Сражение на полях Паттира не остановило Кейста. Несмотря на потери в огне горящих хлебов, Темный король сумел сохранить костяк войска. Правда ему пришлось остановиться в ожидании подкреплений, щедро предоставленных подземным миром Тенафарских гор.
Единственной невосполнимой потерей, стали восемь из поднятых мертвецов. Их останки сгорели, лишив Кейста возможности вернуть к жизни преданных слуг. Потеря весьма существенно повлияла на тактику Некроманта, впредь он никогда не кидал избранную семерку в первых рядах, сохраняя ее для решающего удара.
Вынужденная задержка Кейста дала необходимую передышку Аморату.
Возвращение в столицу обернулось спонтанным триумфом, жители славили бесстрашного короля. Никогда Гвидо не имел такой власти как в те часы, что последовали за его возвращением в Аргис. Радость триумфа разрушило известие о смерти королевы-матери. Потрясенный известием Гвидо ворвался во дворец верховного жреца, в жаркой схватке с ветеранами Скюло, его телохранители потерпели поражение. Никто не погиб, но Гвидо официально признали помешанным. Короля заключили под надзор, а его сторонников арестовали и раскидали по тюрьмам. Впереди предстояли громкие суды, и театрализованные казни богохульников.
Металл безжалостно впивался в нежную кожу короля, поминутно напоминая ему о его положении. Гнев ушел, равнодушие сменилось глубоким раскаянием, более всего удручала неизвестность. Короля мучил вопрос.
— Что произошло? Как могла погибнуть Анна? Где ее тело?
Окованная железом дверь отворилась, глаза резанул узкий луч света. В помещение вошел надсмотрщик, проверил его оковы, прикрепил факел на стене, и вышел. В дверях показались жрецы, деловито суетясь они внесли в камеру кресло, и поставили его напротив Гвидо. Шаркая, вошел Скюло, тяжелая одышка душила жреца после каждого шага.
— Здравствуй Гвидо — негромко поздоровался Верховный.
Потухшие глаза жреца, грустно смотрели на короля. Гвидо ничего не ответил, жрецы прислужники вышли из камеры, и затворили дверь.
— Ты не злись на меня. Ну должен же я был себя защищать.
— От чего! — почти крикнул Гвидо, бросая грозный взгляд на жреца.
— Ну как же? Неужели вы думали, что я оставлю вас без отцовского догляда? Ведь я считай вырастил твою мать, да и тебя. И кому как не мне знать, на что способна любящая мать, ради своего чада.
— Ты ее убил? — багровея спросил король.
— Нет — искренне возмутившись ответил Скюло.
— Врешь! Двуличный святоша!!!
— Нет! Не я! Анна сама выпила то, что приготовила в подарок мне. За это я дал ей обещание сохранить твою жизнь — жрец улыбнулся. — Глупо? Неправда ли? Меня хотят убить, а я проявляю милость, и прощаю моих врагов.
— Ты ее заставил выпить яд!!! — взревел Гвидо, с такой силой дергая цепи, что металл тонко запел.
— Не заставил, а дал ей выбор, и она выбрала твою жизнь. Анна действительно тебя любила, несмотря на то что ты абсолютный дурак. Ну потому оно и материнское сердце, что слепо.
— Кто выдал ее? Кто предал нас?
— А, надеешься отомстить? Ну ты это брось, отсюда ты никогда не выйдешь. Поверь через год, ты будешь думать только о том, как набить брюхо, а через два тебе станет все равно куда срать в штаны или под себя. За несколько лет от твоей молодости и здоровья не останется и следа, а через десять и рассудок станет подводить, но жить ты будешь. В этом можешь не сомневаться.
Скюло мерзко хихикнул, глядя как испуг пробежал по лицу короля.
— Ты не вечен, год или два, и ты уйдешь! Тогда я верну все, что принадлежит мне по праву, и накажу моих врагов. Уж можешь мне поверить, накажу так, чтобы никто впредь не смел даже помыслить о покушении на династию Лушичей.
— Все-таки ты глуп. Думаешь я не знаю, что стар и мне немного осталось? Знаю. Поэтому, когда я предстану перед богом, мое место займет Жуль Арби, и можешь мне поверить он продолжит мое дело, а ты сгниешь в своей темнице.
Лицо Гвидо страдальчески сморщилось, но король взял себя в руки и совершенно спокойно спросил.
