Anastasi Laine [2.18, в 10:36]: Он отказался от меня
Глаза налились слезами. Раз капля. Другая. Экран протофона заплыл коркой соли.
N Ø Я Ŧ H [2.18, в 10:40]: Кто он. О чем ты
Anastasi Laine [2.18, в 10:41]: Мой гард. Ты же знаешь, что у каждой вестницы есть кто-то вроде телохранителя?
Девушке было непривычно делиться переживаниями с братом, но при одном только взгляде на соседнее диалоговое окно её бросило в дрожь. Корвина она по-прежнему держала заблокированным — проверить, изменилось ли поведение аккаунта, не решалась.
N Ø Я Ŧ H [2.18, в 10:43]: Ну да. А разве такое возможно
Anastasi Laine [2.18, в 10:45]: Оказалось, что да. Дома буду нового искать… Слушай, а ты не хочешь быть моим гардом, хаха?
N Ø Я Ŧ H [2.18, в 10:47]: Эй мы же родственники
Anastasi Laine [2.18, в 10:48]: Элиот! Это не то, о чем ты подумал. Почитал бы хотя бы в интернете сначала
N Ø Я Ŧ H [2.18, в 10:49]: Ну так я почитал. Там во первых нельзя если родственники во вторых если кто то состоит в дс
Anastasi Laine [2.18, в 10:49]: ДС?
N Ø Я Ŧ H [2.18, в 10:49]: Ну в детях стагета
Anastasi Laine [2.18, в 10:50]: Жаль…
N Ø Я Ŧ H [2.18, в 10:51]: Не грусти. Как приедешь что нибудь придумаем
Нельзя сказать, что переписка сильно приободрила девушку, но впервые за приезд в Градемин она почувствовала себя лучше.
Эпизод третий
Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)
перинатальный центр ГКБ им. К. Темпелкерса
2-18/995
Градемин накрыли элегические облака. Сначала об этом сообщили в прогнозе погоды, затем — информационной рассылкой КСЧС и по городским репродукторам. Качество воздуха неумолимо ухудшалось, и вопрос о распространении «Миротворца», как единственный вакцины супротив элегического манифеста, становился всё более животрепещущим. В городе неуклонно росло количество мобильных пунктов вакцинации.
Вилена с торжествующей улыбкой посмотрела на выстроившиеся перед скорыми каретами очереди. Лицо женщины было неразличимо за респиратором — его она надела прежде прихода элегии: мера, предписанная правительством к выполнению в ситуации, с которой никто из современников не сталкивался…
Полуторамиллионное население столицы сократилось до сотни тысяч — миграция практически обесточила город. Однако это не останавливало пикетчиков, появляющихся то перед ВАД, то перед мурмурацием. На этот раз они отказались в своих лозунгах от нова эспере, и впервые за долгое время Карпейское Каэльтство заговорило на родном языке.
Вилена, особо не таясь, шла по главной улице. В красной зоне Градемина размещались три больницы: паллиативная, общая и роддом. Вычислить, где именно находились мощи Живамиж, оказалось легко — вопреки тому, что новостные репортажи, чьи сюжеты сняли в медучреждении, не афишировали местонахождение артефакта. Всё на свои места расставили перепись населения и отчётности из гинекологических отделений. Паллиатив сразу отпал.
Первой в списке значилась больница Темпелкерса. Перинатальный центр, как считали сторонники ABICO, наилучшим образом подходил под функции и свойства искомых мощей. В ней, в отличие от городской больницы, с начала февраля приём пациентов в ней прекратился. На её территории круглосуточно горели костры, обеззараживающие город. Не смолкал в округе и колокольный звон — испуганные кровавым поветрием граждане возвращали к жизни заброшенные храмы, якобы способные отпугнуть ненастье.
Вилена рано пришла на место встречи — Файдалом прибыл с опозданием. От жрицы напрочь укрылось, когда тот появился, но вот он уже как ни в чём не бывало стоял рядом с ней.
— Почему ты опоздал? — рассердилась Вейнберг. — Ты вообще видел, который час?
— Не тебе одной принадлежит моё время, — сразу осадил её Файдалом и повернулся лицом к зданию. — Перинатальный центр? Серьёзно? Мы что, собираемся стать родителями?
— О да-а, — растягивая гласные, Вилена зловеще ухмыльнулась. — Можно и так сказать.
