Известие о смерти Великого инквизитора застало Амадо в пути. В момент, когда его лошадь подходила к главным воротам столицы Амората, королем уже провозгласили Инана Второго. Ушлые царедворцы подсуетились, и используя заключение «умалишенного» Гвидо, наскоро присягнули самозванцу. Дело оставалось за малым, убедить жречество поддержать кандидатуру нового монарха, и провести официальную церемонию коронации.
Дорогу до дворца монарха запрудили радостные горожане, каждый желал увидеть нового короля, жречество многозначительно молчало. На парадной лестнице Родриго встретил камергер, такой прием мог означать только то, что его ждали. Чопорный старик проводил рыцаря во дворец.
Зал приемов такой же переполненный, как и улицы города, едва вмещал всех представителей аристократических родов, пожелавших присягнуть потомку старой династии. Многие знали Амадо, но при встрече с ним сторонились или делали вид что не заметили, поэтому путь до королевских покоев занял совсем немного времени.
Суровые гвардейцы, пропустили камергера в покои, и преградили дорогу посетителю. Несколько минут спустя дверь отворилась, и камергер махнул рукой приглашая Родриго пройти внутрь. Уже переступив порог, он заметил, как из боковой двери вышли люди Килла Тортвайна, они направились к гвардейцам, и поравнявшись, что-то им тихо сказали. Что Амадо не слышал, он уже прошел в комнату, и тяжелая занавесь, упавшая за спиной, отсекла помещение от зала, заглушив звуки снаружи. За столом сидел сам Инан Второй, подле открытого окна, в кресле развалился Иор Флендер. Напряженный сенешаль оседлал край стола, и о чем-то тихо разговаривал с Инаном. У дальней стены около ажурного, колченого столика, развалившись в роскошном кресле расположился глава Ока короля.
На Родриго никто не обратил внимание, лишь Килл показал на стул у стены, и снова погрузился в разговор сенешаля и короля.
— Пора, пора, промедление наша погибель! — убеждал сенешаль, Инана.
— Да, что ты такое говоришь, Жак, так мы сразу оттолкнем всех потенциальных сторонников, и уж тем более наших святош — с жаром возразил Тортвайн младший.
— И что? Ждать, пока его сторонники, поднимут мятеж? Не стоит давать даже шанс. Нам и так повезло! — недовольно возразил Иор Флендер, он намеренно избегал смотреть в сторону Амадо.
— Ох как, же я устал объяснять! — вскричал Килл. — У нас уже есть поддержка церкви, осталась инквизиция. Иззра Скопец сделал свое дело, у нас в кармане слово Ульфри Праведника, а не сегодня, завтра купим и Чиоллино. Учитывая разгром в Окарне, вряд ли у них есть силы противостоять усилению власти монарха, поэтому наши уступки им и так покажутся дорогим подарком. К тому же нас поддержит жречество Суверенной церкви!
— Это те, что за отделение власти духовной от светской власти короля? — брезгливо морщась уточнил Иор.
— Да, они! И это лучшее, что мы можем взять у церкви. Это вам не Нестяжатели, с их бреднями о бедной церкви, и всеобщем братве, и равенстве, или поборники идей Скюло, где король придаток Верховного жреца. Нам протянули руку самые мудрые представители церкви, так не стоит бить их по этой руке. Они готовы нам предоставить гарантии освящения власти короля, как богом избранного ставленника. Король станет неприкосновенной фигурой для церкви и инквизиции! Что еще нужно?! Скажите мне пожалуйста?!!!
— И ты веришь святошам?! — с насмешкой спросил Флендер, смерив главу Ока пренебрежительным взглядом.
— Верю — убежденно ответил Килл. — У церкви сейчас не то положение, чтобы ерепениться. Я заверяю Вас, что заставлю жрецов выполнить все, что они нам обещают — с жаром проговорил Тортвайн младший глядя на короля.
Инан смущенно отвел взгляд, и уставился на блестящую поверхность стола, разглядывая замысловатый узор на наборной столешнице.
— Я уже неделю слышу эти басни! Килл, уж утряс бы ты этот вопрос! — угрожающе наклонился к главному шпиону сенешаль.
Лицо Тортвайна побледнело, седой ус дернулся в зверском оскале, но секундой позже он погасил ярость и как ни в чем не бывало улыбнулся Орсини.
— Решаю, решаю, не все так просто. С этими буквоедами приходится биться за каждый пункт королевских пожалований. Подожди немного, и все решиться.