— Как это случилось?
— Зачем тебе это знать? Стоит ли бередить рану, ведь для тебя и так это известие тяжело? — заботливо поинтересовался жрец.
— Ничего. Выдержу. Я имею право знать! — жестко ответил Гвидо, не спуская требовательного взгляда с верховного жреца.
Насмешливость Скюло исчезла, что-то его беспокоило.
— Может ты и прав, пусть этот рассказ будет твоим маяком в бесконечной череде мрака, болезней и фекалий.
***
Щемящее сердце волнение охватило Амадо, когда он въезжал во двор своего имения в Аморате. Он всегда воспринимал этот дом как имущество временного пользования, но за двадцать лет службы Инану прикипел к этому месту. Напротив, ворот стоял высокий старик, он поприветствовал Родриго, склонив голову с достоинством присущим только дворянам Амората. Что-то неуловимо знакомое проглядывало свозь стариковскую скованность, в груди коннетабля резануло.
Это же Григорий Артуа, его верный вассал, что спас жизнь своего патрона под Вранками. Старость источила опытного воина, пригнула седую голову к земле, сломав некогда горделивую осанку. Походка и движения Григория приобрели неуверенность и вялость.
Следуя за бывшим вассалом, Амадо с сожалением смотрел на усохшую спину старого друга. Мысли о бренности человека, скоротечности его жизни, тяжестью легли на сердце. Григорий почувствовал взгляд, и резко обернулся. Улыбка рассекла веером морщин лицо гордого старика.
— Не верится, что ты все такой же. Я вот, как видишь сдал, в последние пять лет. И всё-таки, как и обещал имение содержу в полном порядке. Ты, наверное, слышал, Гумберт сделал меня бароном.
— Я рад за тебя мой друг. Ты по праву владеешь поместьем. Этот дом и земли получили рачительного хозяина — Григорий удовлетворенно покачал головой.
Они поднялись до верха витой лестницы, и бывший вассал отступил в сторону пропуская Родриго внутрь кабинета, услужливо придерживая тяжелую дверь.
— Приветствую тебя коннетабль! — вскрикнул сидевший в кресле усатый старик, по-хозяйски сложив руки на столе он весело смотрел на Амадо.
— Килл Тортвайн? — удивился Родриго.
Он огляделся, пытаясь понять не ловушка ли это. В кабинете находилось еще несколько человек. Старый Тортвайн, почти слепой дед, необычно спокойный для своего неуемного темперамента, Жак Орсини королевский сенешаль, у окна в кресле сидел какой-то человек лет тридцати, показавшийся Амадо знакомым. Тем не менее он мог поклясться, что никогда ранее не встречал его. Наконец привалившись к резной панели из черного дуба, около Тортвайна младшего стоял воин средних лет, седина едва тронула его голову, стальные глаза остро смотрели на Родриго.
— Угадал! Думал не узнаешь меня — сверкнул ровным рядом, желтых, но крепких зубов Тортвайн младший.
— Познакомьтесь господин Амадо, герцог Иор Флендер племянник Сигизмунда, младший сын герцогини Эльзы — представил воина, что стоял около Тортвайна младшего, Григорий.
Амадо протянул руку в приветствии, Иор ответил, не переставая изучать гостя. Самого молодого участника встречи никто так и не представил.
— Привет Гуго — обратился Родриго к старому Тортвайну.
— А привет, привет! — заполошно проговорил старик.
— Вижу все еще держишься — поддержал его Амадо.
— Да волей бога, пыхчу потихоньку. Силы уж не те, да и глаза совсем не видят — принялся жаловаться старик.
— Ладно отец, мы собрались не о твоих глазах говорить — оборвал его Килл, старик спохватился и зажевал губами.
— Я так и не понял, что вы от меня хотите? — проговорил Родриго, присаживаясь в кресло, специально приготовленное для него. — Письмо столь неконкретное, и расплывчатое, что я, грешным делом, подумал, что враги заманивают меня в ловушку.
— Да брось Амадо, ну какая ловушка! Я не стану опускаться до таких приемов! В моем распоряжении тайные агенты всего королевства. Неужели ты думаешь, что я не следил за тобой все эти годы? — обиженно ответил Килл. — Не забыл, что такое псы коннетабля?
— Нет. Не забыл. Учитывая, что ты глава Ока короля, не думаю, что могу тебе доверять — сухо ответил Родриго касаясь кольца.
