Яков добродушно расхохотался над его бойкой речью, а Мальва усмехнулась, разглядывая его ободранную фигуру.
- Дайте, черти! Я вас обвенчаю за двугривенный - хотите?
- Ах ты, балагур! Да разве ты поп? - смеялся Яков.
- Дурак! Я в Угличе у попа в дворниках жил... дай двугривенный!
- Я не хочу венчаться! - отказал ему Яков.
- Все равно - дай! Я твоему отцу не скажу, что ты за его кралей приухлестываешь, - настаивал Сережка, облизывая языком сухие, потрескавшиеся губы.
- Ври, так он тебе и поверит...
- Уж я совру, так поверит! - пообещал Сережка, - и вздует тебя - ах как!
- Не боюсь! - усмехнулся Яков.
- Ну, так я сам вздую! - спокойно заявил Сережка, суживая глаза.
Якову было жалко двугривенного, но его уже предупреждали, что с Сережкой не нужно связываться, а лучше удовлетворить его притязания. Многого он не потребует, а если не дать ему - подстроит во время работы какую-нибудь пакость или изобьет ни за что ни про что. Яков, вспомнив эти наставления, вздохнул и полез в карман.
- Вот так! - поощрил его Сережка, опускаясь на песок рядом с ним. Всегда меня слушай, умным будешь. А ты, - обратился он к Мальве, - скоро за меня замуж пойдешь? Скорей собирайся, - я долго ждать не буду.
- Драный ты... Зашей дыры сначала, потом поговорим, - ответила Мальва.
Сережка критически посмотрел на свои дыры и качнул головой.
- А ты мне лучше свою юбку дай.
- Так! - сказала Мальва и засмеялась.
- А право! Дай - есть какая-нибудь старенькая?
- Да ты купи себе штаны, - посоветовала Мальва.
- Ну, я лучше пропью деньги...
- Лучше! - смеялся Яков, держа в руке четыре пятака.
- А как же? Мне поп говорил, что человек не о шкуре своей должен заботиться, о душе. Душа у меня требует водки, а не штанов. Давай деньги! Ну, вот теперь я выпью... А отцу про тебя все-таки скажу.
- Говори! - махнул рукой Яков и ухарски подмигнул Мальве, толкнув ее в плечо.
Сережка заметил это, сплюнул и еще пообещал:
- И вздуть тебя не забуду... Как только свободное время будет - такую дам клочку!
- Да за что? - тревожно спросил Яков.
- Уж я знаю... Ну, так замуж за меня скоро пойдешь? - обратился Сережка к Мальве.
- А вот ты расскажи мне, что мы делать будем и как жить, тогда подумаю, - серьезно сказала она.
Сережка поглядел в море, прищурив глаза, и, облизав губы, объяснил:
- Ничего не будем делать, гулять будем!
- А есть где возьмем?
- Ну, - махнул рукой Сережка, - ты, ровно мать моя, рассуждаешь. Что да как? Разве я знаю, что и как? Пойду выпью...
Он встал и пошел прочь от них, провожаемый странной улыбкой Мальвы и неприязненным взглядом парня.
- Ишь какой командир! - сказал Яков, когда Сережка ушел от них далеко. - У нас бы в деревне такого хахаля живо усмирили... Дали бы ему хо-орошую взбучку - и все... А здесь боятся...
Мальва посмотрела на него и процедила сквозь зубы:
- Ах ты, порося! Понимаешь ты ему цену!
- Чего понимаешь? Цена таким пятачок за пучок, да и то - когда их в пучке-то сотня.
- Тоже! - насмешливо воскликнула Мальва. - Это тебе цена... А он... везде бывал, скрозь прошел всю землю и никого не боится...
- А я кого боюсь? - храбро спросил Яков.
Она не ответила ему, задумчиво следя за игрой волн, взбегавших на берег, колыхая тяжелый баркас. Мачта качалась из стороны в сторону, корма, вздымаясь и падая в воду, хлопала по ней.
Звук был громкий и досадливый, - точно баркасу хотелось оторваться от берега, уйти в широкое, свободное море и он сердился на канат, удерживавший его.
- Ну, что же ты не уходишь? - спросила Мальва у Якова.
- А куда мне? - отозвался он.
- В город хотел...
- Не пойду!
- Ну, к отцу поезжай.
- А ты?
- Что?
- Тоже поедешь?
- Нет...