В одинокие дни он стал думать о Мариамне. Он часто думал о — ней, очень часто. Он не забыл ее, единственно любимую. Странно, как он пронес эту любовь через всю свою долгую, скверную жизнь. И как уцелела она рядом с его злобой? Но она уцелела.
Хоть не влияла на него, не могла его изменить.
Не изменила его и смерть Мариамны. И он не понял, что сам он ей причиной, что сам убил, хоть нанял другого, похожего, чтобы не делать этого своими руками.
Ничто не меняло его. Ничто никогда не могло его изменить.
Ибо он был сын пустыни. А там, в пустыне, не бьют чудесные источники чистой воды, и нечем там наполнить кувшин, и освежиться, и стать иным и новым.
Там нет чудесной воды.
И он непохож был на Мариамну. Которая могла жить без храма. Потому что была как дерево, слушающее тайны ветра.
Он был иной.
Он был Ирод. Он был царь. Великий царь Ирод.
И вот он обречен смерти.
Одинокий, всеми покинутый, он умирал, как будем умирать и мы. Ибо перед лицом смерти все мы одиноки, все покинуты. И вот он умирал, как умрем и мы.
И настала ночь — пора, которой он больше всего боялся.
Болезнь так истерзала его, что он не мог держаться на ногах. Но он не хотел встретить смерть лежа. Нет, не так пристало умереть ему. Ироду.
Почуяв близость смертного часа, поняв, что ему не уйти от неотвратимого, он поднялся и пошел, держась за стены. Умирая, он тяжко прошел по покоям дворца, по пустым и унылым залам.
Последняя мысль его была только о ней, только о ней, единственно любимой. В свой смертный час он томился по ней.
— Мариамна! Мариамна! — кричал он громко.
И пустые залы гулко отзывались на его крик.
Спотыкаясь, держась за стены, он кричал и кричал:
— Мариамна! Мариамна!
Эхо глухо и пусто повторяло имя его мертвой возлюбленной.
С трудом в темноте он делал последние шаги по своей страшной жизни.
И вот он рухнул. Хотел подняться и не смог. Он простер в темноте руки и еще раз, последний раз, выкрикнул любимое имя:
— Мариамна! Мариамна!
Потом руки бессильно упали, и он умер.
Так прожил царь Ирод свою жизнь на земле, отпущенный ему срок. Прожил одним из тех, кто населяет землю и чей род прейдет, не оставя следа, не оставя по себе и воспоминания. Так прожил он свою жизнь.
Мариамна, Мариамна.