- Но он не был... никто из них не был моими сородичами, моими собственными дорогими товарищами...
Маленькая тучка надвинулась снова.
К периоду современной истории их вернул Бруно.
Первым долгом пастуха Полли по утрам было выпустить побегать Бруно. Тот прибежал запыхавшись и еле дыша, и, очевидно, в обиде на них за то, что в бега не взяли его. Он запросто мог бы их всех выдать, не будь он самым всепрощающим из черно-рыжих колли. Просто-напросто за последние полчаса он чуть с ума не сошел от беспокойства, уверенный, что они совсем забыли о времени. "Вы что, не знаете, что уже вот-вот пробьет шесть? Что не пройдет и получаса, как Джейн примется стучаться во все двери со стаканами горячего молока, и, наверняка, уронит их и поднимет вопль, увидев, что постели у них пусты, а окно распахнуто настежь?" Такими он намечал свои первые слова, но стоило ему учуять Мальвину, как они напрочь выскочили у него из головы. Он взглянул на нее один раз и плашмя свалился на землю, извиваясь и подползая к ней, поскуливая и одновременно виляя хвостом. Мальвина приняла его подданство, засмеявшись и похлопав ему по голове ногой, от чего тот вознесся на седьмое небо восторга. Вчетвером они спустились с холма и расстались у ворот сада. Двойняшки выразили вежливую, но совершенно искреннюю надежду иметь удовольствие встретиться с Мальвиной снова; но Мальвину, по-видимому, охватили внезапные сомнения: осмотрительно ли она себя вела? - и потому отвечала она уклончиво. Через десять минут она спала, подложив себе под золотую голову вместо подушки свою круглую белую руку, в чем и убедилась миссис Малдун по пути на кухню. А двойняшки, обнаружив на свое счастье открытой боковую дверь, проскользнули в дом незамеченными и забрались обратно к себе в постели.
Было четверть десятого, когда их пришла разбудить сама миссис Арлингтон. С ними она была раздражительна и, судя по виду, недавно плакала. Позавтракали на кухне.
За обедом едва ли было произнесено хоть слово. И не было пудинга. Мистеру Арлингтону - плотному, краснолицему джентльмену некогда было есть пудинг. Это остальным можно сидеть да наслаждаться им на досуге, но только не мистеру Арлингтону. Кому-то приходится смотреть и за хозяйством - то есть если не дать всему прийти в развал и запустение. Ежели уж нельзя положиться на других, чтобы они выполнили свой долг, и всё, как в доме, так и за его пределами, сбрасывается на одну пару плеч, то лишь естественное последствие, когда у этой пары плеч не может найтись время, необходимое для завершения еды надлежащим образом. Вот он где - корень разложения английского сельского хозяйства. Кабы жены фермеров, не говоря уж о сыновьях и дочерях (достаточно взрослых, можно подумать, дабы побеспокоиться и сделать что-нибудь самим, чтоб хоть как-то отплатить за расточаемые на них деньги и заботы), все вместе подставили бы плечо к колесу, то английское фермерство процветало бы. Когда же все остальные отлынивают от положенной им доли труда и ответственности, предоставляя одной паре рук...
Нить своих рассуждений мистер Арлингтон потерял по причине хорошо слышного замечания старшей девочки Арлингтонов о том, что, пока папа говорит, он успел бы съесть две порции пудинга. Если не ходить вокруг да около, то вот что имел в виду мистер Арлингтон: становиться фермером он никогда не собирался - по крайней мере, не мечтал с детства. Другие мужчины его положения, набравшись достатку после долгих лет самоотверженного труда, отправились бы на вполне заслуженный отдых. Он же, поддавшись на уговоры и взявшись за это дело, хочет теперь довести его до конца; и каждому надлежит выполнять свою долю работы, а иначе его ждут неприятности.
