Меньше чем в два года Даност вернул былую славу, торгового центра Тенафара. Припрятанная казна спасла короля от кабального договора с членами Торговой палаты, Довард спутал купцам все карты. Не имея возможности финансового давления, старые торговые дома лишились и значительной доли своих привилегий, а позже и доходов. Особенно болезненно торгашами воспринималось назначение Доварда королевским торговым представителем в Риене.
С тяжелым сердцем Хельм покидал супругу, оставшуюся в Иргаме, но отец настоял, чтобы сын приехал в Риен. Меньше всего Хельму хотелось заниматься выкачиванием золота из Софоса. Одна мысль о возможности встретить мудрого Пурана, вызывала в нем приступ жгучего стыда. Гном стыдился алчности своих соплеменников, в какой-то степени Хельм уже перестал себя чувствовать гномом. Слишком много пришлось увидеть молодому Доварду за последние годы.
Опасения оказались напрасны, работа быстро втянула его в обыденность, а страх встретить мудрого рассыпался в ничто, после сотого посещения Золотого рока. Благодаря его работоспособности и деньгам Иргама, который получил свою двадцатую долю в добыче, в течении короткого времени Риен очистили от завалов, вернув многочисленные каналы, и золотые реки вновь потекли, наполняя казну обоих королевств. Через год отца отозвали в столицу, теперь Доварды жили неподалеку от королевского дворца, в огромном особняке, под защитой гвардейцев. Даже старые враги начали искать дружбы всесильного Крамвуда Доварда.
В новый дом переехала вся семья, вернулся Войта, получивший статус придворного скульптора, и, к радости, Крамвуда в доме снова раздавались команды ворчливой Ханны. Лишь Мая с сыном осталась в Иргаме. Сколько Ханна не упрашивала Маю вернуться в Танорт, девушка на отрез отказалась покидать дом в Батрах.
Сидя в удобном кресле, на балконе бывшего дома управляющего Риена, Хельм со скучным лицом наблюдал за работой литейщиков. Уже много лет он не видел кошмаров, а сегодня ему приснился храм на той стороне, он снова боролся с Алит. Сон почти стерся из памяти, осталось только ощущение ужаса и теплого прикосновения языка белой лисы. Точно она вот, только, что лизнула его в щеку. В душе снова поселилась неизбывная тоска, хотелось все бросить и бежать. Куда бежать? Он, пожалуй, и сам не знал. Возможно, к жене, к светлой Мае, что осталась так далеко, в чужом королевстве.
Уже восемь лет он качает золото для королевской казны, вокруг постоянно ходят купеческие дома, как гиены облизываясь на лакомый кусок. Ни раз его пытались обвинить в воровстве, и сокрытии истинного объема добычи драгоценного металла, но каждый раз Хельму удавалось отстоять свою честь. Одним словом, враги не дремали, именно поэтому он не стремился возвращать супругу в Даност. В памяти еще живо вставали сцены погрома их прежней усадьбы. Отец не раз писал о том, что к нему зачастили сторонники Традиции Камня, пусть и осторожно они пытались оказать давление на главу королевского совета.
Рабочие лениво разгоняли потоки жидкого золота, стараясь очистить каналы от его остатков. По ту сторону, на Софос спустилась ночь. Золото стыло, росли деревья, горы, мир наполнился звуками. К барьеру подошел олень, так они называли этих странных животных, чем-то смахивавших на привычных травоядных родного мира. Животное принюхалось и учуяв тяжелый запах гномов, отскочило вглубь, быстро скрывшись в густом лесу. До слуха еще долго долетало беспокойное шуршание золота листвы и трав.
Рабочие закончили, устало подошел бригадир.
— Господин Довард, мы закончили — доложил он Хельму.
— Угу, я вижу. Можете быть свободны, через неделю новая вахта, постарайтесь вернуться в полном составе — ответил Хельм улыбаясь.
— Не волнуйтесь, уж я прослежу, чтобы в этот раз Теги не нажрался. Уж можете быть покойны за это — принялся уверять мастер.