— Надеюсь! А пока мы ждем, совсем не лишне будет проредить очередь наследников на престол. У нас и так шаткое положение. Гвидо надо удавить в башне, пока ему не помогли бежать — холодно отозвался Иор Флендер.
Килл сокрушенно всплеснул руками, и сложив их на груди, откинулся на спинку стула. Инан до того молчавший, и явно находившийся в нерешительности к какому решению примкнуть, поднялся со стула и подойдя к окну, посмотрел на город внизу.
— Не хочется начинать с убийства, но Жак прав! Надо это сделать сегодня же. Иор проследи за исполнением, а после надо сообщить, подданным, что король в припадке покончил с собой. Жаль, но другого пути нет.
Голова Тортвайна качалась в такт словам короля, глаза покрылись патиной непроницаемости, взгляд Килла упал на Родриго, неожиданная мысль озарила лицо шпиона.
— А ты, что думаешь? — спросил он Амадо, и осклабился.
— Я поддерживаю твое решение. Потерять поддержку инквизиции сейчас никак нельзя. Если вам интересно у меня есть идея как склонить на свою сторону черные мантии. Правда боюсь мы сместим центр силы в сторону экзорцистов.
— Ну и зачем нам это надо! Мы только получили возможность навсегда придушить эту гидру, а он предлагает отрастить ей заново, отсеченные головы — патетично возмутился Иор.
— Или так, или мы не сможем доказать, что наш король не самозванец — с усмешкой ответил Амадо.
— И что ты предлагаешь? — заинтересовался Килл, наклоняясь всем телом к Родриго.
— Суд!
— Суд? Что еще за суд? — разочарованно переспросил Килл.
— Что за чушь!!! — взорвался сенешаль, вскакивая с места, ему вторил Флендер. — Мы обсуждаем вопросы государственной важности, а он устроил фарс!!! — продолжил возмущаться сенешаль.
— Пусть говорит! — прервал король, и Орсини, и Флендера.
— Я предлагаю провести суд над Скюло — лица заговорщиков вытянулись.
Флендер не знал, что ответить, сенешаль даже присел обратно на стол, а Килл откинулся на спинку многострадального кресла. Конструкция натужно скрипнула под Тортвайном.
— Над покойником?! — выразил общее изумление Килл.
— Да. Поэтому нам нужно сотрудничество инквизиции. Черные мантии как наиболее компетентные и уважаемые в этой области, способны внушить людям веру, в то, что суд настоящий. Взамен нам придется лишить авторитета наших святых жрецов. На, что инквизиция пойдет с удовольствием. Ты Килл сам только что говорил о борьбе внутри церкви. Суд над Скюло лишит влияния те силы, что стояли за Верховным жрецом, а мы получим богоизбранность Инана. Беспокоиться о скором усилении инквизиции пока бессмысленно. Судя по тому, что мне рассказали, погиб весь цвет черных мантий, они не скоро наберут силу. У нас будет время ограничить аппетиты Великой инквизиции.
— Да, что, ты несешь?! — заорал Иор, теряя привычную флегматичность.
— Килл, ты обещал!!! — вскочил на ноги Жак Орсини.
Глава Ока короля кивнул, Амадо успел заметить, как меч скользнул по броне, окутавшей его тело. Зверский оскал Флендера мелькнул перед глазами, герцог прятал клинок за шторами окна, у которого он так уютно расположился. И почти наверняка убил бы Родриго, если бы не кивок Килла, показавший, что он в опасности. Сенешаль ткнул мечом в шею Амадо, но промахнулся, Родриго точно чувствовал, куда надо уходить от атак противника. В ответ клинок Амадо успел отбить удар Флендера, и скользнув по мечу герцога отсек кисть Иора. Меч герцога упал на ковер, а кровь алым шлейфом окрасила цветной узор.
Орсини кинулся к двери, и отбросив в сторону занавесь рванул на себя ручку. Створы распахнулись, и сенешаль застыл, из его спины вылезли лезвия мечей, хриплое дыхание резко оборвалось, клинки исчезли. Орсини рухнул на пороге, тело тут же схватили за ноги и уволокли прочь. В комнату вошел нагловатый детина, что примерялся к Амадо в предыдущую встречу, он посмотрел на Килла, глава Ока кивнул. Детина без лишних церемоний схватил Флендера за волосы и оттянув голову герцога назад, нанес кинжалом серию ударов в ямку между ключиц, тело Иора обмякло. Еще захлебывающегося кровью герцога выволокли из помещения, и дверь вновь закрылась.
