— Так а что публикуют-то? В «популярном» одни котики да Даймонд.
— Если бы то, из-за чего замедляют, оказалось в «популярном», «Videre» бы точно заблокировали, — таинственно понизив голос, отвечала вторая. Она почти вплотную придвинулась к подруге и зашептала той на ухо: — Там кто-то опять загрузил записи из Линейной. Говорят, целый регион пал со звоном первого колокола!..
Новость об отчуждении Синекама распространялась неконтролируемо, пусть и неспешно: до граждан Карпейского Каэльтства слухи стали доходить только к концу зимы. Пока ни балтийское правительство, ни Красмор не делали каких-либо заявлений, оппозиционные издания начали активно публиковать со ссылкой на скрытого информатора данные из родополисского мурмурация. Согласно им, в Синекамском очаге Воздействия погибло не меньше тысячи человек, а несколько тысяч по-прежнему считалось пропавшими без вести — немногочисленных беженцев буквально вынуждали подписывать документы о неразглашении.
Всё это шокировало мировую общественность, для которой война со всеми её катаклизмами существовала где-то на периферии. Среди людей нарастали волнения, недоверия к Красмор. Если Жимавиж стала толчком, то Линейная — катализатором, и вот уже новая волна агитационных листовок опрокинулась на Градемин.
— Если там что и произошло, — смерив подругу недоверчивым взглядом, возражала студентка, — то явно не из-за какого-то там колокола…
Разговор этот Нина слушала украдкой. Она даже не была уверена, что знала, где эта Линейная находится. Для школьной географии такого города не существовало, а история рассматривала только Стагет, да и то, урывками. Однако всех этих знаний посыльной не требовалось, чтобы уловить тревожный тон беседы.
Эпизод второй
Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)
площадь Чековка
2-13/995
Полуостров со Староградом, окаймлённым на севере непроходимыми горами и километровыми стенами, остался позади. Трамвай медленно проезжал по Мосту Вечности: длина его составляла около пары километров — такова ширина рассекающей Градемин реки, Дунари. Сегодня она была спокойна. Нина заворожённо смотрела на тающие вдали порт и водный вокзал с покачивающимися на волнах кораблями и лётоходами на подводных крыльях.
Через пятнадцать минут трамвай съехал с Моста Вечности и пошёл на поворот. Следующая остановка находилась в четверти километра от ВАД: пути проложили точно за главным корпусом — едва Нина приметила на Чековке непривычную оживлённость, как площадь со всем студенческим районом скрылась за комплексом сооружений, совместивших в себе модерн и новую готику.
Главный корпус Академии по праву носил звание самого высокого здания в Карпейском Каэльтстве. В основном здании были пять этажей и башня, аналогичная по свойствам крематорской: только вместо гонга на ней столетия назад установили мощные репродукторы в виде кричащих голов — Церну, как называли систему коренные градеминцы.
Чаще всего её использовали для координации населения и вооружённых сил при близости деми, а после и для отпугивания оного. По этическим причинам в нынешнем веке Церна ни разу не использовалась, поскольку пробудить механизм мог лишь жертвенный огонь, рождённый из человеческих тел. Ни ревенантов, ни прочие эрзацы Церна не принимала.
Чуть выше кричащих голов находились циферблаты — по одному на каждую сторону. Однако все часы стояли: остановились они в час смерти Вендиги, каэльтины Дунарийской — ровно в три ночи, 27-го марта 890-го года.
Сошла Нина с трамвая в улице от Чековки. На остановке внимание посыльной привлекла доска объявлений с разномастной рекламой: в самой пёстрой из них организаторы певческого конкурса «Лира Орфея» объявляли поиск талантливых исполнителей. Девушка только вздохнула, когда увидела, что актуальность предложения закончилась ещё в прошлом месяце. Чуть в стороне висело объявление о наборе учеников на вечернее отделение в консерваторию: год обучения стоил от 10 тысяч костов. Ниже — услуги репетитора по вокализу и сольфеджио.
— Нина? — Услышав своё имя, посыльная отпрянула от доски и обернулась. — Без обид, подруга, но певицы сейчас никому не нужны.
Навстречу вышла соседка по квартире, Агния Майнью. Она стояла рядом с киоском, торгующим напитками и снедью, и держала в руках пластиковый стаканчик кофе.
— О, привет, — улыбнувшись, поздоровалась Нина. — Ты тут какими ветрами?
— Да я целый день кручусь в центре, — отвечала подруга. — Сначала в Санкторий заглянула, опять… Ну, а теперь хочу попытаться найти мелкую до того, как она угодит в очередную [передрягу]. А ты ещё работаешь?
Стать полноценной служительницей градеминского Санктория у Агнии так и не вышло. Как справку об увольнении из Тардиградска, так и заявление о желании присоединиться к «единственно верным сёстрам» вкупе с дипломами и сертификатами скрипто́ры, которым доверен весь внутренний документооборот, отклоняли. К слову, от первого они избавились практически сразу — всякое упоминание российского подразделения на негласном уровне предавалось остракизму. Посему Майнью — то ли в ожидании чуда, то ли от упрямства — перебивалась случайными подработками и отказывалась от иных предложений по работе.
— Уже закончила, — поправив фуражку, уточнила посыльная. — Представляешь, последний заказ был на Староград: нужно было доставить брикет к самому Финемилию. Я, конечно, всё понимаю, но народ какой-то совсем нездоровый пошёл… Погоди-постой, а куда Аврора могла деться? Разве она не должна быть в баре?
— Если бы: она взяла отгул… Опять, — закатив глаза, отвечала Агния. Говорить она продолжила после того, как они с соседкой направились к Чековке. — Когда все эти колокола зазвонили, её как подменили. Один раз мне даже приходилось забирать её из инсектария.
