Сумерки сгустились черными тенями в углах комнаты. Голубой шелк, укрывший стены, стал почти синим. Эвелин не отрываясь смотрела на Амадо, женщина никак не могла поверить, что он вернулся. Еще более молчаливый и мрачный чем прежде. У нее на коленях лежала черная коробка из незнакомого материала, теплого на ощупь, но твердого как металл.
— Сохрани ее для меня. Никому, слышишь никому не отдавай коробку. Для меня это очень важно — твердил Родриго, сумрачно глядя в огромные глаза женщины.
Она качала головой, стараясь осознать, что говорили его губы. Волнение не давало собраться с мыслями, только глаза впитывали ставший родным образ.
— Ты меня слышишь? — спросил он.
Эвелин качнула головой, и глупо улыбнулась.
— Завтра я уйду, вернусь через… Не знаю, когда вернусь, но очень постараюсь… Вернуться — с сомнением проговорил Амадо, и опустил глаза.
— Я надеялась, что ты хоть немного побудешь — голос женщины задрожал, Родриго подошел к Эвелин и обнял, прижимая ее лицо к своей груди.
— Не плач. Я вернусь, осталось совсем немного. Я должен наказать Андланд за все, что они с нами сделали.
— Почему ты? Оставь ненависть другим.
— Кто-то должен. Других нет. Остались только мы с тобой.
— Ты же сам рассказывал, об убежищах. Ты говорил, что их тысячи…
— И не врал. Их тысячи, но они там, и им приходиться куда как тяжелее, они ведут войну с Братьями. Они не знают, того, что узнал я. Только мне под силу остановить Випула и его живодеров.
— Прошу тебя сбереги свою жизнь. Мы и так слишком много потеряли! Я не смогу пережить твоей смерти, с меня хватит Риманта! — крупные слезы потекли по лицу женщины.
Амадо улыбнулся, и покачал головой, соглашаясь с подругой.
Ночью в дверь постучали, Эвелин испуганно поднялась на локте, надеясь, что ей приснилось. Но стук повторился, из-за двери донесся глухой голос Жана, ее старого слуги. Родриго поднялся с кровати, и оступаясь прошлепал к двери. В прямоугольнике света показалась сутулая фигура Жана, старик, что-то шептал.
— Что там случилось, Жан? Говори громче, что за секреты? — возмутилась женщина.
— Все нормально. Жан иди, спасибо — отозвался Амадо.
Он повернулся к Эвелин, она умолкла на полуслове. Лицо ее мужчины изменилось до неузнаваемости.
— Родриго что случилось? Не молчи. Скажи, кто-то умер? — заволновалась Эвелин.
— Ланаэль — хрипло выдавил из себя Амадо.
Он отошел от двери, и сел в первое попавшееся кресло. Тяжелый взгляд уставился в залитое лунным светом окно.
— Ланаэль? Почему? Она же эльфийка, не может быть …
— Ее убили, вчера днем.
— Может это ошибка.
— Нет, сообщение прислал Эйлайн. Ее убили. И ее не уберег, проклятье. Как же я ненавижу эту жизнь!!! — закричал Родриго яростно сжимая кулаки, затем вскочил и тут же снова сел, сбившееся дыхание начало успокаиваться.
— Я знаю кто это сделал, а ты говоришь оставить другим! Нет только я, и только убить, извести под корень.
Вскочив с кресла, Амадо как ошпаренный выскочил из комнаты, забыв прикрыть двери. Эвелин упала обратно на подушку, она поняла, теперь пути назад нет. Началась настоящая война.
***
Меч вибрировал в руках Эйлайна, он снова ощущал необъяснимый прилив сил. Уверенность в каждом движении и непреклонная воля наполнили все естество эльфа. Он посмотрел на Амадо, и ответил на немой вопрос.
— Теперь это не страшно, у меня больше нет ничего. Последнее, что меня держало в этом мире, забрал Випул — глаза эльфа потемнели от гнева. — Теперь пришла моя очередь, я заберу его жизнь, но прежде уничтожу все, что дорого этой твари — клинок со свистом вошел в ножны, Родриго кивнул в ответ.
