Хьюберт рассмеялся, увидев, как глаза Мадлен наполнились счастливыми слезами.
— Думаю, у тебя могло бы быть гораздо больше, чем одно новое платье, любимая! О, и мы наконец-то сможем приобрести обручальные кольца, мы можем сделать их из одной из золотых монет!
Мадлен слегка взвизгнула от восторга и запрыгала вверх-вниз, прежде чем поморщиться от того, как болели ее ноги.
— Тебе следует почаще водить меня на танцы, — сказала она, обнимая его.
— Теперь мы можем ходить танцевать, когда ты захочешь, только… может быть, не в течение недели или около того, пока мои волдыри не заживут? Я так устал, — добавил Хьюберт, крепко прижимая ее к себе.
— О, Хьюберт! Ты совсем не спал. Давай, снимем с тебя сапоги и уложим в постель.
Хьюберт проснулся с улыбкой под звуки счастливого мурлыканья. Призрак волшебной мелодии, которую гоблины пели прошлой ночью, за исключением того, что она была напета тихим голосом Мадлен.
— Доброе утро, моя леди жена, — сказал он, зевая, — чем ты занимаешься?
Мадлен оторвалась от того, что она делала, и улыбнулась.
— Я была на берегу и теперь полирую наши медяки.
Хьюберт сел и увидел, что Мадлен собрала небольшую кучку ярких ракушек и кусочек кварца. Рядом с ними лежала небольшая кучка медных монет, которые они привезли с собой, некогда все их мирское богатство, теперь отполированное до блеска, так что они выглядели свежеотчеканенными.
— Сокровище, — объяснила Мадлен.
— Для гоблинов?
— Да, я собираюсь оставить его у менгира для этих ужасных маленьких созданий. Они сделали меня такой счастливой, что я чувствую, что должна сделать что-то для них взамен.
— Ну, я не против совершить путешествие туда, чтобы время от времени оставлять им какие-нибудь блестящие вещицы. Кажется, самое меньшее, что мы можем сделать, это дать им почувствовать, что они заключили выгодную сделку.
— Вот именно! Я тоже куплю им красивые стеклянные бусы, — Мадлен встала и, пританцовывая, подошла к менгиру, разбрасывая блестящие предметы вокруг его основания, прежде чем крикнуть: — Скорее вставай, Хью! Я хочу вернуться домой и начать тратить все наши деньги на легкомысленную роскошь, такую как одежда и еда. И тогда мы сможем начать жить долго и счастливо.
Принц и принцесса
Шторм бушевал с такой яростью, что у Брендана не было никакой надежды управлять кораблем. Они спустили паруса и привязали корабельный штурвал. Теперь команда, промокшая и дрожащая, цеплялась за мачту и поручни. Дождь лил так сильно, что Брендану было трудно держать глаза открытыми, чтобы наблюдать за бушующим морем впереди.
Их корабль «Морской волк» направлялся на Джерси и в гавань Гуднайт-Бей, когда над ними сгустилась тьма и разразилась раскатами грома. Хотя они, вероятно, безнадежно сбились с курса, молодой капитан ничего не мог поделать, кроме как вознести безмолвную молитву о том, чтобы они не оказались перевернутыми. На борту, считая экипаж и пассажиров, находилось двадцать три души.
Брендан привязал себя к штурвалу корабля и цеплялся за него с мрачной решимостью, его одежда и короткие темные волосы промокли насквозь, прилипая к холодной коже. Он слышал, как других людей тошнило, но ужас скрутил его собственный желудок в тугой узел. Когда молния разорвала небо, Брендан напряг свои темно-синие глаза, чтобы увидеть, есть ли впереди скалы, но едва мог видеть дальше волчьей головы. Хлещущий штормовой дождь искажался перед его глазами в очертания лица и фигуры на ветру, как будто какая-то злая сила управляла бурей. Он чувствовал себя очень маленьким на плаву в бушующем океане, во власти непостоянной ярости природы, когда завывала штормовая песня.
Молния прочертила в небе еще одну зазубренную белую дыру. Резкий свет превратил сцену в монохромное изображение, которое горело на его сетчатке. Измученные лица его людей и вздымающиеся волны были неподвижным видением перед его глазами, независимо от того, были они закрыты или открыты, вызывающе неподвижные, несмотря на тошнотворную качку и рыскание корабля.