Вспомнив как в прошлую смену, его старший сын перебрал в кабаке, и не смог выйти на работу. Чувство беспокойства и неловкости поселилось на лице пожилого гнома, Хельм еще раз улыбнулся и ответил.
— Я знаю, что так оно и будет, но все же должен напомнить.
Мастер кивнул и ушел. Хельм вновь погрузился в невеселые мысли. Сколько прошло времени гном сказать не мог, должно быть много, поскольку ноги сильно затекли. Слух что-то уловил, непривычное, что-то чего не должно было быть. Хельм оторвал взгляд от сапог и всмотрелся в марево, разделявшее два мира. Из прохода на него смотрели мудрые глаза золотого великана.
— Пуран? — удивился Хельм, приподнимаясь с кресла. — Ты давно тут? Тебе не стоит сюда приходить, это опасно — быстро проговорил гном, не сводя глаз с мудреца.
— Приветствую тебя маленький искатель правды — ответил Пуран. — Я удивлен, что увидел здесь тебя! Твои соплеменники убивают мой мир, высасывая его жизнь! Не думал, что и ты в этом примешь участие!
— Прости их…, нас, за причиненную боль…
— Прощаю, но раз ты оказался здесь, значит судьба хочет, чтобы ты поступил правильно. Искупил вину своих соплеменников.
— Не понимаю, что я могу сделать? — удивился Хельм.
— Ты знаешь. Твоя совесть тебе не раз подсказывала правильное решение…
— Я не могу…, это касается не только меня. Это касается всего моего народа, и, и моей семьи. Я не могу этого сделать…
— Можешь. Не хочешь, но можешь. Что же придет тот день, когда ты поймешь свою ошибку, осознаешь всю жесткость того, что вы творите, повинуясь жажде наживы. Твой народ убил Итель, ее превратили в металл для обмена, переплавив прекраснейший образец природной красоты в слиток.
— Вы напали, гномы защищались… — попытался возразить Хельм.
— Ты в это веришь? — улыбнулся Пуран.
Гном потупился, его придушила волна гнева и смущения, когда он наконец поднял глаза, мудрый исчез. Вскочив с кресла, Хельм в гневе разнес его в щепу, лишь боль от ушибленной руки привела его в чувства.
***
Солнце легло в лазурные воды Эльфийского моря, вспыхнули священные костры. Меж бушующих огней прошли молодые. Обряд очищения продолжил акт омовения, Танаис и Маттейос с разных сторон вошли в голубую чашу, вырезанную в цельной породе материковой скалы. Лазурная смальта загадочно переливалась под морской водой, внизу притаились мозаичные рыбы, в неясном свете они обрели жизнь. На краю бассейна нагие тела брачующихся, скрыли белоснежные полотнища, жрецы заботливо пристроили ткань на гибких телах молодых. Держась за руки, они вышли к Колоннаде Праона, покровителя Алкмей. Жрец в белых одеждах, подал кубок с кровью быка, тут же принесенного в жертву.
Отпив по глотку, новобрачные, взялись за руки, и глядя в глаза друг другу принесли клятвы верности. Невеста скинула верхнюю одежду, а Маттейос, на правах мужчины, обмакнув свой клинок в кубок с кровью, вылил его содержимое в священную жаровню. Запах паленной плоти, смешался с благовониями, одуряюще кружа головы. Жених подхватил невесту на руки и понес в священный грот, расположенный в самом конце портика, посвященного Иллидану, богу морей. Вскоре жрецы вынесли белоснежное полотно и торжественно пронесли одеяние перед собравшимися, демонстрируя алое пятно, расплывшееся на его поверхности.
Гости восторженно вскричали, воодушевленные чистотой невесты. Веселая гурьба ввалилась в пиршественный зал, песни и танцы наполнили царский дворец. Вино разливалось на ходу молодыми рабами, гибкие путаны обольщали пьяных гостей, борясь за внимание мужчин со жрицами храма Элои, покровительницы всех тех страстей, что украшают отношения мужчин и женщин.