Рыбаки в лодке бросили сети, с любопытством глазея на двух господ, что роются в прибрежном песке. Когда же рыцарь в черном доспехе наколдовал из ниоткуда стального коня, а затем сел на скакуна верхом и исчез. Был и нету. Анфим, старшой, приказал грести к противоположному берегу. Подальше от высокого воина в эльфийском доспехе, с длинным, кривым мечом на боку, который удивленно крутил головой в поисках пропавшего товарища.
***
На месте старой урсумской крепости Камла, эльфы построили новый город. Остроухие откуда-то навезли камня, и вскоре выросли мощные стены. Уже два года, как сын Рабора находился в плену у эльфов, и только теперь удалось договориться о выкупе. Пятнадцать телег, груженных бесценным куньим мехом, неспешно тащились по распутице, сильно задерживая отряд. Сколько не отговаривал Рабора, от глупого поступка Ардос, князь отказался слушать старого дружинника, и сам отправился в город врага. С ним поехали его лучшие воины, отряд казался совсем не большим, но любому врагу стоило дважды подумать, прежде чем нападать на всадников. К тому же тайно, чуть в стороне, следовал еще один отряд, очищая путь для основного каравана.
Вскоре показались высокие стены, окружавшие город, который эльфы назвали Камэлаль. Пришлось поднять штандарты, чтобы дозорные могли опознать, кто приближается. Улицы города оказались на удивление пусты, сразу бросалось в глаза, что эльфов очень мало, лишь иногда то тут, то там сновали рабы из местных, да лавочники, что сумели договориться с магистратом. Дворец местного айлара поразил урсумцев простотой линий и необыкновенным изяществом, что придавало строению вид стильный и дорогой, но без излишеств.
Стража сплошь эльфы, вела себя крайне учтиво. Рабору и его людям помогли слезть с лошадей, а затем проводили в зал приемов, где уже ожидал местный правитель айлар Генемлай из дома Вонтай, такой же зеленоглазый, как и глава его дома.
— Приветствую тебя князь! Как дорога, все ли спокойно на моих трактах? — нажимая на слово моих, поприветствовал Робора айлар.
— Приветствую тебя великий айлар, да принесут боги долгие годы благоденствия твоему дому и городу. Вашими заботами, на дорогах тихо. Мы добрались совсем без приключений, даже скучно — попытался пошутить Рабор, пропуская язвительность эльфа мимо ушей.
— Тогда присядь. Отведай от моего стола, пусть и твои воины располагаются и возьмут от моих щедрот — эльф показал на столы, накрытые к приезду гостей.
Рабора усадили на почетное место, возле правой руки хозяина, а дружина расселась за расставленными в ряды столами, чуть поодаль. Поначалу пир не ладился, но вскоре к ним присоединились придворные айлара, а затем появились женщины и песни, что растопили суровые сердца урсумцев.
— Итак, как я понимаю, ты привез оговоренное количество соболя? — спросил Генемлай и широко улыбнулся.
— Да, все как договаривались — напряженно вертя головой подтвердил Рабор.
— Так давай поднимем эти чаши лучшего вина, привезенные в твои холодные края, с солнечных равнин Самрумы, в знак вечного союза между эльфами и людьми Унгелора — протянул кубок Генемлай, вынуждая Рабора принять тост.
Нехотя Рабор пригубил рубиновый напиток, поражаясь его изумительному качеству, такого вина ему никогда не приходилось пить. Вскоре воины князя с непривычки захмелели, и Рабор справившись с напряжением поднял тост.
— За эльфов, наших учителей и наставников, а также за отвагу воинов Урсума! — Генемлай хищно улыбаясь поддержал тост гостя.
От выпитого в голове Рабора кружилось, но к этому в общем приятному чувству, примешивалось что-то еще, что он пока не мог осознать. Айлар подозвал эльфа из стражи и что-то шепнул ему на ухо, тот кивнул и вышел.
— А теперь я выполню свою часть договора — радостно улыбнулся эльф, заметив волнение Рабора.
