— Нет. Вы все погибнете в мучениях за совершенные преступления.
Коджи прищурился.
— Это не убеждает сдаться.
— А вы не в состоянии торговаться. Я пришел только потому, что хотел лично увидеть человека, который так многих напугал. Ты не дойдешь до моих солдат.
Он говорил правду, но Коджи надеялся на каплю чести от командира врага. Но, как понял Коджи, Эмон видел в них преступников, потому его действия были благородными. Преступники не заслуживали тех прав, что были у воинов.
Они были преступниками?
Коджи не мог пока ответить на это. Ему нужно было спасти свой народ, но Эмон был прав, у него не было возможности что-либо предлагать.
— Вы не знаете, на что я способен, — сказал он, вкладывая в свой голос как можно больше угрозы.
На лице генерала промелькнуло сомнение. Потом он покачал головой.
— Тебе не выиграть.
— Нет, но я могу сделать цену выше, чем ты хочешь заплатить.
Эмон ненадолго задумался над угрозой.
— Ты лжешь.
— Тогда увидимся на поле боя, — сказал Коджи. Он двинулся, чтобы схватить свой меч.
Его уверенность, должно быть, сделала свое дело. Эмон протянул руку.
— Погоди.
Коджи замер, его рука зависла над ножнами.
— Ты сдашься мне, прося только, чтобы твои воины ушли свободно?
Коджи кивнул, надеясь, что его репутация стала настолько ожесточенной, что сделка могла состояться.
Некоторое время Эмон думал в тишине. Наконец он принял решение.
— Хорошо. Я принимаю твою капитуляцию.
18
Мари сидела за своим столом, ни на что не глядя. Она не могла заставить разум строить связные мысли. Ей казалось, что она жила в нескончаемом кошмаре, из которого не было выхода.
Группа, прибывшая для переговоров, стала похоронной процессией, уехала этим утром. Они уже отправили птиц на свои земли, и Мари поняла, что в ближайшие несколько дней будет иметь дело с новым правителем. Хуже того, правитель поверит, что она убила его предшественника. Всякая надежда на дипломатическое решение исчезла.
Ее воины не были готовы противостоять угрозе, с которой они теперь столкнулись. Несмотря на то, что они были храбрыми и отважными, были хорошо снабжены, нехватка количества их погубит.
Другой проблемой были клинки. Большая часть силы, которую она использовала для получения своего положения, исходила от них, но теперь эта связь угрожала всему, над чем она работала. Мари не верила, что Аса убила Исаму, но было мало доказательств. Меч, который был найден в сердце Исаму, принадлежал Асе. Поскольку никто не знал, когда был убит Исаму, было возможно, что Аса убила Исаму, а затем забила тревогу для жизни Мари, чтобы обеспечить алиби.
Но Мари не верила — отказывалась верить, — что женщина, которую она знала, способна на такой поступок. Кроме того, Сузо поддержала рассказ Асы, и это было подтверждением, которое требовалось Мари.
Но то, что Мари считала правдой, не совпадало с тем, во что верили ее люди. Несомненно, пока она сидела, ошеломленная, аристократы уже распространяли ложную историю о том, что произошло. В сочетании с давлением, с которым она уже столкнулась, Мари не была уверена, что ее правление сохранится.
Она не знала, как продолжать. Она уже полагалась на все созданные альянсы, потянула за все услуги, которые ей были должны. Может, она могла разобраться с одной проблемой, но они приходили и дальше, и ее словно раздавила лавина катастрофы. Не в первый раз она рассматривала возможность сдаться. Да, она была уверена, что ее люди пострадают, если она сделает этот выбор, но был предел тому, что она могла сделать.
Стук в дверь отвлек ее от мыслей.
— Войдите.
В комнату вошел гонец с запиской с черной печатью. Сердце Мари, уже почти разбитое, закричало от страха. Что еще могло случиться? В записке могли быть хорошие новости, но, учитывая тенденцию в ее жизни в последнее время, шансов было мало.