Столы ломились от вина и яств, гости разбрелись по дворцу и садам, примыкающим к нему. Толпы разодетых людей шутили, веселились, и любили друг друга.
Мрачный взгляд Амадо, выбивался из атмосферы общего веселья. Чужестранец охранял молодых, оставаясь незаметным, чтобы им не мешать. Настроение испортили не только обязанности стража, но и случайная встреча с Лафной, они столкнулись в преддверии церемонии. Лафна в сопровождении Эйлайна и дочерей прогуливалась в кругу эльфов, осевших на Алкмеях, с любопытством наблюдая за приготовлениями к свадьбе. Столь неожиданная встреча привела всех в смущение. Вежливо раскланявшись, эльфы прошли мимо, Майда как всегда надменно проигнорировал Амадо, а Лафна испуганно отвернулась и сделала вид, что не узнала его.
С испорченным настроением человек заступил на свое дежурство. Молодые постоянно смеялись и о чем-то тихо шептались. Родриго не вслушивался в милую болтовню влюбленных, тихо сидя в своем укрытии. Стараясь не производить лишнего шума, он внимательно всматривался в ночные тени. В предрассветный час, мимо проплыл темный силуэт. Поначалу Родриго принял его за тень пробежавшей по небу тучки, на секунду перекрывшей свет яркой луны.
Он вновь погрузился в свои мысли, но рядом звякнуло железо, адреналин расширил зрачки Амадо. Острота зрения обострилась до предела, теперь он отчетливо видел три, а затем семь призраков, тихо крадущихся к гроту. Стражи, ничего не подозревая, в полголоса вели беседу, собравшись у костерка. Кто-то пронес бурдюк с вином, и они украдкой праздновали свадьбу на посту.
— Вот уроды — выругался про себя Родриго.
— Убийцы!!! — прокричал он, выскакивая из своего укрытия, и влетая в стайку крадущихся теней.
Похватав копья и щиты, стражи кинулись на помощь гостю, завязался бой. Булава Родриго выхватывала врагов одного за другим, несколько раз о его броню стукнули стрелы, пущенные откуда-то из зарослей дворцовых садов.
Схватив щит одного из павших стражей, Амадо ринулся к выглядывающему из грота Маттейосу. Круглый щит прикрыл жениха от неминуемой смерти. Стрелял кто-то очень меткий, стрелы, пущенные из далека, летели точно в цель, если бы не броня Родриго, они давно бы поразили его глаза, или сердце. Прикрывая щитом молодоженов, рыцарь затолкал их как можно глубже в грот. Амадо надеялся переждать атаку, пока прибудет подкрепление.
Стрелы сыпались не только на грот, расстреляли и пиршественный зал, и гостей, разбежавшихся по дворцовым садам. Меткие выстрелы убили Майда, пробив на вылет голову эльфа, потрясенная Аная качала мертвого отца на коленях сидя возле его тела. Несколько командиров Алкмей также пали, пораженные смертоносными снарядами, гости в панике разбегались. Мужчины хватались за все, что хоть как-то напоминало оружие, и пытались сопротивляться убийцам. Многие падали, пробитые стрелами так и не найдя врага.
Люди метались как помешанные, кто-то опрокинул жаровни, начался пожар. У выхода случилась давка. Отряд эльфов, облаченных в доспехи, прорубался к Лефтерсису. Копье царя сбило одного с ног, пригвоздив к полу. Круглый щит отбил атаку, эльфа в черных доспехах, что-то знакомое показалось Лефтерсису в облике убийцы.
Прежде он уже встречал его. Вот, только где? Меч врага снова слетел со щита, ловкий удар царя опрокинул эльфа на пол. Лефтерсис нацелил край щита на голову врага, стрела пробила ему горло, застряв в толстой шее воина.
Вскочив на ноги, эльф навис над упавшим на колени царем, и крикнул.
— Я пришел, за тобой и твоими детьми!