— Да ладно, а то ты сам не обращался к нам? Мы хоть и секретная служба, но не преступники.
— Ну да — с сомнением произнес бывший коннетабль.
— Не стану отрицать методы во многом схожи, однако принципы совсем иные. Мы не враги тебе — искренне обиделся Килл.
— Думаю, что недоверие возникло от отсутствия информации — вмешался Жак Орсини.
— Прежде чем мы, что-то скажем, надо убедиться, насколько мы можем доверять господину Амадо. Заслуги господина коннетабля перед королевством никто не умоляет, но прошло слишком много времени. Я, например, не уверен, что мы можем вам доверять — строго произнес Иор Флендер.
— Я ручаюсь за Родриго — неожиданно вмешался Гуго Тортвайн.
— Господин Амадо всегда жил интересами королевства, и у нас нет оснований не доверять ему — весомо произнес Григорий, и укоризненно взглянул на Флендера.
— Господа не стоит — поднял руку Амадо. — Если кто-то не хочет меня посвящать во все подробности дела, так я и не навязываю свою помощь. Нет, так нет. А о моей преданности вашей династии советую поспрашивать у вашей матушки.
— Мама умерла, три года назад — строго оборвал Амадо, Иор. — Если бы вы больше интересовались делами королевства, которому вы якобы преданы, вы бы это знали.
— Сочувствую Вашей потере герцог, я не знал о кончине Эльзы. Я сейчас действительно слишком далек от дел королевства.
— Иор да хватит тебе, он нам нужен! Это единственный человек способный противостоять вездесущему кастрату! — Иор нахмурился, но сдержался, и продолжая сверлить взглядом Амадо, умолк. — Прости за недоверие, но мы вынуждены перестраховываться. Шпионы Скюло повсюду, Нофль от него не отстает. Сегодня мы все под ударом. После ареста Гвидо ни у кого нет королевского иммунитета — попытался примирить стороны Килл Тортвайн.
— Арест? — удивился Амадо. — Я слышал, что Гвидо удалился в монастырь, чтобы пройти обряд покаяния и очищения…
— Это ложь, придуманная святошами! В том то вся и суть, что Гвидо и его мать Анна пытались отравить старого кастрата. Вышло все совсем не так как они ожидали, Анна выпила свой же яд, а Гвидо пытаясь восстановить статус-кво попал в подземелье. И судя по методам Верховного, он там обосновался до конца своих дней — ответил глава Ока короля.
— Сколько лет Скюло? — спросил Амадо.
— Да согласен, много, но у него достойный приемник, Жуль Арби. Мало того, что он выходец из Сальяда, так еще и хитер как Тулвар. Поверь, Родриго, он достойный наследник кастрата, и он то как раз молод…
— Да не ной ты! — не выдержал старый Тортвайн, оборвав на полуслове сына. — Он, что бессмертный, любого можно отправить к праотцам, делов-то.
— Отец тебе бы все убить. Убьешь его расчистишь дорогу Нофлю, уж и не знаю, что будет хуже.
— Тьфу ты! Дохляки! — сплюнул старик.
— Так что вы от меня хотите? — поинтересовался Амадо.
В комнате повисло молчание, никто не мог решиться озвучить план.
— Нам нужно, чтобы вы помогли мне вернуть корону — спокойно произнес незнакомец, о присутствии, которого Родриго уже успел позабыть.
— Вернуть корону? Кто ты? — вопрос оказался лишним, до Амадо наконец дошло, где он видел этого человека.
Он вытащил золотой и посмотрел на профиль монарха, изображенного на монете. Да, сомнений быть не могло, перед ним точная копия Инана.
— Да, и ты это увидел?! — удовлетворенно отметил Килл. — Перед тобой истинный наследник короны Амората, Инан Второй, единственный сын Сигизмунда.
— У Сигизмунда не было детей, ты сам это знаешь! — резко оборвал его Амадо. — Сигизмунд предпочитал мужиков, это известно каждому. Никто не купится на этого самозванца, будь он сто раз похож на Инана.
— Во-первых, Сигизмунд всегда отличался непостоянством и противоречивостью натуры — начал старый Тортвайн. — И я бы не стал так опрометчиво обвинять бывшего короля в исключительном предпочтении мужеложества, в молодые годы он был еще тот ходок.