Бледные губы Килла немного дрожали, Инан открывал и закрывал рот как рыба, выброшенная на сушу, глупо хлопая глазами.
В дверь постучали.
— Войдите!!! — прокричал Килл, король вздрогнул всем телом.
В комнату ввели Тортвайна старшего, Григорий вел старика заботливо ограждая слепого от опасностей незнакомой комнаты.
— Привет Родриго, мне жаль, что мы так встретились! — громко проговорил Гуго, на удивление точно определив, где находиться Амадо. — Прошу прощения Ваше Величество за кровавый совет, но у нас не оставалось выбора — сказал слепой Гуго кланяясь королю. — Килл расскажи, что, к чему. Что молчишь? Наводишь тут интригу — обратился он недовольно к сыну.
— Ваше Величество, эти двое планировали для вас судьбу Гвидо. Потому и толкали на убийство узника Окарна. За нашей спиной они вели переговоры с инквизицией, этим и объясняются столь значительные проволочки в заключении договора. Видит бог, я сделал все возможное, чтобы избежать такого конца. Простите меня Сир, или накажите если пожелаете, но я защищал вас и вашу свободу. Ваше право на власть.
— Ты прощен! — все еще испуганно ответил Инан, глядя то на Амадо, то на отсеченную руку Флендера, то на кровавое пятно на ковре.
— Впервые вижу такой доспех — наконец проговорил монарх, стараясь скрыть страх. — Хоть и наслышан о чудесах, что сопровождают вашу жизнь, но все равно, увиденное воочию меня поразило. Напомните мне почему вас отстранили от должности коннетабля?
— Я не смог уберечь, свободу и жизнь вашего отца — с горечью в голосе ответил Родриго.
— Ну тогда, вряд ли, кто-то мог, что-то сделать! Кругом измена, и подлость. А если я вам предложу вновь занять эту должность? — с надеждой спросил Инан, и дружелюбно улыбнулся, совсем не по-королевски.
— Простите Ваше Величество я не имею на то морального права. Я служил двум королям вашей династии, и сделаю все, чтобы их потомок правил Аморатом. Но присягнуть, я не смею, потому что не смогу всегда быть рядом с Его Величеством. Простите мне мою дерзость — Амадо склонился в глубоком поклоне.
— Не стоит просить прощения, там, где вы не виновны. Я принимаю ваш ответ, и прошу лишь об одном, обещайте никогда не воевать против меня.
— Обещаю Ваше Величество! — не задумываясь ответил Родриго.
В покои важно прошли члены королевского совета, Амадо вышел в коридор, за ним последовал Гуго, ведомый Григорием.
— Жаль, что ты отказался — расстроенно проговорил Гуго. — Больше такого шанса не будет.
— Я знаю, но не могу принять это предложение. Благодарю, что поддержал меня, и не позволил убить.
— Да ладно. Я уже один раз позволил негодяям занять престол, второй раз я себе не прощу предательства моего суверена. Ты тогда, под Варной, храбро сражался. Да и Григорий нам кое-что порассказал. Такой человек как ты нужен нашему королю. Подлецы вроде Флендера, и Орсини сгубили Сигизмунда, могли сгубить и Инана Молодого. Так мало верных людей, старость дает много времени подумать. Особенно в моем положении — старик показал на белесые глаза.
— Мне жаль — отозвался Амадо.
— Да, что тут жалеть. Таков наш удел. Мы смертны, и за тобой она придет, рано или поздно. Вон коков был Григорий, один против пятерых мог выйти, а сейчас пердун старый — Григорий покачал головой и улыбнулся.
— Гуго, у меня к тебе еще одна просьба — несмело начал Амадо.
— Ну?! — отозвался Тортвайн старший.
— Помоги мне получить доступ к личному архиву Нофля.
— Ты с ума сошел? — вскинув брови воскликнул Григорий.
— Ну в этом, я тебе постараюсь помочь. Личные покои сейчас под охраной Ока, и Килл там полновластный хозяин. Как раз сейчас наш секретарь разбирает переписку Великого инквизитора, если ты ему поможешь, думаю, Килл не будет против. А что ты хочешь там найти?
— Следы предательства и вероломства. Хочу понять, что случилось в Окарне, что-то в этой бойне странное — ответил Амадо.
— Так там и так все ясно, чего-то перебрали братья экзорцисты, вот и напали на своих. Горюны дело такое — мечтательно улыбнулся Гуго. — Правда выжившие все как один твердят о какой-то рыжей, что околдовала их, прельстив прекрасными формами, ну сам видишь, бред — необычайно бодро для своего возраста делился информацией старый Тортвайн.
