Знакомство и новый контракт никак нельзя было не отметить. Поэтому все решили разобраться с последними делами в городе и вечером — раз уж всё равно придётся смотреть снаряжение — собраться в Таверне. У Фаргрена никаких дел не имелось, и он просто отправился гулять.
Во Всесвете Фар оказался в третий раз. Если считать пару ночёвок здесь, где-то на окраине. И времени тогда ни на какие прогулки не нашлось. А уж погулять здесь много где можно: роскошный город, почти такой же большой, как столица… Всесвет кочевряжился как мог, пытаясь отобрать у Эвенрата второе место, но пока, увы, не получалось. Вдвоём они дружно завидовали Эйсстурму — тот был и старше, и больше них, вместе взятых.
Но кое-чем молодой город мог перещеголять и столицу, и древнего гиганта. А именно — правильной застройкой. Кто бывал в старых городах с их как попало натыканными вокруг замков строениями — поймёт. Фаргрен вот понимал. В Эвенрате, казалось, и рыцарь земли первого ранга заблудится. Точнее, просто сойдёт с ума и снесёт столицу к Тварям. Или в землю поглубже закатает.
Во Всесвете улицы были правильными и ровными. Постарался, как это ни смешно или, скорее, грустно, всё тот же дракон: после его нападения город отстроили заново по строгому плану. Впрочем, разрастаясь во все стороны, улицы постепенно искривлялись, и ориентироваться на окраинах становилось непросто. Но это ни в какое сравнение не шло с хаосом столицы.
Прогулкой Фаргрен пытался выгнать из головы мрачные мысли. Помогло плохо. Точнее — не помогло вообще. Ему придётся вернуться в родные места. Более того — в деревню, где он вырос, где жила его семья. Жила… Сейчас никого уже нет. А Фар мучится от воспоминаний о ночи, которая заставила его покинуть дом пятнадцать лет назад. И от кошмаров, в которых он видел кровь, мёртвое лицо матери и полный ужаса взгляд сестрёнки.
Пару раз Фар порывался вернуться в гильдию. Если им дали неделю на сборы, ему успеют найти замену. Регистратор сам так говорил. В самом деле, чего стоит прийти и сказать: «А идите-ка вы на свой законный грабёж сами»? Выбитого зуба, и то вряд ли. А такие смешные потери никак не помешают Фару взять новый контракт. На Тёмный Тракт, например.
«Да что ты скулишь, как щенок, — обругал он себя в мыслях. — Не сказал ничего — значит, едешь!»
И пусть решение соответствовало его собственному кодексу наёмника, настроение от этого не улучшилось. Ни на шерстинку. Вот и бродил Фаргрен по городу, пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.
«А тут даже чище, чем в Эвенрáте», — подумал он, идя по главной улице обратно к центральной площади.
Приятно ходить по городу, не опасаясь вляпаться в дерьмо или помои. Фар не был брезгливым: в деревне рос. Но одно дело — отхожее место, которому вонять, в общем-то, можно, хоть и не обязательно, и совсем другое — лошадиная куча на улице, которой полагается быть приличной.
Во Всесвете свободы от конского дерьма добились просто — запретом на лошадей в пределах городских стен. Своего Горбушку Фаргрену пришлось оставить в конюшнях за ними. Такое требование касалось всех, кроме караванов Гильдии торговцев: эти за право проводить повозки в город платили налог на чистоту.
Проходя мимо такого готовящегося к отправке каравана, Фаргрен увидел и суть этого самого налога — за лошадьми наблюдали специальные люди и убирали за ними, едва те наваливали кучки. Почему-то вид уборщиков, резво спешащих к дерьму, Фара повеселил, и на встречу с напарниками он отправился уже не таким мрачным.
Таверна немного терялась на фоне Гильдии наёмников и других помпезных зданий рядом, но всё равно оставалась заметной из-за красной крыши с затейливо украшенными коньками. Над входом висела незамысловатая вывеска без всяких красивостей.
Таверна.
Именно так. Просто Таверна, просто с большой буквы. Во Всесвете она была первой и долгое время — единственной, поэтому не получила другого названия. Что не мешало ей быть самой известной в королевстве. Благодаря — вот ведь неожиданность! — дракону, который её немного недоразрушил.