Мистер Арлингтон залпом проглотил остатки содержимого своего стакана и испортил исполненный достоинства выход сильным приступом икоты, а миссис Арлингтон яростно затрезвонила в колокольчик, чтобы горничная убрала со стола. Пудинг нетронутым уплыл из-под самого носа у двойняшек. Он был с черной смородиной и коричневым сахаром.
Той же ночью миссис Арлингтон излила душу двойняшкам - отчасти для собственного облегчения, отчасти ради их же морального блага. Выпади миссис Арлингтон счастье, замаскированное в виде менее потакающей ей во всем матери, все могло бы быть хорошо. От природы миссис Арлингтон достался активный и энергичный нрав. "Барышня Непоседа" называла ее няня. К несчастью, ему было суждено прийти в запустение; и сейчас он был, по всей вероятности, вне надежды на восстановление. Отец их совершенно прав. Пока они жили в Бейсуотере и имели предприятие на Минсинг-Лейн, то это не имело значения. Теперь же - дело другое. Жена у фермера обязана вставать в шесть; должна следить, чтобы и все остальные были на ногах в шесть; приструнивать слуг; а примером матери поощрялись бы и дети. Организованность. Вот чего недостает. День должен быть расписан по часам: на каждый час - свое дело. Тогда не будет так, что повернуться не успеешь, как утро пролетело, а беспорядок еще больше усугубишь тем, что бросишь то, что делала, и пытаешься сделать шесть дел кряду, которые сама не помнишь: то ли делала, то ли нет...
Тут миссис Арлингтон разрыдалась. Вообще говоря, это была миролюбивая, улыбчивая, приятнейшая женщина, какую просто восхитительно иметь дома при условии, что все, что от нее требуется - это приятный вид и солнечное расположение духа. К ее слезам присоединили свои слезы двойняшки. После того, как их укрыли и оставили одних, можно представить, как они с суровой серьезностью обсуждали эту проблему, долго перешептывались, затем так и уснули с мыслью о ней, а утро навеяло свежие идеи. В результате, на следующий вечер, между поздним полдником и ужином, миссис Малдун, сама подошедшая на стук в дверь, увидала за ней фигурки двух двойняшек, стоявших рука об руку на пороге дома Профессора.
Они спросили у нее, дома ли "Фея".
V. Как об этом рассказали миссис Мэриголд
В пресловутом мизинце не было нужды. Миссис Малдун попыталась ухватиться за ларь, но промахнулась. Схватилась за кресло, но то отъехало. Остановил ее в конце концов пол.
- Простите, - извинился Виктор. - Мы думали - вы знаете. Надо было сказать: "мадемуазель Мальвина".
Миссис Малдун вновь обрела опору под ногами и, не отвечая, прошла прямо в кабинет.
- Там хотят знать, - доложила миссис Малдун, - дома ли Фея.
Профессор сидел спиной к окну и читал. Свет в комнате был слабоват.
- Кто хочет знать? - потребовал ответа Профессор.
- Двойняшки из "Мэнор-Хауса", - разъяснила миссис Малдун.
- Но что?.. Но кто?.. - начал Профессор.
- Сказать: "Ее нет"? - предложила миссис Малдун. - Или, может, вам лучше самому с ними увидиться.
- Проведите их сюда, - распорядился Профессор.
Они вошли со слегка напуганным видом и по-прежнему держась за руки. Они пожелали Профессору доброго вечера, а когда он поднялся, то попятились назад. Профессор пожал им руки, а они их не отпустили, так что в руках у него осталась правая ладошка Виктории и левая ладошка Виктора, и по приглашению Профессора они присели на самый краешек дивана.
- Надеюсь, мы вам не помешали, - сказал Виктор. - Нам бы хотелось увидеться с мадемуазель Мальвиной.
- Зачем вы хотите увидеться с мадемуазель Мальвиной? - осведомился Професор.
- По очень личному делу, - ответил Виктор.
- Мы хотели попросить ее о большом одолжении, - сказала Виктория.