В комнату ввели худого мальчика, он затравленно озирался по сторонам. Сразу бросалось в глаза, что он давно не видел такого количества людей, и это пугало ребенка.
— Вот и моя часть договора, возвращаю тебе сына — торжественно произнес Генемлай, он сделал знак рукой, и стоявший за ребенком эльф вытащил нож.
Рабор попытался встать, но его руки и ноги превратились в камень, тело не слушалось. Глаза князя расширились, от осознания происходящего.
Клинок легко скользнул по горлу ребенка, и не дожидаясь пока стечет кровь, отделил голову от тела.
— Я обещал тебе вернуть сына, но забыл упомянуть, что вернуть его целиком не смогу. Зато голову я тебе отдам или скорее отошлю твоей милой супруге, вместе с твоей.
Рабор уже не чувствовал, как холодное лезвие меча отсекало его голову, последние мысли князя смешались с сожалением о совершенной им глупости. Он видел, как его дружина погибала, пронзенная ножами соседей по столу. Отчаяние заполнило сердце князя от осознания, того, что дружинники не могли себя даже защитить, их тела также отказались служить своим хозяевам.
Вечером из ворот города выехал отряд эльфов, с ларцом, их перехватил отряд, сопровождавший князя. После того как войны Рабора открыли ларец, эльфы познали все ужасы урсумского садизма. Головы решили не показывать Авдалее, их сожгли в костре. Княгине рассказали, что князь и княжич погибли. Женщина молча выслушала ужасную весть. Несколько дней, она не выходила из спальни, сколько не прислушивались слуги, но никто не мог разобрать, что она там делает.
Авдалея не плакала, ее холодный ум искал способ отомстить злым врагам, но она не могла решить, как это сделать. В голове женщины роились различные варианты, но все они показались ей слишком мягкими. Наконец в комнату ввалился Ардус и без обиняков принялся ей объяснять, что пора принимать управление, иначе княжество возьмут соратники Рабора.
— Я возьму в мужья, того кто согласиться объявить эльфам войну — совершенно спокойно ответила женщина.
Спокойствие и разумность Авдалеи поразили Ардоса, и он надолго умолк.
— Ну, что сидишь старый? Ступай, передай, что я тебе сказала — выставила она воеводу прочь.
Несколько дней шел спор, никто не желал вступать в войну с эльфами. Не раз звучали сомнения в рассудке княгини. И дело могло кончиться признанием княжны помешавшейся, и отстранением от власти, но жесткое давление Ардуса, и мечи его дружинников подавили любые попытки сместить Авдалею. Спор завершил командующий отряда, что сопровождал Рабора в Камэлаль, Щелк Шумило. Немного седой, похожий на огромного медведя воин поднялся и не глядя ни на кого проговорил.
— Горестно мне смотреть на трусость, что поразила моих соратников. Вот уж не думал, что вас так напугает просьба нашей княгини. Так вот, так и знай Авдалея, я готов повести рать на поганых! Об одном только предупреждаю тебя хозяюшка, я не знатного рода, нельзя тебе замуж за меня.
Повисшее молчание прервал холодный голос Авдалеи.
— Это мне решать, что можно, а что нельзя в моем княжестве! Я дала слово, и сдержу его! Раз не нашлось среди знати героя, готового защитить честь своего княжества, так пусть ими правит безродный, но наиболее достойный! — Авдалея поднялась с кресла и вышла прочь из палат.
— Ты рехнулся?! Куда ты лезешь, безродье?!!! — зашипела родовая знать.
В зал ввалились дружинники, воины оттеснили от будущего князя разъяренную толпу аристократии Малвея. Княжество едва не встало на путь междоусобной войны, но через два дня армия эльфов подошла к крепости, и потребовала сдачи без гарантий и условий.
В ответ Ададлея приказала, расстрелять из луков переговорщиков, что пришли передать ультиматум айлара. На глазах у правителя Унгелора изрешетили его посыльных, более наглого вызова ему еще не приходилось видеть.
— Я хочу эту бабу! — сказал он своему командующему. — Предупреди, чтобы ее не убивали. Я желаю видеть ее живой и невредимой, невредимой ты меня понял — строго подчеркнул Генемлай.