— Звучит так себе, — уныло хмыкнула Нина, а после, вдруг оживившись, предложила: — Придумала! Слушай, я завтра выходная — как насчёт того, чтобы собраться вместе и устроить какой-нибудь, а, девичник и…
Неожиданно посыльная умолкла.
Подруги обратили смущённые взоры на картину, что простёрлась впереди.
На подходе к Чековке валялись снесённые шатры. Движение на дорогах было приостановлено. Повсюду маячили активисты с плакатами да транспарантами: снимки убитых, пострадавших и жертв Свинцовой свадьбы — всё демонстрировалось под лозунгами о восстановлении исторической справедливости. Со всех сторон звучали призывы о свержении действующей династии и возвращении низошедшей.
Какой уж там девичник?..
Девушки остановились в считанных метрах от толпы. Среди собравшихся Нина успела насчитать не меньше дюжины человек в серебристых масках, закрывающих глаза. Руки незнакомцев выглядели пусты, а плечи были украшены стальными эполетами в виде лисьих голов. Сами неизвестные держались настолько отстранённо и разрозненно, что только больше выделяло их на фоне остальных протестующих.
Затем девушки напряжённо посмотрели на самодельную сцену, собранную из покрышек и подгнивших досок. Стоящие по бокам колонки то и дело сипели, пищали. Едва ли кого смущало качество звука: голос с высоты и без того звучал громко:
— Парад унёс тысячи жизней! Сначала отнял у нас историю, а теперь — свободу! Помните, как нам гарантировали независимость за вступление в Тризонию? Помните, как все боялись доносов за соблюдение традиций? Как по улицам летали «Вороны»? — со сцены вещала Аврора Майнью, и её красные волосы флагом реяли над землёй.
— Да, об этом я и говорила, — меж тем устало вздохнула Агния. — Похоже, неделя в инсектарии её ничему не научила.
— Слушай, а разве Монтгомери настолько плох? Он же по факту запрещает только публичное восхваление деми, а дома… — подивилась посыльная. — Нет, я в курсе, что люди верят в законного наследника и всё такое…
— Мы — Сыны и Дочери Революции! — с раскатами грома продолжала Аврора. — В наших устах дремлет Слово — Слово, которому покорялись моря и океаны. Но Парад лишил нас этой Силы! И мы молчали. Мы слишком долго молчали. Но Время пришло! Джестерхейл создал оружие, которым мы истребим наших подлинных врагов и вернём себе нашу землю!
— Люди могут верить во что угодно, Нина, — отрезала старшая Майнью, — но пока вера производит на свет монстров, хорошего в ней нет… Если у Вендиги и впрямь был ребёнок, где он сейчас? Почему не пытается получить то, что ему причитается? Сторонников, как видишь, у него достаточно. Захват власти в такой ситуации — дело пяти минут.
— Ладно-ладно, прости! — Нина виновато подняла руки и отступила, едва не потерявшись в толпе. — Я просто спросила. Разбирайтесь сами.
Во взгляде Агнии отразилось столько боли, что поначалу Нина растерялась. Она хотела коснуться подруги, даже потянулась к ней, но вместо этого столкнулась с неприятием и резким одёргиванием плеча.
— Ты не видела то, что видела я, — чуть тише произнесла Агния и вновь повернулась к сцене. — Она не слышала то, что слышала я…
О событиях в Грустине Нина знала немного. Она ознакомилась со всеми доступными материалами, но от самой очевидицы никаких подробностей так и не получила. Ясно одно: после увольнения в Майнью что-то изменилось, и Нина сомневалась, что ей это нравится.
— Я тебе говорила, что самая безвредная служба — в Архиве, — попыталась она разрядить обстановку, — всё, что тебе пришлось бы делать, так это отгонять от погребальных костров любителей пожарить мясо.
— Поверь мне, — сдавшись, ухмыльнулась подруга, — их и в Тардиградске не меньше.
— Ну, хорошо… Что тогда будешь делать? — поинтересовалась посыльная и взволнованно вцепилась в ремень почтовой сумки. — Может, я могу тебе как-нибудь помочь?
— Не надо, — ребром ладони перерубив воздух, отказалась Агния. — Я сама. Попробую забрать её до того, как это сделает Красмор, — и, оглянувшись, дополнила: — К слову, странно, что их ещё здесь нет.
— Значит, тебя на ужин не ждать?
— Не стоит. Так что, если хочешь, можешь сегодня кого-нибудь пригласить.
Едва Агния договорила, как из-за угла донёсся вой сирены. В метре от самопальных ограждений остановилась пара красморовских бронетранспортёров. Из чадящих едким дымом «Воронов» выбрались охотники. Их форма немногим отличалась от балтийских образцов, однако невооруженным взглядом прослеживалось влияние на неё странников — белоклювые карпейцы так же предпочитали носить трофеи: отрубленные головы спятивших роботариев, вырванные языки сектантов и иные сувениры на поясах агентов уже не пугали никого в городе.
— Удачи, — шёпотом попрощалась Нина.
Переглянувшись, подруги разошлись. Агния в последний момент растворилась в толпе.
Митингующих взяли в кольцо. Пока златоклюв Бакхус пытался усмирить их через рупор, над головами окружённых замелькали дубинки да приклады. Щитами стали транспорты. Буквально перед носом Нины пронёсся штык и врезался в поднятый баннер с трупом каэльтины Дунарийской. Стоящий в метре от посыльной охотник разложил косу, спрятанную в классической винтовке Dis. Создали её не для немёртвых, но для живых. Тонкое лезвие орудия вонзилось в плечо мужчины, поднявшего оружием камень.