Он моргнул, тряся головой, пока изображение не начало исчезать, и предположил, что крошечная точка света, танцующая вдалеке, была не более чем отпечатком на его сетчатке. Корабль накренился и вздыбился, нырнув во впадину волны вдвое выше мачты, а затем поднялся вверх, чтобы преодолеть стену воды и зависнуть в воздухе на одно тошнотворное мгновение, прежде чем снова рухнуть вниз. Бревна скрипели и стонали, как будто сам корабль был живым существом, и Брендан гадал, сколько еще сможет выдержать его «Морской волк», прежде чем его разорвет на части. Хорошая погода была предсказана и ожидалась. Он был уверен. Он всегда был уверен.
Брендан снова увидел точку света, а затем, когда молния снова заплясала над головой, темные очертания суши над бурлящими волнами.
— Эй, земля! — крик первого помощника Тревора Флинна почти потонул в реве ветра.
— Боже, помоги нам, — прошептал Брендан, когда корабль накренился с выворачивающим живот наклоном и развернулся, поднявшись с кормы почти вертикально, когда волна обрушилась на палубу. Брендан услышал крик мужчины, когда его унесло прочь, звук резко оборвался, когда он погрузился под воду. Он не чувствовал ни севера, ни юга, когда корабль снова развернулся, и теперь понятия не имел, где они находятся по отношению к неровному берегу. Направление почти не имело значения, так как он не мог надеяться вырулить против мощи океана. Он изо всех сил старался просто держаться за штурвал корабля, чтобы его не смыло за борт. Брендан рискнул поднять окоченевшие от холода пальцы к жилетному карману и нащупал знакомую форму золотого кольца, которое он носил, все еще защищенное от шторма. Это было обручальное кольцо для его невесты, Колин. Брендан гадал, увидит ли он ее когда-нибудь снова.
Взорвалась молния, вспышка и гром слились воедино, и Брендан снова увидел скалы, вздымающиеся впереди. Они наверняка разобьются о скалы, когда шторм подтолкнет их ближе.
Именно тогда он увидел ее. Источником танцующего света была девушка, державшая фонарь, когда она прыгала, грациозная, как кошка, по камням у подножия утеса. Брендан подумал, что, возможно, она взывает к ним. В ветре чувствовалась жуткая сладость, звук, которого раньше не было.
Сильный удар оторвал его руку от руля, и только веревки, привязывающие его к нему, удержали мужчину от того, чтобы его швырнуло, как тряпичную куклу. Корабль дернулся, как дикое животное, и звук и взрыв трескающегося дерева сказали ему, что они ударились о скалы. Огромная волна подняла их и швырнула ближе к скалам.
Брендан понял, что сейчас они, должно быть, набирают воду. Внутренности корабля заполнятся, и их потащит вниз. Те моряки, которых не утащило под воду вслед за тем, боролись с волнами до тех пор, пока их силы не иссякли или их тела не были разбиты и разорваны о зазубренные скалы.
Брендан обнаружил, что лежит почти плашмя на деревянном колесе, когда нос «Морского Волка» опустился вниз. Он увидел одного из своих людей за бортом, лицо которого было бледным, как смерть. На мгновение Брендану показалось, что он почти может протянуть руку и коснуться руки этого человека. Это был Итан, понял он, а затем волна подняла корабль, и Итан пропал.
Он снова мельком увидел танцующий свет. Он увидел за фонарем женщину, которая держала его. Ее волосы, белые, как морская пена, длинные и шелковистые, мокро развевались вокруг нее во время шторма. Тонкое промокшее платье бледно-зеленого цвета прилипло к ее телу. Ее тонкие руки потянулись к нему, и он почувствовал отчаянную потребность добраться до берега. На мгновение он подумал о том, чтобы отвязать веревку, привязывавшую его к штурвалу, и нырнуть за борт, чтобы попытаться доплыть до нее, но здравый смысл возобладал.
«Иди ко мне», позвала она, и ее голос был голосом ветра. Она побежала и спрыгнула со скал, и Брендан понял, что она достигла небольшого галечного пляжа, узкой безопасной гавани между двумя угрожающими утесами из темного камня.
Вытащив нож из сапога, Брендан распилил мокрые веревки, которыми был привязан к штурвалу. Те вырвались с такой силой, что чуть не швырнули его на палубу. С силой, о которой Брендан и не подозревал, что она у него осталась, он встал у руля. Штурвал боролся с ним, как одержимое существо, когда корабль накренился правым бортом к скалам.
Его глаза искали женщину. Она стояла, промокшая и продуваемая ветром, по колено в прибое, широко раскинув руки, словно ожидая его объятий.