Лефтерсис вспомнил имя убийцы, перед ним стоял Фирафир. Стараясь пересилить слабость, непреодолимо гнувшую к земле, он попытался встать, но меч Фирафира не дал царю шанса. Голова упала возле тела мертвого правителя, все еще продолжавшего стоять на коленях.
На эльфа навалились воины Алкмеи, жала копий соскальзывали с доспеха невиданной прочности. Меч Фирафира летал из стороны в сторону, перерубая копья и забирая жизни атаковавших его алкмейцев. Под прикрытием стрелков эльфы, пробились к внутренним покоям дворца, где скрылись в жилых помещениях. Подоспевшие копейщики заперли все выходы из дворца, рассчитывая загнать убийц в ловушку.
Эльфы пробежали по коридорам и залам царского дворца, останавливаясь только для того, чтобы убить еще одного случайно вставшего у них на пути. Огромный эльф остановился у неровной кладки, и нажав нужную комбинацию отворил потайную дверь. Подбежал отставший Фирафир, он тащил за собой упирающуюся эльфийку, настолько хорошенькую, что ни у кого не возникло сомнений, что перед ними представительница рода Аманитель. Весело гогоча на проклятия малышки, эльфы спустились к секретной пристани, где их уже ждали быстроходные эльфийские корабли.
— Кого только не найдешь в покоях дворца Лефтерсиса! Вот такие у нас союзники — возбужденно проговорил Фирафир. — А мы ищем куда делась Лафна, а тут уже целый выводок — малышка попыталась вырваться, но мощная оплеуха погрузила девочку в одуряющую черноту.
Обстрел прекратился так же неожиданно, как и начался. Эльфы, запертые во дворце, точно растворились, их поиски ни к чему не привели.
Вскоре подоспел Амадо, взбежав по ступеням он застыл на месте. Пиршественный зал устилали тела расстрелянных, затоптанных, и сожженных заживо. Возле тела Лефтерсиса стенала София. Родриго не решился подойти ближе, боясь попасться женщине на глаза. Он осмотрел помещение, но определить откуда велся огонь так и не смог. А вот следы отряда убийц четко отпечатались на залитом кровью полу.
Десяток эльфийских воинов вышел из внутренних покоев, а после кровавой расправы, убийцы прорвались обратно во дворец.
Из задумчивости его вырвал знакомый голос.
— Амадо! — он повернулся и увидел Эйлайна. — Амадо похитили Эли! — неуверенно произнес эльф.
Амадо рванулся к комнатам Лафны, но Эйлайн его удержал.
— Постой — это еще не все. Ланаэль смертельно ранена, а Лафну я нигде не могу найти.
Не слушая более эльфа, Родриго побежал в покои Лафны.
Грудь Ланаэль тяжело вздымалась, стремясь насытить легкие кислородом, большая потеря крови вытягивала жизнь из юной эльфийки.
— Папа… — проговорила она, едва разлепляя спекшиеся губы. — Папа, я пыталась, но он меня… ууу — застонала девушка, корчась от боли.
Родриго почти не слышал слова дочери, все внимание поглотила рана Ланаэль. Он умело пристроил серебристый стек к глубокому порезу, затем отбросил прибор в сторону, здесь кальцер не поможет, требовалось покрывало. Трясясь, от нервного напряжения, он рылся в круглом сундуке, но оно, как назло, куда-то задевалось.
Ланаэль застонала, повернувшись к дочери, Амадо увидел внутренним взором куда сунул релаксатор.
***
Отряд двигался осторожно, стараясь не шуметь. Разведка всегда требовала полного внимания, и тишины. Войдя на чужую территорию, гномы несколько робели. Все помнили золоченные останки собратьев и орков, что остались после нашествия. В любой момент могли появиться великаны. Никто не горел желанием входить в мир, где в любой момент прохлада долгой ночи, может смениться жутким жаром. Вылазку пришлось организовывать, так как вопреки ожиданиям, на этот раз ночь в золотом мире не закончилась, ни через неделю, ни через две. И даже спустя месяц, золото все также оставалось твердым. В столице начали беспокоиться, поскольку поток драгоценного металла резко прекратился, нарушив все планы и расчеты.
