Подземные толчки стали интенсивней. Точно дремавшее прежде сердце наконец набрало темп. Земля, как и стоящие на ней постройки, лихорадочно задрожали. Покосился, вздрогнув, Джестерхейлов памятник — постамент раскололся надвое. Отломилась кисть с поводьями, и из-под каменной оболочки посыпались осколки костей.
По швам поползла площадь. Провалились несколько квадратов по центру. На поверхность забил красный фонтан. Его воды полнились грязью и строительным мусором. Прямо под ноги Агнии прилетела табличка с номером поезда метрополитена. Дрожащими руками гарпия подняла её и поднесла к самым глазам.
Крематорское депо сложилось карточным домиком. Сначала накренилась башня — гонг, качнувшись, загудел, — затем она завалилась набок. Проломила черепицу. За считанные секунды развалилась вся левая часть; на фасаде остался ровный срез панелей. Под грудами строительного мусора ещё виднелся диск чёрной бронзы. Зловещим звоном звучал его бой. Трубы уцелевших репродукторов несколько секунд транслировали по городу его эхо.
Раскол достиг «Диверри». Комплекс начал коситься и, утягивая за собой землю вокруг, обрушился на Дунари. Участок реки отрезало от внутреннего речного канала — поднявшиеся волны-убийцы похоронили под собой оставшиеся корабли, и только «Каэльтина Дунария» осталась на плаву.
Поднялся ветер. Флагом алели волосы Агнии Майнью. Гарпия, вцепившись в установленную на крыше антенну, подошла к самому краю площадки и посмотрела вниз.
Взрыв. Утробный гул.
Из-под земли вырвалась огромная рука.
Эпизод четвёртый
Карпейское Каэльтство: Градемин (Староград)
теплоход «Каэльтина Дунария»
2-26/995
Нина проснулась от невыносимого грохота. Открыв глаза, она обнаружила себя лежащей на топчане в одной из кают «Каэльтина Дунарии». Пропитанная кровью одежда лежала в углу; вместо неё на девушке была блеклая гимнастёрка с нашивкой российской императорской армии и штаны на пару размеров больше. Оттянув ворот, посыльная обнаружила, что плечо её было обработано и перебинтовано — с соседнего стола, когда теплоход накренился, упала аптечка. Железный ящик открылся, и по полу покатились пузырьки да склянки с упаковками бинтов.
Резво подскочив, девушка бросилась собирать всё обратно. Запоздало пришла головная боль. Утрамбовав выпавшее обратное в аптечку, посыльная, морщась, поставила ящик на место и взялась за голову. На теле да во рту ещё ощущался тяжёлый вкус апейрона: казалось, её до самых костей напитали аэрозолем в надежде, что пройдут даже те раны, что она получила ещё когда-то в детстве.
Когда боль отступила, Нина поспешила покинуть каюту. Обувь её также не пережила купания — заместо весенних ботинок у подножия топчана стояла пара кирзовых сапог. Оказались те неожиданно по размеру, и девушка наконец выбралась наружу.
— А вот и наш улов, — проговорил один из роботариев, когда программа зафиксировала появление на палубе ещё одного биологического организма. Голос машины лишился былой чистоты — залитые водой динамики противно хрипели. — Это белуга?
— Дурак, — дав подзатыльник, в тон отвечал ему второй роботарий. Действия его были заторможенными, а шарниры правой руки разболтались и периодически искрились. — Это человек. Мы уже не на рыболовецком судне.
— Тогда почему мы её выловили из воды?..
Нина со странным весельем слушала разговор двух роботариев. Прежде их внешность немногим отличалась от человеческой, но теперь, спустя дни Воздействия паров кровореки, обшивка их корпусов износилась и облезла, а программное обеспечение начало сбоить. Посмотрев по сторонам, девушка обнаружила на палубе ещё пять фигур — самая дальняя принадлежала Евгению Ливерию. Он наравне со своими подчинёнными выгребал с судна воду. Несмотря на все усилия мужчины, время от времени корабль подтапливало, но каждый раз затопление удавалось предотвратить.
— Евген! — Нина замахала рукой, и капитан теплохода посмотрел на неё.
— Ты как? — Запыхавшись, он выпрямился и вытер со лба пот. Переодетый недавно китель уже окрасился красным.
— Порядок. Спасибо, что вытащил меня… Сколько я проспала?
— Полчаса… Час, — прикинул мужчина.
— Я что-нибудь пропустила?