Владела Таверной одна и та же семья на протяжении нескольких поколений. Древний хозяин уверял, будто боковая стена и часть фасада пережили нападение дракона. И может, не врал, ведь был очевидцем тех событий. Говорят, даже видел драконоборцев. Сам хозяин таверны тоже считался своего рода знаменитостью — в свой сто двадцать один год он самым старым человеком королевства (которого чуть не убил дракон). Конечно, генасы и стихийники могли жить дольше, но старик не относился ни к тем ни к другим.
Внутри Таверны царил знатный шум, а ароматы, которые Фар учуял ещё на площади, казались почти одуряющими. Но в этой обонятельной какофонии Фаргрен умудрился почувствовать запах близнецов. Рейт и Лорин уже сидели за столом и гоготали над байкой какого-то наёмника, горланившего на стуле у стойки.
— Я говорю: «Ты куда шары свои дел?». А он: «Спрятал в мешок». И глазами хлопает.
От хохота даже стены задрожали. Над чем надо смеяться, Фаргрен не понял, ведь начало истории он не слышал. Но ему тоже стало смешно. Сложно оставаться серьёзным, когда все вокруг хохочут.
Оборотень пробрался к столу, за которым сидели близнецы.
— Ну, где шрам получил? — спросил его Рейт, отхлёбывая из огромной кружки с пушистой шапкой пены.
— Стулом в драке саданули, — ответил Фаргрен, потерев рваный рубец на правой скуле, — ничего особенного.
Если бы… Но о том, кто, когда и при каких обстоятельствах огрел его тяжёлым деревянным стулом, он старался не вспоминать. Да и рассказать об этом значило рассказать, что он — оборотень. А делать это Фаргрен не собирался. Никогда. Никому.
— А твой откуда? — спросил Фар у Лорина.
— Змееклюв угостил на Тракте, — довольно улыбнулся тот. — Жаль, раньше не пришёл, тут такое представление было. Тра́ф байки травит ого-го. Гер!
Фаргрен обернулся. Мааген пробирался через ряды столов, огибая сновавших туда-сюда девушек-прислужниц в беленьких передниках.
— Смотри, куда прёшь, мелюзга! — рыкнул громила, поднявшийся из-за стола, как раз когда мимо проходил Геррет.
— Себе глаза протри, жнецовья задница! — выпалил коротышка, и над его кулаком полыхнул огненный шар.
Ближайшие посетители поспешили, если не исчезнуть, то слинять куда подальше.
— Эй-эй, Геррет, выбери на жаркое что-то повкуснее, а? — крикнул Рейт во внезапно повисшей тишине.
Громила разом сник.
— Дай пройти, — пробурчал он.
Геррет гордо вскинул голову и протопал мимо него, не убирая шара.
— Совсем спятил? — сказал Рейт, с ухмылкой глядя, как мааген садится за стол рядом с оборотнем.
Фаргрен заметил клеймо на проушине герретовского топора и чуть не заскулил от зависти: работа айсенского кузнеца! И не обычная, какую хоть и задорого, но можно купить на рынке. На заказ! Оружие из Северных земель славилось на весь Иалон.
«Тоже хочу! — подумал Фар и решил вознаградить себя за сложное и морально неприятное задание. — Съезжу потом в Айсен!»
— Упекут тебя в тюрягу недели на две, — продолжал распекать коротышку Рейт, — а у нас дело!
— Две недели? — удивился Фаргрен.
— А то! Историческое здание, центр города, ещё и магистрат рядом.
— Даже в Эвенрате за драку у дворца самое большее неделю втюхивают!
— Ты просто не знаешь, что бывает, когда он с последних угольков слетает, — осклабился Рейт. — Знакомься, местная знаменитость — мааген Геррет, фамилии не знаю. Пару лет назад он таки спалил тут всё, сидел потом… Сколько, Гер?
— Месяц, — ответил вместо коротышки Лорин.
— Когда уже вы языки свои сожрёте, а? — пробурчал мааген.
— Даже маму-у-уля приезжала, — подразнил его Рейт, и Геррет зло зыркнул на него.
К ним подскочила девушка, чтобы принять заказ, поэтому он не стал ничего говорить.
— Эй, Траф, — послышалось из зала, — болтают, будто ваша кодла недавно хвостатых отлавливала.
Наёмник у стойки оживился:
— Ага! Взяли банду в Южных Клыках. Три отряда наших ходило и ещё из столицы солдаты. Весь притон раскурочили!
У Фара похолодело сердце: он знал этот «банду». Ему захотелось раскурочить рассказчика. Притоном маленькое селение в горах не было. Или было, но тогда любой город можно так назвать за то, что в нём бывают убийцы, воры и прочий преступный сброд.