Новый король вел столь масштабные стройки, что и много веков спустя Торна вспоминали не иначе как короля-строителя, создавшего неповторимый облик позднего Даноста. А строительство как известно требует больших денег. Король озаботился причиной перерыва в золотых поступлениях, и принял решение направить большой отряд в неизведанный мир. Чести первыми ступить на вражескую территорию, удостоились воины Каменной головы, но даже головорезы элитного отряда испытывали неосознанный страх перед тем, что скрывал золотой мир.
Отряд вошел в лес, шуршаине золотых листьев, разнесся по чаще. Всполошились птицы, и громко крича улетели прочь, тяжело разрезая воздух золотыми крыльями. Воины замерли, но странный мир дышал покоем и миролюбием. Спустя сутки в Софос вошли первые бригады горняков.
За месяц на новом плацдарме выросла целая система добычи золота. Быстро углублялся открытый карьер, гномы не успевали вывозить все добытое за день. Пришельцы постепенно наглели и вот уже отряды рудознатцев, принялись совершать длительные рейды в глубь территории, проводя разведку полезных ископаемых.
Хельма вызвали в столицу, отказаться он не мог, управляющего пригласил сам король. Пришлось вызвать Маю с сыном из Иргама, поскольку Торн хотел сам увидеть знаменитую белую деву, ту, что так поразила его отца. Эта затея не нравилась ни Хельму, ни Мае, лишь юный Товард радовался, возможности увидеться с дедом и бабкой.
Встретив Маю на границе, Хельм вместе с супругой и сыном въехал в Танорт. Вопреки ожиданиям столица встретила знаменитого управляющего, славя имя Довардов. Королевский прием поразил даже видавших виды сановников. Среди хвалебных речей и благодарностей Кальвайсу, отцу камня, прозвучало обещание отдать золотой прииск Риена в вечное управление семье Довардов. К удивлению торгашей, Мая произвела на Торна столь же сильное впечатление, что и на его отца. Король настоял, чтобы она осталась при его дворе.
Оставив супругу на попечение отца, Хельм вернулся в Риен, тут его ждала неожиданность. Пока он отсутствовал управление городом перехватил Ниту Канфер, новый командующий Каменной головой. Между управляющим и командиром элитного отряда произошла ссора, гонец с посланием от Хельма выехал в столицу. Требовалось личное вмешательство короля, чтобы приструнить распоясавшегося вояку. Ночью Хельма, выволокли из его постели, и изрядно поколотив кинули в тюрьму. Придя в себя, гном долго не мог понять, что с ним случилось, в поисках воды он принялся шарить в темноте каменного мешка, пока не наткнулся на что-то мягкое. Присмотревшись внимательнее Хельм с ужасом, узнал в бесформенной куче тело гнома, того самого гонца, что он накануне отправил в столицу с донесением. Первый шок прошел. Хельм напряженно размышлял, глядя на одинокое пятно света, падавшее из оконца под потолком. Происходило, что-то странное, что-то, что очень смахивало на заговор, против него, а возможно и против короля.
***
Сетка мерно мигала, спокойное дыхание Ланаэль подарило надежду, что девушка оправиться от тяжелого ранения. Глубокий сон избавил ее от мучительной боли, а прибор постепенно восстанавливал поврежденные такни тела. Амадо лихорадочно пытался найти в своей памяти последние сведения о местопребывании Риманта. Кажется, в последний раз лекаря видели, в городе под названием Лофант. Мелкий городишка на границе Амората и Лампеды, там вроде свирепствовала чума. Дверь распахнулась в комнату вошла Лафна, не глядя на Родриго она подбежала к дочери, он ее остановил, не давая прикасаться к девушке.
— Пусти меня, гад! — кричала эльфийка, в ярости стуча кулачками в грудь мужчины.