— Красмор с Чёрными Зорями заняли полуостров, — подумав, сообщил Евгений. — Больше вроде ничего.
— И ты всё это время был здесь?
— А где ж мне ещё быть? — Евгений развёл руками и, попутно подгоняя матросов, ответил максимально прямолинейно: — Это всё, что осталось от «Каэльтины Дунарии», и я не могу допустить потерю теплохода.
— Это же чистое безумие, — пробормотала девушка и, когда крен чуть увеличился, схватилась за перила наружной лестницы. — Почему ты тогда не уплываешь отсюда?
— Второй двигатель вышел из строя. Починим его и… Эй, глянь-ка. — Евгений кивнул на мост. — Что это они там делают?
Повернувшись, Нина прищурилась и увидела, как группа крематоров минировала мост. Тотчас всякая иллюминация оставила Вечность, и Дунари погрузилась во тьму. Теплоход стал единственным маяком в царстве кровавого морока.
Они находились на верхней палубе, когда произошло Восхождение. Крупицы прежнего мира, что секундами прежде ещё тлели надеждой в сердцах, рассыпались окончательно. Выстрелы прекратились — даль огласил монструозный крик.
— Это оно? — Евгений первый нарушил тишину, образовавшуюся после оглушительного крика воскресения.
Нина, вглядываясь в залитые кровью небеса, кивнула. Сердце её трепетало от ужаса… и волнующего предвкушения грядущего. Собравшись, девушка подорвалась с места и бросилась к причалу.
— Нет, Нина, не смей! — Ливерий схватил её за локоть, но та ловко вывернулась. — Остановись! Что бы ты ни задумала…
— Разве ты этого не чувствуешь? — с наигранной улыбкой удивилась Нина. Не получив от русского какой-либо реакции, девушка строго пояснила: — Без АДАМ они не справятся.
— Но ты можешь погибнуть! — Евгений и ещё раз попытался её отговорить. — Ты никогда не управляла настоящим титаном!
— А у тебя есть идеи получше? — Нина всплеснула руками.
— Не лезть на рожон? — холодно предложил мужчина — в ответ карпейка закатила глаза. — Ты ещё ребёнок, Нина. Я понимаю, что моё мнение ничего не значит, но о своём отце ты не подумала?
— Сталь прежде плоти, — шустро заплетая волосы в косу, на автомате ответила Нина, — машина прежде пилота.
Так звучал лозунг первых пилотов. Погибших, пожертвовавших собой во имя сохранения техники. Имена их стёрли лета, но слава их дел жила по сей день.
Евгений, устало вздохнув, отвёл взгляд. Немного подумав, спросил:
— Тебя не переубедить?
— Нет, — решительно ответила девушка. — Речь не только обо мне или моей родине, но и обо всём мире. Если не остановить Войну сейчас, вскоре она может захлестнуть всю планету.
Ливерий неохотно убрал руку от калитки и сказал:
— Я всё равно буду тебя ждать. Всегда кто-то должен ждать.
— Спасибо, — поблагодарила Нина. — Если я не вернусь, передай моему отцу, что я теперь с мамой.
Сойдя с «Каэльтины Дунари», девушка старалась не думать. Не вспоминать, что выше вероятность погибнуть в кабине без технического обслуживания, чем в бою. Облучиться насмерть, пострадать при низком качестве соединения с нейроинтерфейсом — вариантов столько, что проще сразу написать завещание. Нина усиленно боролась со страхом, давила его в бешено колотящемся сердце и старалась не думать. Не думать о грядущем.
Лишь в одном Евгений оказался прав: знать, что кто-то ждёт, важно так же, как и сохранять отважность.
Нина была наслышана, что модели второго поколения, собранные в Карпейском Каэльтстве, не так учтивы к пилотам, как альвионские или же российские. Девушка имела лишь общее представление о нюансах пилотирования отечественных АДАМ. Как бы то ни было, в строю их не было с середины века, а все обучающие симуляции заточены на актуальных моделях — том же Радиоактивном Кардинале.
Нашлась Дочь Революции быстро: боевые действия вовсе не затронули её — лишь корпус немного побелел из-за строительной пыли. Трудность, с которой столкнулась Нина, заключалась в том, что низ лестницы, ведущей к кабине пилота, был срезан — отсутствовал кусок в пару метров. Спешно оглянувшись, в стороне девушка приметила мусорный контейнер. Она придвинула его к ноге АДАМ и взобралась на крышку.