Вейнберг не отреагировала. Затаив дыхание, она откинула крышку и увидела оббитое бархатом нутро чемодана. В центре, за надтреснутым демитиром, покоилась подушечка с чем-то обёрнутым в марлю.
Отлетела последняя преграда в виде защитного стекла. Вилена схватила обёрнутый марлей фрагмент и высвободила его. На женской ладони очутился отрезок плоти. Едва ли он отличался от той, что можно было увидеть в мясном отделе продовольственного магазина.
Жрица уверенно сжала находку в кулак. Физический контакт с тлетворными тканями представлял не больше вреда, чем работа с сырым мясом. Тогда же женщина напомнила себе, что хранение мощей многократно опасней, чем обычное прикосновение.
Вилена не сомневалась в их успехе.
Эпизод четвёртый
Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)
ресторан «Фантазм»
2-19/995
Заболевание, порождённое кроворекой, получило название — koruskhar, и с карпейского языка оно переводилось как «кровавый хор». Развивалась болезнь стремительно. Если немота возникала исключительно при пероральном попадании испарений или самой воды, то длительное Воздействие на парентеральном уровне провоцировало разного рода воспаления — проявления их варьировались от лёгкой до тяжёлой степени.
Людей становилось меньше — роботариев больше. Им отводилось не только поддержание города в порядке, но и управление общественным транспортом. Некоторые обезлюдившие районы столицы оказались полностью под контролем машин: только красморовские патрули время от времени заглядывали туда.
Там, где испарения, элегия и плоть схлёстывались воедино, начиналось невообразимое. Прямо из земли, прорывая бетонный настил, прорастали губчатые болоны, опухолью парализующие набережные. Пляжи превращались в леса.
Огонь с очищенной Чековки плавно перетекал на поражённые участки. Запах хлорки растворялся за жаром огнемётов, и органические наросты сгорали. Впрочем, от крематоров укрылись отмеченные плотью переулки и улицы. С каждым днём её становилось всё больше, и отдельные районы начинали походить на скотобойню.
Кто остаётся в городе?
— Безумцы… — Вилена снисходительно глянула на шедшую к мурмурацию толпу. Часть из них сковал неведомый недуг, и они плелись где-то в хвосте. Некоторые люди останавливались перевести дыхание. Другие, пошатываясь, пытались нагнать впередиидущих. Третьи — было их пока немного — просто падали. — Похоже, кому-то не повезло.
— Они сами подписали себе приговор, — прошелестел над ухом неестественный голос. — Ежели они отринули элегию, им нет места в нашем мире.
— Я знаю.
— Тогда почему ты смотришь на них с сочувствием? Разве они заслуживают снисхождения?
— Они умирают, — отчуждённо заметила Вейнберг, — и им больно.
— Это не имеет значения, — возразил голос. — Мы предупредили их, когда провели пробную демонстрацию в Линейной. Вынужден признать, что твой зверёк оказался полезным.
Рядом неизменно находился Файдалом. Как и прежде он держался тени, однако от Вилены не укрылось, что привычная маска сменилась маскировочной — белоснежным красморовским клювом с горящими красным линзами.
— Тогда не хочешь объяснить, что произошло на митинге? — прошипела Вилена. — «Панацея» сама очистит мир от грязи.
— Мы решили иначе, — уклончиво ответил сопровождающий. — Смею предположить, «Панацея» уже на восточном складе КОЗ?
— Никто не станет ждать, пока в России доведут до ума новую маркировку, — встречным намёком отозвалась Вилена. — Нас… Меня огорчает лишь то, что вакцинацию начали прежде, чем мы успели предупредить лояльных к нам персон.
Но голос её не выражал печали.
— Всё определит случайность.
— Всё так. Пока каэльт со своей свитой будут заняты успокоением народа, мы закончим начатое.
— Пусть так, — Файдалом, остановившись, растворился в тени, — но помни, я готов взять ситуацию в свои руки.
Вилена как ни в чём не бывало пошла дальше.
После вступления Карпейского Каэльтства в Тризонию все дворцы и храмы отменили. Так, например, на месте Некроистского храма возлюбленной Белладонны построили ресторан «Фантазм», в котором немногие могли позволить себе заказать здесь столик.
— Госпожа Вейнберг, — кивнул на входе жрице двухметровый охранник. — Господин Кемром вас уже ждёт.