— Во-вторых, мать Инана не портовая шлюха, а никто иная как графиня Маргарита Горати. Ни много, ни мало королевская линия, пусть и очень дальняя. О ее положении знали лишь самые близкие и герцогиня Эльза. Именно она, чувствуя приближение смерти, поведала эту тайну Иору. Если бы не ее откровенность, все бы так и осталось сокрыто тайной — закончил старый Тортвайн.
— Видите ли моя матушка почила, когда я еще находился в том нежном возрасте, что зовется беззаботным детством. Ее смерть унесла тайну моего происхождения, а мои опекуны ничего не знали — вмешался в разговор Лже-Инан.
— Сколько тебе лет? — все еще с сомнением спросил Амадо.
— Тридцать шесть, моя мать понесла, когда Сигизмунд еще правил, она в то время только появилась при дворе. С ней сыграли злую шутку неопытность и легковерие, во многом сломавшие жизнь провинциальной дурочки, и, если бы не забота герцогини, меня и мою мать ждала бы нищета и унизительное прозябание в полуразрушенном родовом замке. Благодаря безграничной доброте герцогини Эльзы, я получил воспитание и образование достойное высшего света. Многие годы для меня оставалось загадкой, кто является моим тайным покровителем, и лишь знакомство с господином Флендером открыло мне глаза. О чем я никогда не забуду.
— Полно Вам Ваше Величество, для меня честь вернуть престол, истинному королю Астурии — отозвался Иор.
— Хорошо, положим я вам поверю, да и не важно, насколько правдивы ваши слова. Важно, что он до безобразия похож на Инана, и его можно посадить на трон. Тогда объясните мне как вы планируете провернуть вашу затею. Если мне не изменяет память на троне сейчас династия Лушичей, и Гвидо пока умирать не собирается. И думаю, что под чутким надзором церкви он проживет очень долго. Как вы рассчитываете доказать его право на трон? — Амадо кивнул головой в сторону претендента на престол Амората.
— А вот для этого, ты нам и нужен уважаемый Родриго Амадо — с улыбкой ответил Килл. — Отец и Григорий мне прожужжали все уши, что в этом деле никто лучше тебя не справиться.
— Ну конечно, мы не забудем ваших заслуг перед короной — уверил Амадо, сенешаль.
— Что пожелаете, как только корона вернется ко мне — подтвердил Лже-Инан.
— Что скажешь? Каково твое решение? — напряженно спросил Килл.
— Я согласен. Почему бы нет, никогда не любил Шотали. Грязно играют — помолчав минуту ответил Родриго.
Покидая кабинет, он обратил внимание на группу воинов, пристроившихся прямо за дверью, они расступились, пропуская его. За исключением самого мощного из них, который нагло ухмыляясь перегородил путь Амадо. По изображению серебряного ястреба, увенчанного королевской короной, что, раскинув крылья парил на черном фоне гербового щита, Родриго определил, что это бойцы Килла. — Значит не доверял. Подготовился, на случай если откажусь — с раздражением подумал Амадо, обходя наглого задиру.
С грустью Григорий отпускал суверена, но долго оставаться в Аморате бывший коннетабль не мог. Вездесущие шпионы Нофля удивительно быстро и точно находили свои жертвы. Хозяин Зеленного дома, очень рисковал. Если известие о визите Родриго Амадо дойдет до инквизитора, не сносить Григорию головы.
Лошадь бодро бежала по мерзлой земле, впереди показалась деревня, при въезде Родриго заметил длинный шест с прибитой доской. На доске красовался рисунок стилизованной крысы, всадник сразу осадил лошадь, впереди шла земля, зараженная эпидемией. По пути в имение он ни раз слышал о том, что беженцы принесли с собой страшную хворь. Пришлось заночевать в открытом поле, сон долго не шел, и Амадо абсолютно без мыслей смотрел на звездное небо, ковыряя, время от времени палкой в костре.
Утром его пробудил гулкий топот копыт приближающейся лошади. Конник выехал на него, едва не налетев на подготовленное к отражению атаки копье.
— Господин Амадо, меня послали за Вами. Отец просит вас срочно вернуться — Родриго узнал в говорившем старшего сына Григория, Рена.
— Почему такая срочность? — удивился Амадо.
— Случилось страшное, в имение пришла хворь, та, что из Краманта — кратко ответил Рен.
***
От тесноты в сумраке спальни стояла духота, в комнату набилось слишком много людей. К нему подступили Килл и Григорий.