«Приди ко мне», ее голос был почти песней, такой полный жизни. Ее полные, красные губы обещали безопасность, тепло и многое другое. Она тосковала по нему; он слышал это в ее голосе.
Мимо Брендана пробежал матрос, поскользнувшись на мокрой палубе и чуть не упав, когда он скинул ботинки и нырнул головой вперед в море. Нос Морского волка приподнялся на волне, а затем раздавил его при падении.
— Иди ко мне, иди ко мне, иди ко мне…
Ее голова была запрокинута, ручейки воды стекали по ее шее, между грудей и вниз по ногам, когда морские брызги хлестали вокруг нее.
Брендан потянул штурвал, вскрикнув от усилия повернуть руль.
— Иди ко мне, иди ко мне сейчас же!
Корабль содрогнулся от прилива и начал медленный разворот. Возможно, слишком поздно. Волны разворачивали корму, угрожая разбить ее бортом о скалы.
— Поворачивай, ублюдок! — крикнул Брендан, и каким-то образом корабль начал приближаться к берегу. Теперь он мог видеть женщину так ясно, ее приоткрытые губы, мокрые от дождя, ее длинные ноги, едва скрытые прозрачной пленкой платья. Был виден каждый изгиб ее бледного тела, а глаза, казалось, горели холодным огнем. Последовала вспышка света, и он увидел, что ее глаза были насыщенного сине-зеленого цвета коварного океана. Она была бледна, как труп, как недавно утонувшая женщина. Ей, должно быть, так холодно. Он не доверил бы лодке добраться до берега. Он поплывет к ней.
Мысли о Колин улетучились, как далекий сон, когда штормовая песня шептала и ревела. Когда Брендан отпустил руль, нос лодки врезался в берег под волнами и резко накренил заднюю часть лодки вправо, где она врезалась в камни у основания утесов. Удар с силой отбросил Брендана с корабля в прибой. Когда он погрузился в воду, его обдало холодом, а в ушах зазвенел шум воды. Он приподнялся над поверхностью, смаргивая морскую воду с глаз и отбрасывая темные волосы с лица, чтобы увидеть, как корабль, покачиваясь, приближается к нему. Задыхаясь и борясь с течением, Брендан повернулся и оттолкнулся, но отступающие волны потащили его обратно. Его нога ударилась о скользкую гальку под ним, и ему удалось остановить свое продвижение, затем его отбросило вперед, когда новая волна обрушилась на него, сбив с ног. Он наглотался воды и вынырнул, кашляя, с трудом продвигаясь вперед, преодолевая беспорядочное сопротивление течения, мокрые камни предательски скользили под его ботинками.
Корабль застонал позади него с треском ломающихся досок. Оглянувшись, Брендан увидел, что он неумолимо надвигается, чтобы раздавить его, и, когда мужчина отпрянул назад, нос снова врезался в берег и остановился. Фигура рычащего деревянного волка остановилась в нескольких дюймах от его лица. Издав вздох, похожий на смех, Брендан повернулся и направился сквозь воду к суше. Чье-то тело ударилось о его бедра, и Брендан вцепился пальцами в воротник мужчины, прежде чем его успело смыть. Он вытащил тело на берег, покачиваясь от прилива, и в изнеможении упал на колени на мокрую черную гальку пляжа.
Мужчина, которого он вытащил из воды, один из пассажиров, начал задыхаться и его вырвало. Брендан поискал глазами бледную женщину, которая привела их на сушу. Слева от него стояла она, все еще протягивая руки к волнам, в то время как мужчины пробирались к ней сквозь прибой. Она вышла из воды, проталкиваясь мимо тел погибших и тонущих, игнорируя призывы тех, кто не умел плавать. Тела барахтались в волнах, их свободные конечности болтались, как у марионеток с натянутыми нитями.
Стройный и бледный молодой человек сидел, скрестив ноги, на большом плоском камне позади нее. Белый камень лежал, как упавший монолит, резко выделяясь на фоне черной гальки пляжа. Брендан заметил его только тогда, когда мужчина небрежно развернулся и спрыгнул со своего насеста. Не обращая внимания на наряды, которые он носил, молодой человек без спешки вошел в океан и начал вытаскивать живых людей и тела на берег. Он с легкостью поднимал людей гораздо крупнее себя и бесцеремонно сбрасывал каждого матроса на темную гальку, прежде чем перейти к следующему.