— Не знаю, как и благодарить тебя Гуго — воскликнул Амадо.
— Ерунда, сегодня в моих силах оказать тебе услугу, когда-нибудь и ты ответишь нам добром за добро. Чем могу. Хотя сейчас уже ничего не могу.
— Ты и так немало сделал, Гуго — поддержал старика Амадо.
— Да хрена там, если б молодость вернуть! Слушай Родриго, мне говорят, ты не стареешь? Правда?
— Да Гуго, у меня другая наследственность. Мне отведен очень длинный срок — ответил Амадо.
— Ты человек? — спросил Гуго, удивленно вскинув бельма на Родриго.
— Человек, но наследие у меня иное. Вас когда-то предали, и лишили вашей природы. Хитрый враг, что жаждет безграничной власти над всем живым, обманул человека. Если бы мудрость тогда не покинула род людской, человек никогда бы не узнал ужаса старости.
— Почему мы этого не помним? — удивился Григорий.
— Потому, что смертны. Ваше знание ни раз пресекалось, и теперь вы лишены своих корней, а мы обречены на вымирание.
— А вернуть дар? — с надеждой в голосе спросил Григорий.
Амадо покачал головой, Григорий понимающе кивнул, и поник.
— Жаль, я бы вернул молодость — отозвался Гуго. — Мое тело как трухлявый пень, а дух точно закован внутри старого сосуда. Думаешь, я ощущаю себя на свои года, как бы не так. Иногда забудешься и думаешь, как будто тебе тридцать с небольшим, а потом пытаешься встать и понимаешь, что смерть уже заглядывает тебе через плечо. Старость неизбежна, но как она несправедлива. Ты еще молод, а тело уже почти мертво, плоть предала тебя.
Старик горько усмехнулся. Григорий с сочувствием посмотрел на Тортвайна старшего, и опустил глаза. Перед ним стоял образ того, что ждет его самого, всего десяток лет спустя.
***
Невыносимая вонь висела в приемном зале верховного жреца. Открытый для всех желающих зал, буквально ломился от любопытных. Многочисленные курильни, призванные отбить смрад разложения, помогали слабо. Стоявшие рядом с престолом черные мантии, одели специальные маски с длинным клювом, плотно набитым душистыми травами, чтобы хоть как-то спастись от всепроникающего зловония.
Жречество образовало полукруг, отделив толпу от престола, на котором восседал распухший труп Скюло, в полном облачении Верховного жреца. Лица жрецов кривились в гримасе отвращения. Оставалось загадкой, что больше вызывало недовольство, вонь их патрона, или сама процедура суда над покойником. Церковь вынуждено пошла на этот фарс, поскольку Гвидо бежал из-под стражи. Многие подозревали, что сидельца отпустили. История так и осталась покрыта мраком, даже самые осведомленные жреческие круги находились в неведении. В любом случае, возвращение Гвидо в Аморат, ничего хорошего для церкви не сулило. Поэтому посовещавшись, жрецы приняли предложение Инквизиции.
Перед престолом, развернулась церемония. Группа экзорцистов выстроилась в границах затейливой пентаграммы, начертанной на полу при помощи песка, пропитанного кровью особо проявивших себя в святом служении монахов. Зазвучал бубнящий гимн, нарастающий в своем звучании, и под конец резко оборвавшийся. Толстые свечи, черного и красного цвета, вспыхнули сами собой, толпа суеверно выдохнула, от ужаса и восхищения. Экзорцисты впали в транс, их тела заметно дрожали, а губы что-то шептали, переводя звук молитв в неразборчивое шуршание, или шипение, от которого по коже побежали мурашки.
Появился Верховный инквизитор, он вел слепого монаха. У пентаграммы слепец встал на колени, и минуту спустя, качнулся вперед, затем назад, раскачиваясь все сильнее, монах произнес.
— Раб божий Скюло, здесь ли ты?
Наступила гробовая тишина, лишь шуршание экзорцистов, неприятно нагнетало психику. Толпа замерла в ожидании чуда. Неожиданно, несмотря на всеобщее ожидание, прозвучал потусторонний голос.
— Кто спрашивает?
— Монах монастыря Логанда, Вильям Благословенный! — громко ответил монах, теперь застывший как каменное изваяние, шевелились только его губы. — Кто пришел на мой зов, назовись!
— Альфред Скюло, Великий грешник, что звал себя наместником бога на земле — нехотя, со стоном произнес голос.