— Сам видишь. Еще вчера все было в порядке, а сегодня блюет и кровавые пузыри по всему телу. Что будем делать? — тихо говорил Килл, стараясь не разбудить мечущегося в горячке Лже-Инана.
— У нас есть четыре дня — отозвался Амадо. — Эпидемию надо остановить, выделения выливайте в огонь, все вещи больного так же сжечь. В комнату никого не пускать, кроме тех, кто ухаживает за больным, тех кто ухаживает тоже держать отдельно от здоровых. Людей выводите из имения. Больных определите отдельно, здоровых к ним не подпускайте, тех кто общался с больными держите неделю в закрытом сарае. Если не заболеют отпустите. Все вещи больных сжечь. Как бы дорого они не стоили, жизнь дороже — Амадо решительно направился к выходу.
— А нам, что делать? — обеспокоенно спросил Килл.
— Стараться остаться в живых! Я еду за доктором Пера, через два дня буду здесь. Надеюсь, успею спасти нашего короля — серьезно ответил Амадо.
— Доктор Пера сказка! — услышал вдогонку Родриго, но он не посчитал нужным опровергать заблуждение главы Ока короля.
***
— Почему я всегда тебе нужен, в тот момент, когда у меня полно больных. И всегда у тебя катастрофически важные дела, больной жизнь, которого настолько важна, что я должен бросить сотни простых людей — раздраженно отчитывал Амадо, Римант.
— Нет, я с тобой не поеду! Жизни этих крестьян для меня ничуть не менее важны, чем здоровье твоего аристократа, вот — он протянул флакон с мутной жидкостью.
— Обеспечь больному хороший уход, и давай это средство. Как принимать, я тебе написал, и более меня не беспокой со своими самыми важными людьми! Надоело!
— Да ты все время занят! Ты же не вылезаешь из зараженных деревень! Ты уже стал фольклорным персонажем. Знаешь, что тебя зовут доктор Пера? — зло проговорил Амадо.
— Да, представь себе, люди имеют свойство проявлять благодарность, тем, кто им помогает! Не все они скоты и негодяи! И да, я занят, потому что некому кроме меня им помочь. Если я не буду это делать, тысячи погибнут, тысячи! Понимаешь, не кокой-то дворянчик, а тысячи женщин, детей, их мужья, отцы и матери. Это жизни людей, а не игра в политику, в которой ты погряз. Прости меня, Родриго, но ты превратился в негодяя! Ты испачкался в том, что так презираешь в смертных!
— Вот только не надо мне читать мораль! — возмутился Амадо. — Не я виноват в таком положении вещей! Эти болезни не моя работа! Лучше поговори со своей подружкой! Может работы поубавиться.
— А при чем здесь Дальчи!!! — взвился Римант, бледнея от гнева.
— Не мне тебе говорить, сам все знаешь — огрызнулся Амадо.
— Нет, ты скажи, что же бросать на полпути!
— Эх Римант, если бы она тебя любила, хоть на десятую долю твоей любви, она бы тебя берегла, а не подвергала каждый раз опасности. Ведь можешь случиться так, что ты когда-нибудь не справишься. Ты можешь умереть, от любой из этих инфекций, просто не успев найти способ побороть недуг. Пойми, твоя любовь извращение. Дальчи бездушный, жестокий исполнитель чужой воли, а ты старый дурак. Романтичный дурак.
Не оглядываясь на опешившего Риманта, Амадо вышел из лачуги. Вдохнув полной грудью морозный воздух, быстро вытеснявший из легких смрад затхлой хибары. Родриго пожалел о том, что сказал, но гордость не позволила вернуться в дом бедняка. Тряхнув головой, он решительно вскочил в седло стальной лошади и через несколько часов въехал во двор Зеленного дома.
Напряженная неделя ожидания закончилась радостным известием, лекарство вернуло больного к жизни. Меры предосторожности позволили значительно сократить число умерших от мора. Правда пришлось повесить несколько особо жадных обывателей, чтобы остановить кражу вещей, оставшихся поле больных. Опасность эпидемии в поместье миновала, но осведомители Нофля напали на след Амадо, ему и Лже-Инану пришлось срочно спасаться бегством в Железную долину.