Замёрзшими пальцами она на мгновение прихватила свой кулон. После чуть ли ни подлетела к главному входу. Несколько раз дёрнула за дверную ручку. Не поддалась. За просматриваемым за стёклами вестибюлем признаков жизни не обнаружилось. Рецепция тоже была пуста — даже телевизор, повешенный на стену для увеселения зоны ожидания, молчал. Внутри царила абсолютная тишина.
— Они перепрофилировались под манифест, — из-за спины сообщил Файдалом. — Тебе никто не откроет, я же предупреждал.
Женщина кивнула и рукоятью своего револьвера — «Хиленда № 3» — разбила стеклянную часть двери. Округа зазвенела осколками. Внутри больницы завыла сирена и зашипели дозиметры — в дальних коридорах послышался топот шагов.
— Перед нами все двери открыты, — промурлыкала Вилена и, сбив остатки стекла, пролезла в здание. — Не задерживайся. Мы почти у цели.
Навстречу вторгшимся выбежала пара охранников — красморовских охотника. Фактически, они были безоружны: при условии, если дубинки можно противопоставить огнестрельному оружию.
— Вы находитесь на поражённой территории, — предупредил вторженцев один из агентов. — Если вы не покинете…
Не дослушав, Вилена подняла револьвер и выстрелила точно по ногам. Не успевшие среагировать охотники упали плашмя. Без каких-либо указаний Файдалом снял с плеча Lethe и добил их.
Медперсонала в больнице почти не осталось: один брат сострадания да пара санитаров-роботариев. Пока первый пытался покинуть центр, вторые его всячески прикрывали: швыряли в захватчиков стулья, подручные предметы со столов. Если от стула Вилена увернулась, то стакан с карандашами врезался точно в грудь и рассыпался. Стержни треснули под тяжестью шага, грифели — сломались.
Вейнберг вынула из поясного крепления спицу — деметалловую, с вырезанными на ней литерами — и вонзила в бегущего мимо юношу. Удар пришёлся ему прямо в плечо и прибил к стене. Так же резко Вилена вырвала спицу. Брат сострадания, зажимая кровоточащую рану, осел на пол. Рукав выглаженного халата побагровела.
— Что? — Голос юноши срывался. — Зачем вы это делаете?
— Мощи… — вполголоса ответила Вилена, и острием приподняла край медицинской маски. — Где они?
Молодой человек молчал и ошеломлённо смотрел на нависшую над ним мучительницу; молчал ровно до того момента, как спица не замерла в паре миллиметрах от его левому глазу. Только тогда брат сострадания здоровой рукой указал в сторону стационара. Вилена удовлетворённо отпустила юношу. Стоило ей отстраниться, как тот сказал:
— Надеюсь, вы ответите за это.
— Если бы, — прошипела Вилена, — надежда всегда умирает, — и выстрелила в него.
После она небрежно толкнула тело.
— Это был последний, — вытащив штык из грудины механического санитара, оповестил женщину Файдалом. — Не лучше ли было спустить здесь порезвиться твоего питомца?
— К такому он не приучен, — отозвалась Вейнберг. — Мы должны сами за всем проследить. Идём.
По мере продвижения по коридору они натолкнулись на свидетельства присутствия здесь мощей. Началось всё вполне безобидно: с разросшихся комнатных растений да палисадников с подобием джунглей. Дальше — больше. Стационар — его стены, потолки и пол — покрылись слоями пульсирующей плоти.
Файдалом, не опуская пулемёт, поочерёдно заглядывал в каждую палату. Все они были одиночные, чаще всего — пустые. Однако в некоторых из них лежали пациенты не устанавливаемого более пола: не гражданские, но красморовские агенты занимали больничные койки. Вопреки предупреждениям, они не были подвержены элегическому манифесту. Иная печать Немока терзала их. Файдалом увидел то, что назвали бы мутациями: у некоторых из узников больницы увеличились конечности — преимущественно руки, а у других, судя по деформациям тела, внутренние органы.
Затем Файдалом и Вейнберг обыскали всю процедурную, поскольку именно там наиболее ярко фиксировалось присутствие мощей. Впрочем, из-за органических наростов сделать это оказалось непросто: то и дело приходилось обращаться к режущим инструментам. Ножницы, скальпели и собственноручно принесённые ножи — всё так или иначе, застревая, исчезало в новой органике.
Наконец поиск привёл к шкафу со стерильными шприцами, ланцетами и пробирками. За дверцей, на самой нижней полке, лежал небольшой чемодан — увесистый, деметалловый. На мгновение Вилена замерла. Она не поверила себе, когда руки сами собой потянулись за находкой. Вопреки гасящему Воздействие покрытию, защита в виде замка отсутствовала, а сам кейс оказался повреждён.