В то же время в осажденной крепости появился новый князь, свадьбу провели скромно, без торжеств. Разъехавшиеся собирать свои дружины князья, непростительно задерживались, между тем неумолимо приближался момент начала штурма. Под стены прибыли камнеметные машины, прислуга суетилась подле механизмов, доводя их до нужного состояния, нацеливая и выверяя место установки.
Первая брачная ночь, прошла тихо, и не заметно. Ардус тихонько постучал в дверь. Ответа не последовало, тогда он осторожно отворил их, и тут же отшатнулся. Из комнаты пахнуло горелой плотью и кровью, на языке появился привкус железа. Слабо освещенная комната, ничем не отличалась от обычного своего вида, за исключением сгорбленного силуэта над жаровней, в которой, лежала обгоревшая человеческая голова. Одеяло, сброшенное с супружеского ложа на пол, алело пятнами, а на кровати лежало огромное тело Щелка. Подушка и изголовье пропитались кровью, толстый обрубок шеи уже успел заветреться.
— Что ты натворила? — выдохнул Ардус, закрывая за собой двери. — Зачем, Авдалея? Он же уже князь… За что ты его? — вопросы оборвались, бледное лицо женщины с запавшими глазами повернулось к старику.
— Он сжег их головы, сжег… Я не смогла с ними проститься, он их сжег… — она замолчала, и также медленно отвернулась.
Ардос схватил платье и заставил ее одеться. Авдалея как кукла машинально выполняла все его указания. Приказав страже не входить в покои князя, Ардос повел княгиню к тайному ходу, что выходил к реке. Там, в укромном месте, лежала припрятанная на всякий случай долбленка. Если повезет он успеет ее вывести из крепости, иначе не сносить Авдалее головы. Костры горели по всему периметру стен, и хорошо освещали двор княжеского детинца. Воины группами сидели подле огня, и узнавая княгиню поднимались, чтобы поприветствовать ее. Сильнейший удар, сотряс деревянную стену крепости, затем еще один, штурм начался. Огромный валун влетел внутрь крепости и упал прямо перед Ардосом и Авдалеей. Из княжеского терема выбежали воины и закричали. — Князь убит!!! — началась паника, воины метались в поисках врага.
Ардос открыл проход из заброшенного колодца, темный коридор вонял сыростью, но звуки сверху приглушала толща земли, что немного успокаивало. Авдалея было рванулась назад, Ардос съездил ей по лицу, отвесив увесистую оплеуху, и прорычал.
— Что дура, опомнилась?! Поздно! Ты князя убила, теперь только бежать!
Позади послышались шаги, судя по звуку преследователи шли небольшим отрядом, человек семь, восемь.
Выход из крепости перекрывала старая дверь, дубовая створа с шумом сдвинулась, впуская свежий воздух в затхлый коридор. Ардос вытолкнул Авдалею, а затем сам выбрался наружу. Не по возрасту шустро, старик выволок из кустов долбленку и спустил ее на воду, сунул в руки женщины весло и заставил княгиню сесть в лодку. Вода расползлась в стороны под напором неустойчивого судна.
— Греби дура!!! Греби, быстрее!!! Беги к своей матери!!!
Из прохода показался первый воин, Ардос перерезал ему дорогу, выставив вперед руки. Следом вышел второй, Авдалея повернулась и увидела, как старик застыл пронзенный с двух сторон мечами дружинников.
В лодку со свистом воткнулась стрела, стреляли с берега. От ночной прохлады или шума битвы Авдалея очнулась и принялась энергично грести к противоположному берегу.
Подзорная труба застыла на одинокой лодочке посреди реки. Генемлай поднял руку, и прокричал.
— Отставить, не стрелять! Прекратить я сказал!!! Приведите ко мне Финлара!
Через полчаса отряд конников отправился в погоню за беглянкой. Финлар имел четкие указания от айлара, женщину надо привести живой. Молодой эльф не понимал зачем пятнадцать воинов, когда он и один может справиться. Это же всего лишь баба.
