— Мы можем попробовать это узнать, — решил Михаил и повернулся к мойре. — Поможешь?
Пилар нерешительно кивнула.
Вместе они отправились в подземный сектор Санктория.
Пока диспетчера обсуждали с координатором сложившуюся обстановку, Пилар надела шлем дополненной реальности и подключилась к литерологической системе. Повернулась к клавиатуре. Авторизовалась. Поочерёдно ввела в строку запросов вопросы — при их составлении была важна не только цель, но и каким образом построили сами предложения. Это считалось одним из критериев шанса успешного прогнозирования.
Ответом на каждый вопрос служили три литеры с погрешностью в одну пустую. Каждая тардиградская прогнозистка знала, что для калибровки прогноза необходимо, чтобы совпал результат, как минимум, трёх по-разному составленных вопросов. Таким образом вероятность ошибки сводилась к минимуму.
У Кастин ушло не меньше получаса на то, чтобы продиагностировать сложившуюся ситуацию. Когда с вводом вопросов было покончено, женщина надела перчатки с чувствительными сенсорами на пальцах. Они позволяли бесконтактно взаимодействовать с системой и перебирать не только варианты, но и управлять всеми доступными толкованиями.
— Нет, пожалуйста, хватит, — из последних сил отбивался от упёртых диспетчеров Монтгомери, — это не может быть «РК». В смысле, там не может быть пилота «РК». Того, кто бы мог им управлять. Мы уже неоднократно опрашивали свидетелей и участников «Астарты» — все подтвердили, что его унесла Живамиж.
Литера Раге (перекрещенный треугольник): субъект был мёртв в ходе войны.
Литера Немока (птичья лапа): субъект подвержен болезни.
Литера Некры (перевёрнутый узел жизни; перевёрнутая): субъект не будет мёртв.
— Михаил, — подала голос Пилар и, напоследок глянув на выведенные программой литеры с расшифровками, сообщила: — Похоже, он вернулся. Я сама не до конца понимаю, что это значит, но… мы должны выйти к нему.
При этом женское сердце наполнилось сомнениями. Неуверенностью, когда она увидела на полученный результат. Ей самой было сложно поверить, что он имеет хоть какое-то отношение к Константину.
Каждый пилот отдавал себе отчёт, что его тело могло навсегда остаться в кабине. Из поражённой элегией или иным токсичным веществом техники останки не извлекали в силу «неоправданного риска». Многие из них становились посмертными узниками боевых машин: не имело значения, самолёта или АДАМ.
Несомненно, эксгумация останков происходило при доказанной необходимости, а так же при наличии в штате посредника. Если первое условие можно было считать соблюдённым, то второе — нет. Кроме того, Тардиградск в актуальном состоянии не обладал ресурсами для Нисхождения… титана.
— Нет, — отрезал Михаил, — я запрещаю кому-либо из вас подходить к нему. Во всяком случае, пока не будет получено иного распоряжения из Камнеграда. Мы никогда с подобным не сталкивались, и я не могу допустить, чтобы…
— Как ты вообще можешь принимать такие решения? — Фойерк скептически посмотрел на него. — Тебе даже нет двадцати семи, а ты уже пытаешься переписывать правила. Сейчас ты нарушаешь уже наши инструкции, а по регламенту мы как раз-таки должны установить связь с АДАМ.
Эпизод третий
Российская Империя: Тардиградск
Чернозорьский Санкторий им. Каиры Леоне
2-18/995
Радиоактивный Кардинал остановился в четверти километра от взлётной площадки Санктория. Защищённая волчьими доспехами, первой пошла Пилар. Мойра была преисполнена решимостью. Вытянутой рукой укрываясь от летящего в глаза снега, Кастин целеустремлённо шла навстречу АДАМ. Последняя стояла неподвижно. Как вкопанная. Только когда прогнозистка сократила расстояние до десятка метров, голова титана накренилась и со скрежетом опустилась. Пилар оказалась в световом круге жёлтых прожекторов.
Меж титановых пластин проступали мясистые наросты. Их покрывала ещё совсем тонкая кожа. Всё это месиво пульсировало так, будто эндоскелетом двигал не ток, но жизнь. Безобразная масса, оплетающая демиургическую форму, непрестанно смердела. Некротический смрад пробивался даже сквозь респираторы и фильтры и противогазов.
