— Никак не можем, — продемонстрировав данные счётчика своему напарнику, отвечал российский охотник, — господин. Высокий уровень элегического поражения закрытого типа. Если возьмём её на борт, то можем просто не долететь.
В готовности Кемром настаивал:
— Ей срочно нужен лекарий.
— Понимаем, но мы не можем так рисковать, — держался агент уважительно, но витающее в воздухе напряжение становилось всё острее. — Очаг, коим является ваша… компаньонка, может открыться в любой момент. Мы не можем так…
Не дослушав, Кемром потянулся за флиссой. Едва он коснулся её рукояти, как вмешался стоящий рядом Ливерий:
— Ничего, она поплывёт с нами, — и широко улыбнулся. — Если вас не затруднит, господа, свяжитесь с херсонесской больницей и вызовите оттуда элеголога. Да и вообще… Было бы неплохо, если нас встретят в порту лекарии.
— Сделаем, — охотно согласился первый странник, — господин Ливерий. Вы, главное, только живыми пересеките Понт, а там и мы подсобим.
Разговор перетёк в мирное русло, а Анастази с Кемромом отошли в сторону. Последний был по-прежнему недоволен, но оружие, омытое вражеской кровью, так и осталось в ножнах.
— На корабле слишком долго, — пробурчал капитан.
— Долго, — легко согласилась Лайне, — но ты видел его глаза?..
— Nof. Он же в клюве.
— Это образное выражение… В общем, лучше им и правда лететь без меня. Не хотелось бы, чтобы из-за случайно открывшегося очага погибли люди, а в каюте хотя бы можно закрыться.
— Ты уверена? — Кемром ещё раз глянул на винтокрыл да братьев милосердия, что затягивали носилки в брюхо «Виверны». — Это… Может плохо кончиться.
— Так и я вестница, — прозаично отметила Анастази, — нам на горбу написано, что мы должны принимать смерть такой, какая она есть.
— Только смерть тебя исправит? — в тон спросил Кемром.
— И только она, — в волнующем самодовольстве подхватила Лайне. — Пойдём. Свою часть мы выполнили — надеюсь, Евгений выполнит свою.
Тревога не покидала Кемрома. Он видел, Анастази держалась достойно — и вида не подавала, что её съедал неведомый недуг. Не то призрак Федры, не то элегического манифеста изнутри подтачивал её.
Капитан не выдержал напора Лайне и повёл её к теплоходу. Перед тем, как спуститься к причалу, они уставшими взглядами проводили взлетающий винтокрыл.
«Каэльтина Дунария» отчалила через полчаса после того, как Кемром и Анастази взошли на борт. Помимо них на корабле пребывала группа Чёрных Зорь, возглавленная Хеленой Хольт. Часть служительниц, освящающих слившихся в посмертных объятиях деми с титаном, осталась на тонущем полуострове.
Наконец канал подошёл к концу — Дунари впадала в Понт Аксинский. Море, известное своими трагедиями: множество кораблей целовали его дно, и лишь единицы были возвращены на поверхность. Из-за горизонта выросли прогнившие корабли, от парусных до пароходов.
— Выходим в море, — высунувшись из рубки, предупредил пассажиров Ливерий. — Сохраняйте спокойствие… и тишину.
— Что? — Анастази удивлённо посмотрела на закрывшуюся за капитаном дверь. — Это ещё почему?
— Знаешь же, — вполголоса спросил стоявший у правого борта Кемром, — что мёртвых чтят молчанием?
— Ну разумеется, я же вестница.
— Здешнее дно усеяно останками — столькими, что никакой кадильницы не хватит, чтобы… — поясняя, капитан осёкся и посмотрел вдаль. — И года не хватит, чтобы почтить память всех погибших здесь.
Теплоход обволокла гнетущая тишина. Вместе с дизельными выхлопами в воздух поднималась практически осязаемая тревога. Будь у Анастази хоть немного сил, она бы непременно поделилась своими опасениями да дурным предчувствием. Впрочем, иного местные воды даровать и не могли.
— Антон, — подозвала к себе капитана Хольт, — можно тебя на пару слов?
Переглянувшись с Анастази, он бросил:
— Встретимся позже, — и последовал за ундиной.
Судно не выглядело старым, однако нутро его трещало и скрипело. Казалось, из-под слоёв свежей краски вот-вот проглянет ржавчина, а вздутые ковры выплеснут впитанную ранее воду. Пахло на теплоходе неприятно. Крен — около пяти градусов на правый борт — почувствовался только на нижней палубе. Некоторые стены выглядели вовсе опаленными: Кемром невольно предположил, что Воздействие мощей Раге добиралось и до корабля.
У машинного отделения дежурил перемазанный мазутом роботарий. Пройдя по техническому коридору, ундина затянула капитана в трюм и прикрыла за ними дверь.
— Кошмары вернулись, — так начала разговор Хольт.
— Fon, я заметил. Не лучшая новость, но мы смогли обратить их в свою сторону.
— Это пока, — многозначительно изрекла женщина, и капитан вопросительно вскинул бровь. — Лир вернулся, а вместе с ним и остальная кодла. И теперь они намного опасней, чем прежде. Те же кошмары, они… Я слышала, что они устанавливали связь с людьми посредством электронных устройств, а одно Воздействие Живамиж возвращало к жизни эндоскелеты…
— Тардиградск?
— Он самый… или ты думал, что Воздействие Живамиж ограничится мощами? — снисходительно вопросила ундина и, не позволив собеседнику ответить, продолжила: — Пока о воскресении не прознали остальные сектанты, у нас есть время для манёвра. Недавно со мной связался Аристов: в российском правительстве обсуждают воссоздание Парада, и, думаю, там найдутся заинтересованные в тебе лица.
— Воссоздание, ха-х? Не лучшая идея зваться именем того, кого предпочтительней забыть.
— На то и расчёт. Одна ассоциация вытеснит другую. Но, конечно, это ещё только на уровне разговоров…
— Я в деле, — перебил её мужчина. — Надеюсь, они смогут предложить условия лучше, чем Чёрные Зори.
Хмыкнув, ундина заверила его:
— Можешь в этом не сомневаться, так что завершать карьеру рано, — и заговорщически понизила голос. — Пусть даже смерть не остановит?
— Пусть только попробует, — воодушевлённо подхватил Кемром. Затем зажмурился и коснулся виска. — Ejs, надо найти медпункт.
— Мигрень?
— Укачивает, — пробормотал капитан и со вздохом потянулся к двери. — Я чуть не умер, когда мы плыли на «Аталане», и как-то не рассчитывал, что придётся вновь возвращаться на воду.
***
Когда причал размылся далью, а пейзажи превратились в абстракцию, над городом воспарили «Виверны». Прозвучал ещё один — последний — взрыв. Пламя ядерным грибом поднялось до небес — Староград исчез. То немногое, что уцелело лишь чудом, навеки скрылось в морской пучине, и только врезанный в горные громады дворец остался на поверхности суровым напоминанием об убитой в зародыше революции и крови, пролитой во имя нового миропорядка.
— Вот и всё, — подойдя к борту, резюмировала Анастази. — Градемина больше нет.
Из рубки доносились переговоры с херсонесским портом. Оставшись в одиночестве, Лайне украдкой слушала капитана теплохода и бой успокаивающихся волн.
Хвост главной палубы заняли девеницы и вестницы — там они разбили ритуальный пункт. Стало ясно, что не все доберутся до другого берега: на судне были раненные и стойкая уверенность, что не всем пострадавшим можно помочь.