Амадо молча принимал удары, требовалось время, чтобы женщина успокоилась и пришла в себя.
По войску поползли разговоры о предательстве, и первым под обвинения попал мрачный чужак. Его попытались арестовать, Родриго ответил отказом, началась схватка, лишь вмешательство Маттейоса предотвратило кровопролитие. Наследник алкмейского престола, приказал оставить чужестранца в покое и предложил поискать предателей среди соратников.
Вскоре вскрылся источник обвинения. София в безумной ярости искала виновных в гибели мужа, и первый кто пришел на ум несчастной женщине оказался чужак с жутким взглядом. Маттейос рассказал Софии кто спас его и Танаис в гроте, рискуя своей жизнью. Потрясенная вдова рыдала, не находя выхода ненависти. Несколько дней спустя женщина принесла извинения в коротком письме, посланном Амадо со служанкой.
Молодой наследник столкнулся с притязаниями на трон старших стратиотов, опытных мужей, что стремились воспользоваться ситуацией и вернуть Алкмеи к старым порядкам. Маттейос удивил многих, в том числе и свою мать. Собрав всех на совещание, молодой принц устроил допрос, и вскрыл предательство. К удивлению Софии, совет, не осудил предателя, а встал на его сторону, требуя от Маттейоса отдать приказ войскам провести выборы нового царя. Архонты молчали, не вмешиваясь в дела военных. Многолетнее правление Лефтерсиса приучило старейшин оставаться в тени, их голос потерял решающее значение, приказ василевса стал законом.
— Мне надо подумать — ответил принц.
Он поднялся, и обойдя священный очаг, открыл дверь, приглашая кого-то принять участие в Совете. Стратеги с интересом наблюдали за Маттейосом, в зал вошла Танаис. Воины вскочили со своих мест, и выкрикивая оскорбления, потребовали вышвырнуть женщину из собрания мужчин.
Игнорируя оскорбления, Маттейос спросил супругу.
— Дражайшая моя жена мне предлагают отказаться от наследия отца, и отдать власть предателю и убийце царя Алкмей! Как по-твоему мнению я должен поступить?
В зале повисла тишина, безоружные командиры замерли в ожидании развязки спектакля, что перед ними разыгрывал сынок почившего василевса.
— Я думаю, что мой царь не оставит без наказания преступление и предательство. Предатель, а вместе с ним и те, кто его поддержал должны умереть — улыбаясь проговорила Танаис.
— Что же, я не ошибся в своем выборе, судьба подарила мне умную жену. Это здравое предложение, не так ли? — обратился Маттейос к членам Совета.
Воины кинулись к принцу, пытаясь его скрутить. Танаис, попытавшуюся встать у них на пути, отшвырнули в сторону. Маттейос нанес несколько ударов, прежде чем его повалили. Позади послышались стоны, и багровая лужа потекла к ногам членов Совета. Оглянувшись, стратеги увидели, как молодая царица оттолкнула тело воина с перерезанным горлом. Разбрызгивая кровь, мертвец упал на пол. Секунда и шок прошел, опытные воины, ловко уворачиваясь от клинка бросились к девушке, обходя ее с разных сторон.
Спокойствию, с которым Танаис встретила нападавших, мог позавидовать видавший виды ветеран. Несколько человек застонали, кто-то хватался за распоротый живот, кто-то прижимал края раны на шее. Легкость, с которой Танаис двигалась, поражала, как в жутком танце девушка, убивала мужчин одного за другим. Маттейос с благоговейным страхом наблюдал как жена расправляется с убийцами его отца.
Вдруг Танаис сбилась, и упала на пол. Сверху навис мощный торс Ведалиса, когда-то считавшегося соратником Лефтерсиса. Меч воительницы оказался в руках стратиота. Резко размахнувшись клинком, он прицелился, желая отсечь прижатую к полу руку Танаис, с тем расчетом, чтобы отрубить девушке кисть.
— Назад!!! — раздался грозный окрик, воины застыли.