Лодку прибило к берегу, Авдалея выпрыгнула и побежала в степь. Она знала, что далеко убежать не получиться, но инстинкт гнал женщину вперед. Позади послышался тяжелый топот лошадиных ног, преследователи нашли долбленку и быстро определили направление, в котором побежала княжна.
Авдалея остановилась и поикала глазами, где можно спрятаться, но повсюду, куда падал ее взор, простиралась бескрайняя степь. Даже река и та вилась посреди равнины, едва опушенная редким кустарником. Водная гладь припадала к глинистой круче на той стороне, и полого разливалась на ее берегу. Чувство ярости захлестнуло беглянку, она встала навстречу всадникам, дерзко глядя на конных преследователей. Ветерок распахнул ворот едва прихваченного на груди платья, машинально рука поправила, отворот. Под рукой скользнула цепь, и оберег ее мужа, Авдалея как сомнамбула коснулась украшения.
Эльфы осадили лошадей, перед ними неожиданно вырос всадник на железном скакуне. Финлар уже видел этого рыцаря, и сейчас очень пожалел, что с ним не сотня другая воинов, да еще бы не мешало и доспех покрепче.
Не понимая, что произошло Родриго закружил вокруг женщины, затем его взгляд упал на эльфов. Он развернул лошадь, и погнал скакуна навстречу преследователям, копье пробило одного, а меч выбил из седла второго. Его окружили, застучала сталь, то и дело из седла выпадал, кто-то из эльфов. Один отделился от общей массы, и припустил в сторону Авдалеи. Амадо растолкал противников, сшиб одну из зазевавшихся лошадей, опрокинув вместе с седоком, и помчался следом за всадником.
Мгновение спустя он оказался подле эльфа, тот попытался подхватить Авдалею к себе на седло, но девушка, ловко перескочила на другую сторону, едва не выбив всадника из седла. Вторая попытка Финлара закончилась, столь же неудачно. Баба выбила его из седла, и в последний момент перед падением, он заметил, как к нему приближается живая сталь.
Стальная лошадь присела на задних ногах. Приподняв голову над землей Финлар провожал глазами, удаляющихся соратников. Авдалея ловко вскочила в седло его лошади и вместе с рыцарем поскакала в открытое поле.
Алое зарево разлилось по горизонту, окрашивая еще не до конца высохшую траву в кроваво-красный цвет. Багряная поверхность стального скакуна играла в первых лучах солнца отраженными бликами. Эльфийская лошадь давно выбилась из сил, поэтому Амадо пришлось пересадить девушку к себе, Авдалея прижалась к нему и затихла. Впереди выросли стены Наполя. Вскоре к ним присоединились воительницы, сопроводившие беглецов до ворот столицы амазонок. Мать встретила дочь строго, особенно поле рассказа Авдалеи о последних часах ее княжения.
— Ты теперь не можешь вернуться в Малвей, но зачем тогда меня просишь собрать воительниц? — недоуменно изогнув бровь спросила Липита, она решительно не понимала свою дочь.
— Если мы не приведем помощь, Урсум погибнет. Погибнет Малвей, погибнет память о Раборе. Я должна отомстить лощенным зверям, что подло украли все, что у меня было. Они должны за это заплатить своей кровью. Мама я хочу отмщения, страшной кары для этих тварей!!! — перешла на крик Авдалея, ее расширенные глаза светились безумием, а бледные губы сильно дрожали, голос неожиданно иссяк и наступила тишина.
Женщина не плакала, ее взгляд полный боли застыл на лице матери, а рот ловил воздух, которого так не хватало рвущемуся из груди сердцу.
Липита повернулась к компаньонке и что-то прошептала ей на ухо. Девушка кивнула и выбежала из комнаты.
— Иди за мной! — строго сказала она дочери.
Липита в первый раз за весь разговор взглянула на Родриго, и застыв на мгновение на его жутких глазах, кивнула головой приглашая следовать за собой.
