— Да. Я бы хотел, — сказал он, подошел к ней и заключил ее в объятия. — Я бы оставил все это с тобой.
8
Коджи вышел из своей палатки, удивленный жарким утром. Лето было на пике, и хотя долгие дни оставляли много времени для тренировок, они приносили слишком много тепла.
Несмотря на жару, Коджи огляделся с чувством глубокого удовлетворения. Он был окружен клинками, чуть более сотни. Вместе они двинулись к армии Фумио, готовые вступить в битву за земли Мари.
Хотя собрание произошло так, как предсказывал Хаджими, Коджи все же удивлялся каждое утро, обнаруживая, что он все еще возглавлял отряд преданных клинков. В его распоряжении было более девяноста клинков ночи и более дюжины клинков дня. Они были самой крупной силой клинков, которую мир видел за многие поколения. Его сердце билось быстрее, когда он смотрел на них, зная, что может изменить ход войны с помощью силы такого размера.
И ему придется. Из-за действий лорда Исаму на юге Фумио был вынужден оторвать отряды своей кавалерии, чтобы подкрепить более слабые силы Мари у южной границы. Нехватка людей уже сказывалась, и Фумио были необходимы клинки до того, как начнется битва.
Меньший отряд клинков также ушел из долины под Стоункипом, чтобы усилить южные армии Мари под командованием генерала Масааки. Коджи никогда не встречался с генералом лично, но слышал, что этот человек был сильным командиром.
Дни Коджи в последнее время были занятыми. У него были две неотложные обязанности. Первая — добраться до Фумио, чтобы поддержать его в боях. Вторая — подготовить клинков к этим битвам. Редко в истории Королевства так много клинков использовалось для выполнения одной задачи. Клинки ночи сражались в одиночку или небольшими группами. У них не было обучения построениям и тактике масштабного боя. Коджи нужно было подготовить их, пока не стало слишком поздно.
Так что половину дней они проводили в пути, а другую половину — на тренировках. Коджи экспериментировал с десятками различных стратегий, приветствуя предложения всех, кто был с ним. Каждую ночь у костров отряды обсуждали, что сработало, а где было трудно. Все клинки были отличными воинами и быстро обучались, но Коджи не был уверен, что они обучались достаточно быстро.
Время стало одним из их многочисленных врагов. Казалось, что силы Каташи были готовы остановиться, но Исаму продвигался с юга. Не требовалось мастера, чтобы увидеть, что оба лорда атакуют примерно в одно время. Коджи и его силы должны были добраться до Фумио к тому времени, когда это произошло. В идеале они были в трех днях пути, но могли, если понадобится, усердно проехать один длинный день. Хоть одной проблемой для Коджи было меньше.
Они получили послание в тот же день, сразу после того, как разбили лагерь для тренировок до конца дня. Послание Фумио было кратким и содержательным. Армия Каташи начала движение. Фумио двигал свои войска. Генерал Мари ожидал, что в течение следующих двух дней тонкие маневры по контролю над местом сражения будут завершены и начнется настоящая битва.
Коджи решил отправиться к Фумио. Он предпочел бы еще несколько дней тренировок, но лучше быть в бою отдохнувшим, чем торопиться в последний момент. Они собрали свои палатки и поехали далеко в ночь, чтобы добраться до войск Мари.
На следующее утро он позволил клинкам заснуть допоздна. Великий Цикл благоприятствовал им, и Коджи получил послание, что битва не состоится до завтра. Коджи приказал клинкам немного потренироваться, а затем отдохнуть. Завтра будет достаточно трудно и без усталости.
Жара в день битвы казалась гнетущей, будто сама погода судила их действия. Перед восходом солнца к Коджи явился посыльный с приказами, которые его не удивили. Он собрал клинков вместе.
— Как и ожидалось, Фумио разместил нас недалеко от центра поля боя, где будут самые ожесточенные бои. Нам дали форму дома Кита, чтобы не делать из себя очевидную цель. Наша миссия проста. Мы должны прорвать их строй и угрожать их штабам. Наши шпионы говорят, что Каташи будет присутствовать на поле боя, и если мы сможем его убить, у нас будет возможность положить конец этой войне, прежде чем погибнет больше людей.
Гордость скрутила живот Коджи, когда он оглядел воинов. Он пытался запомнить лица каждого из подчиненных. Он был недостаточно наивен, чтобы думать, что все выживут. Они тренировались с новой тактикой, которая должна была защитить их, но сегодня Великий Цикл призовет некоторых из них домой. Это было точно.
— Помните, почему мы бьемся. Если мы можем отдать жизнь, чтобы защитить других, наши жертвы не напрасны. Я буду с вами впереди и в центре, и мы сломаем линию Каташи. Мы закончим эту войну сегодня.
Его окружали лица, наполненные безмолвной решимостью. Сегодня он покажет миру истинную силу клинков. Последняя мысль пришла ему в голову:
— Помните, что это та же армия, которая сожгла Звездопад дотла. Напомним им, какой это было ошибкой.