Маттейос повернул голову на крик, со стороны входа к ним приближались чужак и эльф, оба вооруженные и, вне всякого сомнения, готовые вступить в бой.
— Отпустите вашу царицу! — приказал Маттейос.
Нехотя члены совета отпустили Танаис.
— Это предательство!!! — закричал Ведалис. — Ты щенок посмел ввести в зал мужчин, свою бабу, и чужаков. Посмотрим, как ты это объяснишь войск… — прошипел старый воин.
Точный удар Амадо оборвал речь Ведалиса, воин повалился с размозженной головой, остальные члены Совета подчинились, ломаясь под жутким взглядом горящих, черных глаз.
Несколько дней спустя Маттейос получил обруч царя. После чего новый василевс начал репрессии. Члены Совета подверглись пыткам и допросам. Немного погодя их казнили, лишь несколько заговорщиков получили право покончить с жизнью собственноручно.
***
Над городом повисла ночная тишина, лишь постоянная дробь орудий, добывающих драгоценный металл Софоса, нарушала покой Риена. В голове роились мысли о судьбе короля, постепенно росло беспокойство, переросшее в страх за семью.
Мысли вырвали управляющего из реальности, но мозг назойливо сигнализировал, о переменах что наступили пока гном копался в своих чувствах. Над городом повисла гробовая тишина, стихли шахтерские работы, не стучали вагонетки, встали механизмы. Едва гном осознал перемены, тишину разорвал громкий звук, резкая боль прошила уши Хельма. В голове пронеслась мысль, что это женский крик, гному даже показалось, что голос ему знаком. Голос, вызвал в памяти образ танцующих дев, золотых жительниц Софоса. Хельм подскочил к окошку и подтянувшись на решетке, посмотрел в сторону Золотого рока.
У прохода, на площади, два десятка воинов Каменной головы при помощи веревок и сети пытались удержать золотую деву. Напрягая все силы в попытке избавиться от пут, дева издавала время от времени трубный крик, словно взывая к тому, что осталось за маревом. Бросалось в глаза, что ее тело становилось все более скованным, а попытки освободиться все слабее, чужой мир лишал жизни тело несчастной. Вперед вышел коренастый воин, он неторопливо подошел к голове девы, вальяжно пройдясь перед ее лицом, гном посмеиваясь вскинул кайло. Острие взметнулось над головой война, глаз Хельма не успел заметить, когда гном исчез. Дева неожиданно легко поднялась, и освобождаясь от пут, медленно побрела в сторону прохода.
До камеры донеслись звуки тяжелых ударов, в мгновение ока площадь превратилась в муравейник, отовсюду высыпали гномы в полном боевом снаряжении. Удары становились все громче, взгляд Хельма уловил движение, что-то огромное отливая золотом вылетело на площадь. Тараном влетев в толпу гномов, золотая скала, принялась крушить мелких врагов. Воины Каменной головы разлетались в разные стороны как щебень. Сети и веревки, набрасываемые на великана, рвались, подобно тонким нитям. Золотая махина методично разбрасывала налетавшие на нее отряды, топча и размазывая врагов по камню площади.
Из прохода появились еще несколько великанов, а затем, на площадь вышли сотни воинов золотого мира. В считанные минуты город превратился в руины, кто успел тогда бежать, еще много лет с содроганием вспоминал эту ночь.
Стена темницы исчезла, открыв выход на свободу. Хельм едва успел отскочить от окна. В камеру заглянуло огромное существо, занесенная для удара рука повисла в воздухе.
— Приветствую тебя менестрель! — услышал Хельм знакомый голос.
— Пуран прошу останови уничтожение Риена, я закрою проход, только останови этот ужас! — взмолился гном.
— Хорошо, что ты осознал то, что я тебе говорил. Жаль, что так поздно. Я верю твоему слову, менестрель, и потому остановлю разрушение столь любимого тобой города. Только помни ты дал слово, и, если нарушишь его, мы завершим начатое. У тебя есть время до завтра! Утром мы вернемся и уничтожим твой народ.