Нервные дамочки взвизгнули, мужики зашикали на них.
Джованни Чиоллино кивнул писарю, стоявшему за кафедрой, тот принялся строчить несмотря на то, что едва переводил дух.
— Неплохое представление — шепнул Тортвайн младший, склонившись к новому коннетаблю Амората Питеру Новису.
— Да, весьма убедительно. Если бы не знал, сам поверил бы — ответил Новис, кивая головой.
— Представляю, как мучается тот несчастный, что спрятан в тайнике позади престола — поморщился Григорий.
— Не, тут все сделано так, что он почти не чувствует вони — отозвался Килл. — Запах не проникает в камеру, она не сообщается с внешним миром, к ней подведена независимая вентиляция.
— Голос пробирает, аж мурашки по коже — вмешался в разговор Альбер старший сын Григория.
— О, здесь инженеры постарались. Мастеровые установили систему труб, которая идет за панелями вдоль стен, мы ее не видим. Эти то трубы и позволяют монаху говорить таким потусторонним голосом, я, когда впервые услышал…
— Здесь не место, это обсуждать — шикнул на болтунов Гуго.
Голова Килла напряженно завертелась, но никого постороннего на их балконе не оказалось, и волнение шпиона улетучилось, оставив место любопытству. Группа посвященных наблюдала спектакль из особой ложи, получая удовольствие от представления.
— Кем ты был при жизни, раб божий Альфред? — продолжал допрос Вильям из Логанды.
— Я служил богу нашему Единому, Верховный жрец меня именовали!
— Знаком ли тебе Сигизмунд Креспи?
— Да, он был моим королем! — со стоном ответил Скюло.
— Расскажи нам, что ты сделал со своим королем!
— Я предал его!
— Да, а еще!
— Я приказал его лекарю давать зелье, что лишило короля радости отцовства, но пути господни неисповедимы, и единожды случилось так, что лекарь не успел преподнести злостный яд своему господину. И тогда зачала от него чистая дева Маргарита Горати, и понесла ее утроба будущего наследника престола. Я много лет искал его, и даже один раз видел мальчика, но после ребенок исчез и сколько я не пытался, так и не смог дознаться куда подевали наследника, что получил имя Инан.
— А что же король?
— Короля я предал! Заговор у него за спиной организовал, купив его ближайших вассалов.
— Говори всю правду, не таись от нас! Очисть совесть от греха!
— А после свержения и пострижения в монахи подло отравил! Я отравил моего господина — с трудом преодолев нежелание говорить, произнес загробный голос.
Толпа ахнула, прозвучали гневные выкрики. — На костер еретика!!! Дубинки инквизиторов в несколько минут навели порядок в рядах зевак.
— Зачем ты это сделал?
— Желал власти, над душами и жизнями подданных Сигизмунда. Страсть моя привела королевство к беде. За грехи мои Единый на Аморат наслал Темного короля, что безжалостно унес бесчисленное множество жизней.
Ряды расступились и вперед вышел Инан Второй, он вошел в полукруг, и прижимая платок к носу, остановился напротив трупа.
— Признаешь ли ты в этом человеке законного сына Сигизмунда Креспи?
— Да! Я узнаю Инана, сына Сигизмунда Креспи, законного короля Амората!
— И так, ты признаешь себя виновным в преступлениях против бога и короля?!
— Признаю!!! — не в силах переносить тяжести греха, возопил мертвец.
— Ты признаешь себя виновным в заговоре против законного наследника?!!!
— Признаю!!!
— Я, монах монастыря Логанды, раб божий Вильям, отпускаю твою грешную душу, Альфред!!! Покойся с миром!!!
Экзорцисты пришли в себя и запели гимн, начиная с высоких нот, и постепенно переходя на низкую вибрацию, пока совсем не затихли, падая без сил за границы пентаграммы. Черные мантии оттащили своих товарищей от зловещего круга. Монах Вильям взял из рук Джованни Чиоллини посох, и решительным движением разрушил знак, соединявший этот мир с миром теней. Неловко разбрасывая красный песок, по отполированному полу торжественного зала дворца Скюло. Свечи тут же потухли, и зачадили.
На шею покойника накинули петлю и потащили по полу к выходу. Толпа шарахалась от разящего разложением тела. На улице покойного подвергли надругательству. Верховного жреца отлучили от церкви, и лишили всех атрибутов сана, а останки сожгли. Прах же выбросили в коллектор, так закончилась эпоха Скюло, и продолжилось правление династии Креспи.