* * *
Коджи и его клинки были на линии фронта, когда солнце взошло над полем битвы. День обещал невыносимую жару, но Коджи все еще чувствовал легкий утренний ветерок. Как жаль, подумал он, что они будут драться в день, обещавший быть прекрасным. Утреннее небо было окрашено в оттенки пурпурного и темно-синего, и почти не было видно облаков. Просто казалось неправильным умереть под таким красивым небом.
Он гадал, сколько воинов по обе стороны боя согласятся с ним. Никогда в своей жизни он не участвовал в битвах такого масштаба. Тысячи воинов выстроились позади него, но силы Каташи на равнинах и мелких долинах казались многочисленными, как трава. Со своей выгодной позиции Коджи едва мог различить конец вражеской линии. Одно дело знать, что вы в меньшинстве, но видеть эту разницу перед собой, зная, что между вами и вашей целью стоит море стали и плоти, было совершенно другим делом.
Сердце Коджи бешено колотилось, его рука вспотела на рукояти меча. Он знал по многолетнему опыту, что как только битва начнется, его нервы исчезнут, но ожидание, которое приходило перед боем, всегда было худшим. Он не мог позволить себе показать свой страх. Клинки пристально наблюдали за ним, воодушевляясь его уверенностью.
Он не боялся за свою жизнь. Это была не наглость. Если он умрет сегодня, он умрет за достойное дело. Цифры перед ним не имели значения. Как только он вытащил меч, будь один противник или тысяча, он будет сражаться, не сдерживаясь.
Он вспотел из-за бремени лидерства. Его жизнь была его, он мог провести ее так, как он хотел, но эти клинки решили следовать за ним. Они смотрели на него, потому что доверяли ему, и он боялся, что каждая смерть будет предательством этого доверия. Он знал, что можно сделать так много, и решил, что пожертвует своей жизнью, если она спасет одного из клинков позади него.
В рассказах это был момент, когда вождь произносил речь, которая волновала сердца солдат. Но Коджи не был силен в словах. Его инструменты были из стали. Он повернулся, поклонился, затем снова повернулся и стал ждать.
Клинки находились в нескольких шеренгах от линии фронта, защищенные жизнями некоторых обычных пехотинцев генерала Фумио. Коджи ненавидел логику генерала, но не мог отрицать мудрость позиции. Чтобы выдержать атаку, нужно было как можно больше клинков, чтобы переломить ход битвы. Если бы они стояли спереди, они бы рано пали. Фумио возложил на них большую часть своей стратегии. Небольшая группа Коджи, превосходящая численностью и почти превосходящая по маневрам, имела лучшие шансы на победу для Фумио.
Не было возможности говорить, барабаны зазвучали наступление. Крики командиров раздались в линии, и армия Фумио одной большой массой двинулась вперед.
Клинки Коджи шли бок о бок с обычной пехотой, прячась на виду. С каждым их шагом руки Коджи сохли, и его сердце нашло устойчивый ритм. Ожидание прошло, теперь осталась только работа.
Что думали другие солдаты накануне боя? Думали ли они о заброшенных домах, о лучших временах, которые существовали только в комфорте памяти? Несмотря на его политику и причины, по которым он был там, когда началась битва, все, о чем Коджи думал, были братья и сестры рядом с ним.
С противоположных линий в воздух взлетели тысячи стрел, омрачая небо смертоносной красотой своего полета. Коджи позволил себе наблюдать мгновение, как несколько стрел столкнулись в воздухе и сбили несколько других с курса. Затем он поднял щит над головой.
Как и все клинки ночи, Коджи презирал использование щита. Это было трусливое устройство, но после осады Звездопада и понимания, что не все крупномасштабные сражения были столь почетными, как дуэль один на один, Коджи настоял на том, чтобы все его воины использовали щиты. Клинок ночи со стрелой в груди был не более полезен, чем любой другой раненый солдат.
Коджи почувствовал несколько ударов по щиту, рука напряглась, но его группа крепко держала щиты вместе, образуя почти непробиваемую крышу над их головами. Они держали щиты, продолжая идти вперед, и снова и снова Коджи чувствовал удары по руке, которые при других обстоятельствах привели бы к смерти или травме.
Удары барабанов за ними изменились, и пехота, составлявшая передовую, перешла с упорядоченного марша на бег. Линии сомкнулись. В трех рядах перед ним воины побежали, крича так громко, как только могли. Затем рванулась следующая линия, потом — перед ним. Наконец, Коджи глубоко вдохнул и сам побежал вперед.
Он закричал, высвободив весь страх, который вызвал бой. Он принял чувство, ощутил силу окружающей его армии, дух мужчин и женщин, готовых отдать свою жизнь, чтобы другие могли жить в мире. Он кричал об Асе и Мари, о тех, кто твердо стоял за его спиной.