— И я вам точно скажу — Крэй Чёрный Хвост повешен. Окончательно!
Крэя пытались изловить и казнить уже лет десять. За грабежи, убийства, изнасилования… Иногда появлялись слухи, будто его таки поймали, но через месяц-другой Чёрный Хвост снова где-нибудь объявлялся.
Фар считал, что если Крэй сдох, то так ему и надо. Но не все оборотни были как этот негодяй, хоть людям и нет разницы. А Южные Клыки… Туда приходили такие, как Фаргрен — осиротевшие, выросшие среди людей волки. Пытались жить нормально, устав от скитаний, преследований или скрытного существования. Да, убежище всё равно оставалось тайным. Но там принимали всех волчьих братьев. Там даже чистокровные оборотни из племён останавливались иногда. Там даже были дети…
— Может, кто и сбежал, — продолжал Траф, — но поймали немало. Большую часть повесили сразу, некоторых увезли в столицу на суд. Видали бы вы это. Несколько десятков столбов!
Присутствующие одобрительно гудели, но Фаргрен старался не слушать. Зачем слушать про убийство невинных детей? Даже если всех таких оборотней, как Фар, можно считать убийцами, те, кто родился в Южных Клыках, ими точно не были.
— Так что жечь заразу эту на корню, вместе со всеми их выродками! — подытожил Траф рассказ своеобразным тостом и выпил.
— А ведь у него свои дети есть… — хмуро пробормотал Геррет.
— Ну у тебя и рожа, — хохотнул Рейт, глянув на Фаргрена. — Впечатляет, да? Умеет Траф рассказывать, хоть и гад порядочный.
Фар криво усмехнулся. Если он и впечатлился, то не ораторскому искусству этого гада.
Когда четвёрка новоявленных напарников уже почти расправилась с ужином, раздался неожиданный грохот. Взвизгнула женщина, послышался чей-то рёв:
— Ах ты, дерьмо жнецовье!
Диковатого вида мужик вмазал в лицо своему собеседнику, и тот грохнулся на пол. Только вышибалы, стоявшие у дверей, двинулись к нарушителям спокойствия, как два водяных щупальца сграбастали драчунов и вышвырнули их вон.
Мильхэ, которая, как оказалось, была за дверью, едва успела отскочить. От порыва воздуха с неё сдёрнуло капюшон, и Фар даже со своего места заметил, как расширились её глаза. Чуть пригнувшись, эльфийка перешагнула через порог, поглядывая по сторонам — не летит ли кто-то или что-то ещё.
— Извиняй, — весело сказал генас, который так быстро расправился с драчунами, — не подумал, что за дверью кто-то есть.
Мильхэ слегка кивнула, посмотрев на него, и Фаргрен чуть не поёжился — такой холодный был этот взгляд.
Увидев своих теперь уже напарников, эльфийка на миг замерла ледяной статуей, но всё же подошла и села рядом с близнецами. Еду ей принесли сразу же, хотя она не успела ничего заказать.
«Значит, тут её хорошо знают», — подумал Фар, с интересом глядя на напарницу.
Завсегдатаями Таверны были в основном те, кто часто получал заказы от главного зала Гильдии наёмников, то есть лучшие гильдейские бойцы. А Мильхэ не так уж и проста, даже если не брать в расчёт остроухость.
Но какого хррккла она так одета? Фар никогда не видел, чтобы наёмники красного ранга и выше, или те же эльфы, носили настолько старые плащи. Обтрёпанные уголки он заметил ещё у регистратора. «Почините нас!» — кричали они всем своим видом. А ещё лучше снимите и никогда больше не надевайте!
Впрочем, под плащом оказалась вполне нормальная блузка. Фаргрен не знал, призваны ли лёгкие складки на пройме добавить приятных объёмов, но если да, то попытка провалилась. Выглядело всё равно плосковато. Неудивительно: эльфийка была настолько худой, что её запястья казались прозрачными. Хотелось бы накормить, будь она не такой холодной.
А так она выглядела вполне обычно для эльфа. Невзрачно даже. Без украшений — не считать же им почти невидимое кольцо и тонкую цепочку на шее. Волосы серебристые с зеленоватым отливом, глаза бирюзовые, кожа светлая, а гребни дрекожи на голове потемнее и тоже с зелёным оттенком.
Словом, самая непримечательная дочь Леса. Но она — наёмница немаленького ранга.