— Почему? Вы же мудрецы! Вы любите жизнь! — испуганно спросил Хельм.
— Вы нам не оставили выбора! — спокойно ответил великан.
Громовой крик заставил гигантов повернуть к мареву, где спустя четверть часа скрылась золотая армия.
Поиски флейты осложнялись непроходимыми завалами, дом в котором Хельм жил последние восемь лет лежал в руинах. Оставшиеся в живых рабочие расчищали центральную улицу, чтобы выжившие могли бежать. Довард младший пытался подсчитать убытки и примерно оценить разрушения. Вонь размозжённой плоти, вызывала тошноту. Хельм старался не смотреть на изувеченные останки воинов, боясь, что его выкрутит.
Частично обвалившаяся стена скрывала чье-то тело, из-под обломка торчали только ноги. Хельм попытался поднять кусок камня, но сил не хватило. На помощь управляющему пришли горнорабочие, вместе они сдвинули глыбу.
Под обвалившейся стеной лежал сильно покалеченный воин. Освободив проход в нижние помещения, Хельм склонился к телу погибшего, чтобы сдвинуть обезображенный труп в сторону. Едва он коснулся мертвеца, как сильные руки схватили отворот его кафтана, и притянули ближе к себе.
— Они ушли? — раздался голос.
— Да, да сейчас я тебе помогу… — попытался поддержать раненного Хельм.
— Да прекрати ты. Мне конец. Ты что меня не узнаешь? — спросил раненный.
Внимательно приглядевшись Хельм с изумлением, узнал Ниту Канфера.
— Ты сгубил своих воинов! — гневно выпалил гном, в лицо командиру Каменной головы. — Ты их убил, идиот! У вас не было ни пол шанса… Они же разрушили город! Риена больше нет! Понимаешь, город погиб, из-за тебя дурак!!!
— Ха, ха, ха, а ты все-таки тупой… — смеясь проговорил Ниту. — Я прекрасно понимал, что многие погибнут…, я знал, что придут они… Мы для того ихнюю бабу и отловили…
— Но зачем? — изумился Хельм.
— Затем, что теперь Доварды никогда не будут владеть золотом Риена… После такого — он обвел глазами руины. — Никогда… — дыхание Ниту прервалось, глаза закатились.
Времени на эмоции не осталось, приходилось спешить. Хельм перешагнул мертвеца, и продолжил поиски флейты. Он судорожно переворачивал, то, что уцелело после погрома, но флейта никак не находилась.
Ситуация повернула по спирали, в столице вновь назревал переворот, его семья в очередной раз оказалась в опасности. Долгие часы пролетели незаметно, постепенно подходил час, назначенный Пураном. Хельм заметно нервничал, флейта словно провалилась сквозь землю. В отчаянии гном пнул фигурный осколок, еще утром украшавший фасад его дома, из-под ноги мелодично звеня выскользнула флейта и подскакивая на рваных краях камня покатилась вниз. Не веря глазам, он кинулся следом, и едва успел подхватить ценный артефакт, который чуть снова не закатился под обвалившийся фасад.
Не теряя ни минуты гном подбежал к проходу, сквозь марево, разделявшее миры, Хельм увидел стоящие рядами золотые громады воинов Софоса. Горы металла, покрывавшего тела великанов, блестели в свете трех лун, где-то позади виднелись стройные девы, испуганно выглядывавшие из-за спин гигантов. Верные данному обещанию мудрецы ждали урочного часа.
Над руинами Риена, разлилась тоскливая мелодия. Марево вздрогнуло, воздух загудел, золотой мир подернулся дымкой, видения с той стороны поплыли, теряя внятные очертания. Хельм никогда не мог сказать, что исполнит. Музыка флейты рождалась сама в душе гнома, на этот раз мелодия закрыла проход, оставив на его месте глухо гудящую стелу. Единственный уцелевший памятник в разрушенном городе. Памятник жадности гномов.