Бег длился несколько десятков шагов. Атака началась и резко остановилась, когда в воздухе зазвенела сталь. Линии фронта столкнулись. Коджи отбросил щит в сторону, чувствуя, что воины позади него делали то же самое. Они продвигались вперед, ожидая, пока синяя форма дома Кита уступит место красной форме их врагов.
Коджи думал, что битва начиналась медленно. Сначала один офицер в красной форме, казалось, оказался в синем море, и меч Коджи вспыхнул один раз. Через несколько мгновений пришёл еще один, и меч Коджи снова запел, закончив жизнь человека одним ударом. Затем прошли еще двое, потом больше, чем Коджи мог справиться в одиночку. Они начали окружать его и обходить его. Коджи и его товарищи-клинки в своей невзрачной форме не привлекали особого внимания вражеской пехоты.
Все приказы, существовавшие до столкновения, исчезли. Солдаты яростно рубили друг друга, многие из них забывали даже базовую подготовку. Пехота, защищавшая клинков во время наступления, была либо мертва, либо пала, сокрушенная количеством врагов, с которыми столкнулась. Коджи и его воины были окружены морем красной формы, но Коджи не возражал. Он работал еще сильнее, желая полностью окружить себя врагом. Только тогда он почувствовал, что боролся изо всех сил. Он потерял себя в чувстве и полагался на обучение, скользя между линиями так же легко, как среди деревьев в лесу. Ни один враг не подошел ближе, его меч снова и снова рассекал их.
Он чувствовал себя странно возбужденным, его удары были сильными и точными, битва продолжалась. Враги заполнили его видение и чувства, но он ощущал себя более живым, чем когда-либо.
Коджи уже не ощущал время. Под напором людей он не мог расширить чувство дальше, чем на несколько шагов в любом направлении, но в этом маленьком королевстве он был королем. Его мир был наполнен окровавленной сталью, вспотевшими и стонущими солдатами и пылью тысяч ног.
Одна опасность заключалась в том, чтобы уйти от других клинков. Он сражался с помощью массы клинков, и иногда, когда хаос тек вокруг него, он обнаруживал себя одиноким, отрезанным от других. Дважды он стоял и ждал, пока клинки не догонят его, но однажды ему нужно было отступить и укрыться.
Он чувствовал себя странно, будучи частью битвы, но все еще отделенным от более широкой сцены. Он не знал, как прошла битв, выигрывали они или проигрывали. Бросив взгляд на небо, он с удивлением обнаружил, что солнце было прямо над головой. Он понятия не имел, что прошло столько времени. Внезапно на него накатила волна изнеможения, и он позволил другим клинкам пройти вперед, попал в небольшое пространство относительной безопасности.
Короткий перерыв в битве позволил ему лучше понять окружение и битву в целом. Их силы продвинулись дальше, чем он думал. Если повезет, они справятся. Но гораздо больше вдохновляла работа его воинов.
Клинки сражались парами, не позволяя одному уйти слишком далеко вперед другого. Каждая пара по очереди сражалась у края группы, а затем уходила в центр, давая себе время отдохнуть и перевести дыхание. Полностью расслабиться они, конечно, не могли, но немногие красные мундиры пробивались сквозь стену клинков. Также в центре была горстка клинков дня, готовых исцелить в любой момент.
Коджи снова обыскал все поле битвы. Несмотря на прогресс, на поле было по-прежнему гораздо больше красной формы, чем синей. Им нужно было атаковать Каташи. После нескольких секунд поисков он нашел флаг вдалеке на вершине небольшого холма. Лорд наблюдал за сражением с тыла.
Действия лорда только подтвердили уверенность Коджи в том, что этот человек был трусом. Ему нужно было направить клинков к Каташи. Глубоко вдохнув, он покинул относительную безопасность в центре группы и снова занял позицию, направляясь к флагу Каташи. Остальные клинки последовали его примеру, медленно продвигаясь в море прижатых к ним тел.
Сопротивление возросло. На месте каждого убитого Коджи солдата, казалось, появлялись двое. Коджи не знал, привлекала ли его группа больше внимания, или они просто достигли достаточного прогресса, чтобы покинуть остальную часть линии Фумио. Но причина не имела значения. Все, что имело значение, — это убить Каташи и положить конец этой битве.
Движимый жаждой справедливости, Коджи снова погрузился в состояние, близкое к трансу. Мечи атаковали повсюду, и сражение было достаточно интенсивным и быстрым, поэтому ему не раз приходилось выбирать между ударом или верной смертью. Его жизнь вытекала из полдюжины маленьких порезов, но Коджи замечал боль только в редкие моменты, когда на него не нападали. Его мир превратился в длинную серию уклонений, парирований, блокировок и ударов.
Каким-то образом в его сознание проник единственный голос. Это был один из клинков, кричащий его имя. Он повернулся и взглянул на нее, она была в чужой крови.