за пределы Чащ.
— Мы и богомолов никогда не видели, — напомнил коротышка.
— Да, но… Почему тогда чащобного тумана на порядок больше, чем в Дубках, а матка была всего одна? — В голосе Мильхэ снова начал звенеть лёд. — Там-то целых четыре матки было. Я, может, и ошибаюсь, но думаю, Твари не уйдут. Отсюда — уже нет.
Фар устал ждать, когда его напарники примут решение.
— Я проверю деревню, — сказал он, превратившись в человека, и, увидев, как Геррет с Мильхэ собираются возразить, добавил: — Там может быть моя сестра.
Не обращая внимания на три отвисшие челюсти, Фаргрен снова стал волком и потрусил по краю оврага.
Да, древесники не сразу поймут, кто он. В этом Рейт был прав. Тварям всегда требовалось чуть больше времени, чтобы распознать в оборотне разновидность двуногого. Это не раз спасало его в безумных походах за смолой. Дважды весь его отряд погибал в Чащах, а он — нет. У него получится проверить селение. Хоть это и опасно.
О том, что, рискуя своей шкурой, он рискует и подвести напарников — его гибель могла сделать выполнение задания невозможным, — Фаргрен даже не подумал. Он не уйдёт. В этот раз он не бросит котёнка.