На мгновение мойре показалось, что её парализовало. При виде подобной биомеханики женщина хотела закрыться, заслониться. Тревожно застучало сердце. Не в силах сдвинуться с места, она беззвучно начинает молиться. Её молитва не содержала имён деми, лишь надежду на спасение.
— Госпожа Кастин! — позвала Пилар бежавшая за ней дозиметристка с измерительным прибором в руке. — Здесь небезопасно. Очень сильно фонит!
Техника согласно трещала.
— Насколько сильно? — совладав с собой, спросила прогнозистка и обернулась.
— Будь я проклят, — ошеломлённо подняв взгляд на титана, вымолвил Михаил и едва не рухнул в снег. Как и всякий, на ком ответственность за жизни других, координатор не смог остаться в стороне. — Что с ним произошло?
— Ну и что вы тут столпились? — раздражённо спросил Фойерк. Не дожидаясь ответа, шёл дальше и подгонял других: — Давайте-давайте! Чем быстрее мы всё сделаем, тем скорее вернёмся обратно.
Опомнившись, Кастин потянулась к нему:
— Тим! — крикнула она. — Стой!
Фойерк, пренебрегая просьбой сослуживицы, решительно идёт дальше и на ходу поднимает рупор. Едва красморовец подходит вплотную, как падает замертво.
— О деми… — вымолвила дозиметристка и выронила измерительный прибор. Стоило тому соприкоснуться с землёй, как треск перешёл в писк, и из динамика пополз дым. — Тим! Тим, что с тобой?!
Едва дозиметристка собралась броситься к диспетчеру, как Пилар крепко схватила её за локоть и рывком притянула к себе. Девушка попыталась вырваться, но вместо этого мойра ещё крепче сжала её руку. В тот момент Кастин поняла, что вернулся вовсе не Константин Вайнат. Прогнозистке не требовались литеры, чтобы озвучить исход:
— Нас больше не существует, — прошептала она. — Мы должны закрыться, на карантин.
— Что? — Дозиметристка исступлённо замерла. — Это ещё почему?
Уже о чём-то догадавшись, Михаил спросил:
— Кас, что случилось? — напряженно. — Кто это?
Она повернулась к коллегам.
— Это Немок, — выдохнув, сказала Пилар.
Эпизод четвёртый
Российская Империя: Тардиградск
Чернозорьский Санкторий им. Каиры Леоне
2-19/995
При вскрытии Тимоти Фойерка выяснилось, что причиной его кончины послужило воспаление лёгких, развившееся на фоне терминальной стадии элегического манифеста — столь стремительное течение болезни было зафиксировано впервые.
Вопреки тому, что элегический фон измерили и признали безопасным, а останки — сожжены, Санкторий перешёл в режим карантина. Все оставшиеся в городе люди тестировались на манифест, сдавали кровь. Лаборатории работали на износ. В анализах, естественно, ничего обнаружить не смогли. Это даже не удивляло. Лекарии и не скрывали, что современной технике неподвластно обнаружить неопределённое число болезней. Им не хватало времени, чтобы обновить методы исследования и диагностики человеческого организма. Окружившие их условия менялись слишком стремительно.
Никто не знал, сколько Немоку требовалось времени, чтобы породить новую болезнь. Какой-либо статистики за период прошлого Восхождения попросту не было; однако истории, что приходили прямиком из Балтийской Республики, несостоявшийся наследник помнил назубок. Самым опасным при контакте — да даже при географической близости — являлось то, что зачастую для выявления новой болезни не существовало инструментов или знаний, позволяющих обнаружить её на начальной стадии.
За ночь умерло ещё несколько человек. Их причины смерти установить так и не удалось: ни вскрытие, ни анализы биоматериалов не дали какого-либо результата. Час за часом обстановка в Санктории накалялась. К делу подключились немногочисленные вестницы — они окурили фиалкой все переходы и залы. Ненадолго всё успокоилось.
По прошествии семи часов АДАМ всё ещё стоял на том же месте. Несмотря на то, что с её стороны более не зафиксировали движения, близость титана оказывала на Тардиградск если не пагубное, то странное Воздействие.
— Мы не остановим его. Если только замедлим, — сообщила координатору Пилар, когда заглянула к тому в кабинет. Никто из них более не возвращался к незавершённой диагностике Марианны. — Когда мы умрём, он двинется дальше.