«Красный ранг? Или коричневый?» — думал Фаргрен, прикидывая в уме возможную крутость напарницы.
По виду она не тянула не то что на оранжевый — с этого ранга ходят в Чащи, — но даже на белый, начальный. Могут ли такие тростиночки вообще быть наёмниками? О фиолетовом или чёрном ранге даже думать не стоило — слишком невероятно. Хотя… Фар ни с кем из настолько крутых наёмников дружбы не водил. Вдруг они тоже выглядят совсем обычно? Можно, конечно, спросить Мильхэ о ранге, но среди наёмников это считалось самой страшной бестактностью.
— Мы так и не познакомились толком, — прервал молчание Рейт. — Я Рейт, это Лорин. Это Геррет, мы с ним давно знакомы. Это Фаргрен, первый раз работаем, как и с тобой.
— Мильхэ, — коротко ответила эльфийка.
Бирюзовые глаза излучали холод всех льдов Драакзана.
— И откуда ты будешь?
— Из Светлого Леса, видимо.
Правая бровь эльфийки дёрнулась вверх, голос будто понизил температуру на пару градусов. Рейт хихикнул. Фар подумал, что либо тот болван, либо… толстокожий, как змееклюв.
— Ну да, тупой вопрос. Что умеешь?
Мильхэ молча заморозила эль Рейта. Шапка пены теперь была скорее снегом, чем пеной. Маленький сугробик в кружке.
«Иллиген, — подумал Фар. — Будет здорово, если умеет лечить, а не только морозить».
И кажется, вместо путешествия к возможной горячей точке их ждала холодная прогулка. Хорошо, если не смертельно холодная.
— Здорово! — воодушевился Рейт и отгрыз от сугроба кусочек. — Люблю, когда в компании и водник, и огневик. И поесть, и попить, и помыться можно нормально!
— Ма́атар меня сожги, — пробурчал Геррет. — Почему мне постоянно выпадает таскаться с этими болтунами невесть где?
— Да ладно тебе, Гер, за такие деньги можно потерпеть даже Трафа.
Коротышка насупился и уткнулся в тарелку. Чем так отличился гад-сказитель с репертуаром из похабного наёмничьего фольклора, осталось тайной.
— Ну, выходим завтра утром? — спросил Лорин, покончив со своим ужином.
— Так-так! — Рейт весело хлопнул по столу. — Надо же выпить за знакомство!
— Пейте, — сказала Мильхэ, подавая знак прислуге.
Лица мужчин вытянулись.
— Как? Традиция же! — воскликнул Рейт, а вот Лорин, как и Фар с Герретом, промолчал.
На стол перед эльфийкой ловкий слуга поставил кружку.
— Молоко? — удивился Фаргрен. — Ты о гильдейской традиции не знаешь?
От взгляда цвета бирюзы ему захотелось, чтобы Геррет поджёг Таверну. Для тепла.
Но всё же, как не выпить? Традиция эта была, наверное, единственной, распространившейся на всю Гильдию наёмников, где бы ни находились её залы: в Периаме, Зандерате, или Северных землях. С новыми напарниками всегда пили по кружке гильдейского эля. На самом деле это был не эль, а смешанная с ягодным соком особая настойка. Ядрёная, как яд мантикоры: никто не мог выпить больше девяти-десяти глотков и не грохнуться потом под стол минут через пятнадцать. Двадцать для особо крепких. Поэтому настойку пили только разбавленной. Хорошо разбавленной.
Слуга поставил им на стол четыре кружки этого самого гильдейского эля.
— Пейте, угощаю, — сказала эльфийка с таким выражением, будто желала им отравиться. — А теперь прошу извинить, мне надо ещё поработать.
Она встала и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж Таверны, на ходу прихлёбывая молоко.
— Чудна́я, да? — улыбаясь, сказал Рейт.
Фаргрен силился оценить ум напарника. Пока выходило не в пользу Рейта. Это вот эту ледяную ведьму он назвал «чудно́й»?
— Снаряжение! — вспомнил Геррет.
— Точно! Мильхэ, — окликнул её Лорин, — чего там нам прислали?
Та со вздохом закатила глаза и знаком предложила идти с ней.
— Ну, за знакомство и удачное дело! — Рейт весело поднял кружку.
Фар взялся за свою с мыслью, что с таким набором напарничков удача им понадобится точно. Возможно, не раз. Хотя бы для того, чтобы Геррету не пришлось размораживать чью-то внезапно заледеневшую тушку.