Внутри женщину встретили ослепительная синева неона и реконструированные храмовые залы в романском стиле. Часть стен заменили стеклом, напоминающим подтопленный лёд. Фоном звучала классическая музыка в современной обработке. Персонал — вышколенный чаевыми и суровым руководством — состоял из роботариев. Дресс-код вынуждал держать их шарниры закрытыми, но Вилена за километр слышала, как от марионеток разило смазочным маслом.
— Здравствуй, — поприветствовал её стоящий перед столом мужчина. Несмотря на полутьму, его глаза скрывали солнцезащитные очки. Одет он был просто и невзрачно: брюки и рубашку. — Давно не виделись.
Сейчас, когда Кемром разговаривал с Виленой, его речь звучит значительно медленней: так, будто он тщательно подбирал каждое слово себя.
— Почему ты назначил встречу в общественном месте? — сдержанно улыбнувшись, поинтересовалась жрица и опустилась на стул. Она отвлечённо перебирала столовые приборы, пока мужчина садился напротив. — Ты боишься меня, Тони?
Прочистив горло, тот уточнил:
— Остерегаюсь, — и, подумав, добавил: — Надеюсь, ты довольна? Мне бы больше не хотелось затягивать… с формальностями.
Приметив в меню пару позиций, Вейнберг отложила папку и, подложив под голову руки, посмотрела собеседника. От проницательного взора не укрылись следы скальпеля и поцелуи множества тончайших игл. Едва ли восстановленное лицо сильно отличалось от прошлого… Однако при свете, искусственном и безжизненном, прослеживалась чёткая грань меж шитой человеческой плотью и силиконовыми накладками, призванными скрыть несовершенство существующих инструментов.
Получается, подумала Вилена, хирургия оказалась куда более бессильной, чем следовало ожидать.
— Приятно, что ты хотя бы попытался… — не скрыла разочарования покровительница. — Когда я просила тебя исправиться к нашей встрече, я надеялась на лучший результат. Где твоя хвалёная регенерация?
— Здоровье изменило, — вполголоса пояснил капитан и, подняв руку, на мгновение задержал её у головы. — Несущественно.
Вилена напряглась. Пока она не решалась озвучить, что лишь по причине отменного здоровья в своё время выбрала его. Вместо этого сказала:
— Сделай с этим что-нибудь, — то, что могло прозвучать требовательно, но при этом с заботой, таило в себе нотки угрозы.
— Достаточно любезностей. Что от меня требуется дальше? — Кемром коснулся оправы очков. — Я уже достал то, что ты хотела.
— Видишь ли, мы столкнулись с непредвиденными… трудностями, — расправив салфетку на коленях, обескураженно поделилась Вейнберг. — Наши прогнозистки, к сожалению, не учли распространения элегии и, в частности, что она столь скоро доберётся до Градемина. Видимо, придётся увеличить смету, и я хотела…
— Geache… — не выдержав, потрясённо вымолвил гард. Глаза жрицы недобро сузились, когда она услышала родной язык из его уст. — Теперь ты это так называешь?
— С каких пор тебя смущают смерти людей? — сохраняя невозмутимость, встречным вопросом парировала собеседница, и уголки её рта нервно дёрнулись. — На тебя это не похоже. Скольких сердец ты касался?
— Я не трогаю тех, — напомнил мужчина, проведя перед собой ребром ладони, — чьи руки не запятнаны оружием, а ты намерена похоронить весь город! Опять…
— Возможно, для кого-то это и послужит оправданием… но я не одна, Тони. Не мои руки омыты кровью, и не я пытаюсь их отмыть. Хочу тебе напомнить, что не я отправила «Осколу» в Синекам. Первоначальный план подразумевал, что ты доставишь «Панацею» сразу в Градемин, без «клинических испытаний» заграницей… — Вейнберг перешла на шёпот. Когда она говорила, Кемром не смотрел на неё. Вместо этого он, поникнув, обессиленно сжал кулак. — Но в одном ты прав: тебе не нужно трогать, чтобы убить. У тебя было средство, созданное твоими врагами, и ты воспользовался им, вернул его в лоно. Не кори себя и помни, что только резонанс рождает истину. Мы строители нового мира, Тони: тела — это только материал.
Неспеша обдумав всё сказанное ранее, капитан заметил: