- Ехаи медведи, на ве-исипеде. А за ними кот, задом напе-ёт.
- Она что, читает? - удивился Хурдин.
- Да нет, это так. . . - усмехнулся мальчик.
- Читаю кижку. - Услыхала его сестра. - Мой кижка.
- Читаешь, читаешь, молодец.
Мальчик с фломастерами не мог расстаться, он перебирал их, яркую коробку трогал и говорил:
- Я буду не всегда ими. А когда чего-нибудь хорошее, чего-нибудь главное нарисовать. В школе. А может, и так. Школа ведь не скоро.
Увидев, что мальчик оттаял и уже не дичится его, Хурдин сказал:
- Вы, может, поедите вареники, они еще теплые? Пока свежие, а?
- Поедим,- улыбнулся мальчик. - Ленка! Вареники будем есть?
- Ва-еники будем... - согласно повторила девочка.
- Сейчас разогрею на сковороде.
Оставив фломастеры и бумагу, мальчик метнулся к печке, а потом в коридор, где газовая плита стояла, и через пять минут уже шкворчали на столе вареники, тонущие в масляной и каймачной жиже.
Ели ребята хорошо.
- Мы кашу все варим,- рассказывал мальчик.
- Са-адкую,- прижмурилась сестренка.
- Вареники, конечно, лучше,- похвалил он и, подумав, добавил: - Вот мамка придет, напишет заявление, колхоз нам корову продаст, в рассрочку.
- А прокормите?
- Прокормим. Косить еще долго можно, все лето. Будем кормить. Нам молоко нужное,- объяснил он. - Малышам. С молоком они не будут болеть.
Ребята ели, а Хурдин понемногу оглядывал их жилье. Хотя глядеть было особо не на что. Комната совсем пуста. В кухонке, за печкой, лишь кровать с ватным одеялом да какая-то одежонка на вешалке. Не на что было глядеть. Пододвинув к себе лист бумаги, Хурдин стал рисовать единственное, что умел,- самолеты. Они у него ловко получались. Один, а потом другой. Мальчик взглянул на рисованное и похвалил:
- Красиво.
А потом, убирая со стола, словно ненароком обмолвился:
- Я тоже самолет делаю.
- Самолет? - удивился Хурдин.
- Ну, не самолет, а такое... Буду летать. Такую штуку я делаю.
- Какую?
Хурдину стало любопытно. Что мог придумать этот мальчуган?
- Вот здесь у меня.
Мальчик включил свет в кухонке, за печкою. Хурдин пошел туда и тут же посмеялся над собой. Конечно же мальчик ничего не придумал. Это были обычные крылья, большие крылья из белых гусиных перьев.
Слажены они были неважно, каркас из велосипедных спиц и сетки. Но, взяв одно крыло в руки, Хурдин понял, какую долгую работу делал мальчик. Каждое перо было подобрано и аккуратно прилажено на свое место тонкими капроновыми нитями. Крылья были готовы. Взмахнув одним из них, Хурдин почуял его непрочность.
Взяв оба крыла, Хурдин понес их в комнату. Мальчик, следуя за ним, покорно ждал.
- Я их давно делаю,- сказал он. - Придумал и делаю.
- А как же ты хочешь полететь? С крыши?
- Нет, с велосипеда. Я давно придумал. На Вихляевской горе есть такое место. Когда из школы едешь домой, к хутору, там есть такой прыжок. На половине. Там на велосипеде-то подлетаешь,- вскинул мальчик руки,- прямо вверх. А если с крыльями. Разогнаться с самого верха, а на прыжке крылья раскрыть, велосипед бросить и запросто...
Глаза мальчика широко раскрылись, и в них было такое ожидание радости, что Хурдин не смог его огорчить.
- Да, да,- подтвердил он. - Хорошие крылья, должен полететь.
Сияющий и такой благодарный взгляд был ему наградой, что Хурдин почуял подступающие слезы и опустил глаза. Скрывая волнение, он крылья разложил на столе и стал рассматривать их, прикидывая, стал глядеть и говорить:
- Так, так... Вообще-то надо бы увеличить...
- У меня еще перья есть,- с готовностью ответил мальчик.
- Это хорошо... Но жесткость надо увеличивать и крепления посерьезней. Иначе...
- Но я полечу?! - почуяв недоверие, спросил мальчик, и голос его дрогнул.
- Полетишь, полетишь,- успокоил его Хурдин, потому что иного говорить было нельзя.
Они просидели допоздна, так и эдак прикидывая и соображая. Нужно было каркас изменить, размер крыльев и крепления.
Хурдин спохватился чуть не в полночь. Девочка уже спала на раскладушке, обняв книжку. Она спала, несмотря на яркий свет, и Хурдин сказал:
- Надо бы ее туда перенести, в кухню.
- Нельзя,- ответил мальчик, - Она боится.
- Чего боится?
- Без света. Папка напугал. Так и жгем всю ночь.
От крыльев, от волшебной мечты, от полета одним разом вернулся Хурдин на эту землю. Вернулся и сказать ничего не мог. Лишь вздохнул и безотчетным движением опустил на плечо мальчика руку. Мальчик его ласку принял.