Дрожащими пальцами она открыла письмо. Сообщение было от генерала Фумио. Он коротко сообщил ей, что только что получил известие о том, что Коджи и клинки с ним были захвачены. По словам Фумио, Коджи сдался, и его срочно отправили на фронт, где состоится публичный суд и казнь. Фумио больше ничего не сказал в записке, но в этом и не было необходимости, последствия безмолвно осуждали ее. Как и Мари, он знал, чем занимался Коджи в последние несколько месяцев. На суде станет известна правда приказов Мари. При других обстоятельствах она могла бы не волноваться. Но поскольку ее положение и так ослабло, а клинки уже находились под подозрением в смерти другого лорда, поимка Коджи была последним событием, которое положило конец ее правлению. Она знала это так же точно, как знала, что на следующий день встанет солнце.
Мари осторожно отложила записку, будто уважительное отношение к ней как-то изменило бы содержание.
Мари вздохнула и потерла ладонями о виски, пытаясь вдохнуть новую жизнь в свой уставший разум. Должен быть способ исправить то, что было сломано. Но как бы она ни думала, ответов она не находила.
* * *
Утро стало днем, и Мари все еще не знала, как решить проблемы перед ней. Попытки найти решение ощущались как удары головой о стены ее замка. Как бы она ни работала, разницы не было.
Все внутри сжалось, когда в дверь снова постучали. Гонец принес просьбу от Араты о встрече. Мари стало не по себе, она вдруг обрадовалась, но забыла пообедать. Хоть она не знала, что Арата скажет, она могла догадаться о тоне встречи. Откладывать не стоило, и она приняла просьбу и попросила приготовить чай.
Когда вошел Арата, Мари увидела, что он выглядел старше, чем раньше. Она напомнила себе, что проблемы, с которыми она столкнулась, влияли не только на нее. В такие времена было легко думать только о себе, забывая, что кризис редко затрагивал только одного человека. Ее проблемы были проблемами ее земли, даже если она иногда обнаруживала, что думала только о себе и о том, как остаться у власти. Это был путь, который привел к неправильным решениям, и ей нужно было оставаться осторожной, чтобы всегда ставить своих людей на первое место, а себя на второе.
Арата сел напротив нее, и она налила им обоим чаю. Арата взял чашку и благодарно посмотрел на нее. Вздохнув, он сразу обратился к проблеме, которая его сюда привела:
— Я получил сообщение сегодня утром, что клинок ночи был пойман на землях дома лорда Каташи. Говорят, он убивал аристократов и сжигал еду, и что он делал это по вашему приказу.
Мари удивилась этому. Она только что получила птицу от Фумио и сомневалась, что кто-то еще в армии отправлял сообщения в столицу. Новость пришла слишком быстро, чтобы распространился слух. Кто-то в столице активно работал с Каташи. Мари подозревала Йошинори, но у нее все еще не было доказательств. Перед ней стояла более важная проблема. Она не знала, как ответить Арате, поэтому промолчала, ожидая, что он задаст вопрос.
— Это правда?
Она кивнула, не решаясь заговорить. Внезапно перед этим человеком, которого она так уважала, решение отправить Коджи показалось ужасной ошибкой. Но он помог. Он отодвинул значительную часть армии Каташи от фронта. Несомненно, его войска страдали от нехватки припасов, что, по крайней мере, давало ее армии надежду.
Отвращение на лице Араты остановило мысли в ее голове. Но он был слишком благороден, чтобы кричать на нее. Он заговорил тихо, но каждое слово вонзалось, как нож.
— Знаете, почему я поддержал вашу кандидатуру?
Мари покачала головой. Она всегда предполагала, что это была верность семье и тот факт, что она контролировала самые сильные вооруженные силы.
— Я поддержал вас, потому что я достаточно взрослый, чтобы помнить время, когда наши люди практически почитали клинков. Они исцеляли раны и болезни и сохраняли мир лучше, чем любой лорд или ополчение. Я знаю, что они совершили ошибки, но они не заслуживают той участи, которая им была дана. Вы, и только вы, казалось, разделяли эту точку зрения. Я посмотрел на вас и увидел лидера, который мог представить себе будущее, в котором клинки и наш народ жили в гармонии.
Теперь Мари догадывалась, куда клонил Арата, и она почувствовала, как по ее лицу текут слезы.