— Белоснежный зал, драпированный багровой шелковой тканью, полнился пришедшими на зов королевы воительницами. Женщинами уже не молодыми, ставшими полноценными воинами. При появлении Липиты они смолкли, и склонив головы приветствовали правительницу. Крепкие ноги королевы тихо ступали по высокому ворсу восточного ковра, свивающего красочные узоры из растений и птиц. Ответив поклоном на приветствия соратниц, Липита опустилась на трон, покрытый леопардовой шкурой.
— Сестры мои, я собрала вас потому, что к нам идет война! Сейчас она пришла к нашим союзникам, Урсумцам, но завтра коварные враги встанут у порога нашего дома, и попытаются отнять нашу свободу! С просьбой о помощи, к нам, в Наполь, приехала княжна Малвея! Авдалея потеряла мужа, и сына! Эльфийские звери убили их, коварно заманив в ловушку! Все вы знаете, что Авдалея мне не чужая, и вам она сестра! Многие из вас ходили вместе с ней против орков, и видели ее преданность нашей семье! Так защитим же нашу сестру и ее новый дом от безжалостного врага, что сегодня губит соседей, а завтра придет в наши степи!!! — закончила Липита, сверкая глазами, амазонки угрюмо смотрели на Авдалею.
— Она нас предала. Ушла в дом иноземца. Почему мы должны ее спасать? — наконец проговорила средних лет, поджарая женщина, с тугими жгутами мышц на руках.
— Это правда, она нас предала!!! — поддержали говорившую остальные женщины.
— Почему на нашем собрании присутствует мужчина? — продолжала поджарая.
— Эвмея права!!! Мы требуем, чтобы он покинул город!!! Немедленно!!! — послышалось из рядов собрания.
— Вы правы! — отозвалась Липита. — Авдалея ушла от нас, но в том нет предательства, она соединила оба наших мира, лес и степь! Благодаря ее жертве мы много лет не воюем с Урсумом, ее муж, князь Рабор, остановил нашествие эльфов, и закрыл наши земли от жестокого врага, так не пора ли нам вернуть долг соседу!
— Хорошо, в твоих словах есть правда Липита, но почему ты нарушаешь наши традиции? Почему на собрании мужчина?! — спросила с вызовом поджарая.
— Эвмея, зачем ты настраиваешь совет против моей дочери, этот мужчина ее отец — Авдалея удивленно уставилась на мать. — И он спас вашу сестру, он спас меня в далекой юности, вашу королеву. Этот рыцарь много раз приходил на помощь амазонкам, и только он знает нашего нового врага. Родриго Амадо не раз скрещивал меч с клинками остроухих, поэтому этот воин как никто другой должен присутствовать на собрании. Нам нужна помощь, на нас идет враг много страшнее безмозглых орков.
— Я против, того, чтобы наши традиции разрушались в угоду твоей привязанности. Ты пытаешься навязать нам беды своей дочери и ее пихаря! Похоже Липита, ты решила использовать своих сестер, в собственных интересах! — желчно отозвалась поджарая Эвмея.
— Да как ты смеешь! — схватила ее за руку молодая девушка, с огромными, черными глазами, и тугой косой, бившейся своим концом о выпуклости ниже талии.
— Калисия отпусти руку! Иначе… — жестко проговорила Эвмея. — Я имею право задавать вопросы, потому что я поведу свой отряд на смерть! И я хочу знать, ради чего девчонки будут умирать!
— Они будут умирать, ради того, чтобы завтра могли появиться новые амазонки, и передать традиции, попрание, которых тебя так волнует! — холодно ответила Липита. Бледное лицо и грозный блеск серых глаз женщины, подействовали на Эвмею как мороз на распустившийся цветок.
Воительница внутренне сжалась, и уже более миролюбиво добавила.
— Прости Липита мою грубость. Я лишь хочу, чтобы все было по-честному. Мы пойдем за тобой, но только за тобой. Ты наша королева. Авдалея нас отвергла, поэтому ее мы не признаем никогда. Прими наше решение и тогда, мы поддержим любое твое предложение.
— Авдалея не претендует на трон, и не может требовать корону …
— Ты принимаешь решение сестер? — настаивала Эвмея.
— Принимаю.