По счастливой случайности здесь находилось посольство Амората, посланное еще Анной Лушич. Посол Лотар Дюран, оказался на удивление разумным человеком. Его очень беспокоила судьба королевства, и как опытный царедворец, он понимал, что Гвидо мало пригоден для того, чтобы управлять королевством. Да и по факту, король потерял власть, бросив ее к ногам верховного жреца Скюло. В силу сложившихся обстоятельств, колебания посла оказались недолгими, и он с большой симпатией отнесся к идее воцарения истинного наследника престола, потомка Инана Великолепного.
В результате недолгих переговоров, Амадо удалось убедить, до того традиционно нейтральных Железных королей, выступить в поддержку истинного наследника трона Амората. Известие о появлении потомка Сигизмунда, облетело королевство быстрее пожара на мукомольне. Уставшие от всесилия церкви и инквизиции, аристократы, потянулись в Железную долину.
Происходящее застало Скюло врасплох. Власть уходила из цепких рук верховного жреца. Не помогали ни репрессии близких бежавших аристократов, ни отлучения от церкви, ни сначала частичные, а немного погодя и полные изъятия земель и собственности перебежчиков.
В итоге политическая борьба закончилась покушением на Лже-Инана. Фанатик кинулся на короля с ножом, во время его проезда по улицам Феррочи. Ожидая такого поворота Амадо нанял два десятка амазонок, в окружении которых, Инан Второй передвигался по улицам гостеприимного города.
Воительницы вызвали живой интерес в глубоко патриархальном обществе долины. Местные женщины с удивлением и протестным соперничеством смотрели на грациозных наездниц, посвятивших жизнь ведению войны. Мужчины, особенно воины, стремились испытать девушек на прочность, провоцируя многочисленные инциденты. Продолжалось это, до тех пор, пока, магистрат города не запретил приближаться к кортежу короля Амората ближе, чем на десять шагов. К тому моменту воительницы успели подстрелить не менее дюжины весельчаков-идиотов из числа наиболее храбрых мужчин города.
***
Свежий воздух из открытого настежь окна, приятно холодил лоб закутанного в шерстяную шаль верховного жреца. Задумчиво глядя в окно, Скюло не видел, ни снежной чистоты раскинувшихся перед ним садов, ни яркого солнца весело игравшего на белоснежном убранстве зимнего Аргиса. В дверь постучали, сначала робко, затем все настойчивей. Скюло молчал, ему совсем не хотелось в очередной раз узнать о том, что какой-то аристократ предал Аморат и бежал к самозванцу. Последние недели породили в нем страх перед вестями.
— Да входи уже! — не выдержав гаркнул Верховный.
В комнату вбежал испуганный служка.
— Темный король идет!!! — в ужасе прокричал молодой человек, от волнения, забыв про этикет.
— Кейст?! Некромант? — спросил Скюло, точно не расслышав сказанного служкой.
В комнату Верховного жреца вошел архимагистр Жуль Арби.
— Надо что-то делать, через сутки Кейст будет под стенами Аргиса. Армии нет, это наступление для него легкая прогулка — спокойно сказал Арби.
Ответа не последовало, служка выбежал прочь. Арби в недоумении подошел к креслу Верховного жреца, и заглянув в лицо своего патрона сразу все понял.
Весть о смерти Скюло быстро облетела столицу. Деятельный Арби умело организовал оборону города. Пришлось пойти на заметные уступки аристократии, урезать амбиции церкви и пообещать еще большие уступки по окончанию войны.
Наступившая ночь не принесла покоя, в городе творилось, что-то странное. Улицы запрудили вооруженные люди, которыми руководили агенты инквизиторов. Именем инквизиции монастыри вскрывались, не желавшие открывать ворота, брались штурмом. По домам жрецов прошлись летучие отряды.
Большинство церковников подверглись аресту. Некоторых забили прямо на пороге родного дома, остальных определили в городскую тюрьму. Утром город облетела новость, что Жуль Арби погиб во время ночного избиения жрецов. К вечеру взбудораженным горожанам сообщили, что Жуль Арби узурпатор, и именно он повинен в смерти его святейшества Скюло. Позже начались судебные процессы над заговорщиками, в ходе дознания вскрылся заговор против Верховного жреца, который организовал его преемник. Хитрый и подлый интриган почти сумел всех обмануть, но недремлющее око инквизиции выявило предательство и вырвало скверну с корнем, в самом ее зачатке. Возмущенный обыватель потребовал расправы над еретиками, жестокой и показательной, дабы предостеречь наперед слабых духом.