- Простите, - ответил Профессор, - но ее сейчас нет. По крайней мере, я так думаю. (У Профессора самого никогда не бывало полной уверенности в этом. "В дом и из дому она проскальзывает, прошумев не больше, чем листочек розы на ветру," - было объяснение миссис Малдун.) Может, вам лучше рассказать об этом мне? Предоставьте мне передать ей это.
Они переглянулись. Мудрого и ученого Кристофера обижать не годилось. Да и потом, как можно догадаться, у волшебника есть не один способ прочитать чужие мысли.
- Это насчет мамы, - пояснила Виктория. - Мы хотели спросить, не согласится ли Мальвина ее переделать.
Профессор читал про Мальвину. У него промелькнула мысль, что как раз это-то и было ее всегдашним коронным номером: переделывать людей. Как об этом проведали двойняшки Арлингтон? И зачем они хотят переделать свою мать? И во что они хотят ее превратить? Это возмутительно, если вдуматься! Профессор вдруг до того посуровел, что если бы двойняшки смогли увидеть выражение его лица - но не позволял угасающий свет - то так бы напугались, что не ответили бы.
- Зачем вы хотите переделать свою мать? - потребовал ответа Профессор.
Даже такой, какой был, голос его их встревожил.
- Для ее же блага, - запинаясь ответила Виктория.
- Мы, конечно, не хотим ни во что ее превращать, - пояснил Виктор.
- Только изнутри, - добавила Виктория.
- Мы подумали, что Мальвина сможет ее исправить, - закончил Виктор.
Нет, это - сущий позор да и только. Куда мы все катимся, когда дети разгуливают, призывая к "исправлению" своих матерей! Атмосфера была прямо-таки заряжена негодованием. Это ощутили и двойняшки.
- Она сама хочет, - настаивала Виктория. - Она хочет стать энергичной, вставать с утра пораньше и все делать.
- Понимаете, - добавил Виктор, - ее неправильно воспитали.
Профессор категорически утверждает, что единственным намерением его было пошутить. Ведь ничего предосудительного по сути и не предлагалось. Профессору и самому от случая к случаю приходилось бывать исповедником обоих.
- Лучше женщины на свете не было, вот только привить бы ей немножко энергии. Никакого чувства времени. Слишком расхоложена. Никакого понятия о том, чтобы держать людей на высоте. - Мистер Арлингтон за орехами и вином.
- Лень в чистом виде. Да-да, не спорьте. Друзья говорят, что я так 'безмятежна'; но по-настоящему объяснение одно - врожденная леность. И все же я стараюсь. Вы представления не имеете, профессор Литтлчерри, как я стараюсь. - Миссис Арлингтон, со смехом, любуясь розами Профессора.
И потом, какой абсурд - поверить, будто Мальвина действительно способна кого-нибудь переделать! Давным-давно, когда ум человеческий был еще в процессе эволюции, такое было возможно. Гипнотическое внушение, месмерическое влияние, ускорение дремлющих мозговых клеток до активного состояния путем магнитной вибрации. Все это отошло в прошлое. На дворе времена Георга Пятого, а не короля Херемона. Что в действительности заинтересовало Профессора, так это: как отреагирует на предложение сама Мальвина? Конечно, постарается увильнуть. Бедняжечка. Но мог ли какой-либо человек в здравом уме, профессор математики...
Мальвина стояла рядом. Никто не заметил, как она вошла. Двойняшки не отрывали глаз от мудрого и ученого Кристофера. Профессор, размышляя, ничего не замечал вокруг. И все же от этого так и брала оторопь.
- Мы никогда не должны переделывать того, что однажды сотворил добрый господь Бог, - сказала Мальвина. Говорила она с изрядной серьезностью. Детскость, казалось, покинула ее.
- Вы так считали не всегда, - ответил Профессор. Профессора так и резануло, что со звуком Мальвининого голоса вся идея об этом как о доброй шутке улетучилась. Было в ней что-то такое.
Она сделала небольшой жест. Профессору он давал понять, что замечание его не совсем хорошего вкуса.
- Я говорю как человек познавший, - ответила Мальвина.