Весть о гибели отряда столица приняла с нескрываемой тревогой. Сигизмунд организовал расследование происшествия. Пока агенты Ока короля искали свидетельства преступлений семейства Шотали, Альфонс успел бежать в Сальяд, а вот Жубер оказался в башне на цепи. Каждодневные допросы, превратили цветущего, молодого человека в инвалида. Наконец случилось то, чего так боялся Амадо, Жубера казнили. В тот же день Войтек, объявил Аморату войну. Заступничество Гюло спасло голову Амадо, но коннетабль получил приказ покинуть столицу, и оставаться в имении. Его не беспокоили, за исключением случая, когда прибыл посланник короля, чтобы сообщить Амадо, что он более не является коннетаблем его величества. Выбор Сигизмунда удивил Родриго, а вместе с тем приоткрыл темные углы закулисной борьбы, что долгие годы оставались для него лишь невнятным намеком. Новым коннетаблем монарх назначил Домиана Варго, правую руку Верховного жреца Скюло. В голове крутилась запоздалая мысль, похоже не там он искал врагов, надо было внимательней приглядывать за «святым престолом».
Прошло три месяца, наконец с приказом от Его Величества прибыл королевский фельдъегерь. Амадо вызывали в ставку Сигизмунда, в приграничный город Вранки, что вовсе не означало королевского прощения. Амадо звал его сеньор, в минуту, когда требовалась мобилизация всех сил королевства.
С рассветом из ворот замка выехала кавалькада рыцарей. Впереди богато украшенные вассалы Амадо. Широкий Григорий, седой и сумрачный, за ним следовал вечно недовольный, Рамон де Ортега с черными висячими усами, позади выстроились воины победнее и оруженосцы, всего порядка тридцати пяти человек. Отряд неспешно проследовал через владения Амадо, затем воины пересекли границу, соседнего имения. Вскоре к их отряду примкнули еще с десяток рыцарей барона Гуго Тортвайна, представителя древнего аристократического рода, но обедневшего и потерявшего былой лоск.
Тортвайн слыл любителем жизни. Страстный охотник, бабник и гуляка, Гуго никогда не упускал возможности принять участие в какой-нибудь авантюре. Сейчас его тощая спина, нелепо подскакивала на стройном жеребце, слишком хорошем для бедного аристократа. Басовитый голос Гуго рокотал над дорогой. Доверительно наклонившись в сторону Амадо он рассказывал, как пару недель назад выиграл в карты великолепного карасского жеребца. Попутно, престарелый аристократ вспомнил подробности последней охоты, местных селянок и их прелести, рассказ подробный и богато пересыпанный сальностями и похабщиной раздражал Родриго. Постоянный гогот и необузданное веселье так не шли к цели их путешествия, что Амадо хотелось стащить пьяницу с лошади и набить ему морду.
Вранка небольшой средневековый городок, случаем принявший ставку монарха, переживал наплыв рыцарства со всей страны. Местные не знали где укрыться от наглых домогательств «галантных» аристократов, и вороватых солдат короля. Довольны были только торгаши, для них вместе с войной пришел золотой век. Гости смели все, что залежалось за десять лет. Раздражающее веселье преследовало Амадо и здесь, ему мерещилось что-то зловещее в несерьезном, шутовском настрое ставки короля. Казалось вся эта масса людей пришла сюда не воевать, а совершить выход в свет или выезд на охоту.
К королю Амадо не допустили, более того рекомендовали оставаться с вассалами вне города. В ожидании дальнейший распоряжений пришлось разбить лагерь под стенами Вранки. В хлопотах пролетел день. Сидя на походном сундуке, Амадо смотрел на солнце. Яркий диск клонился к горизонту. Розовая полоса одновременно успокаивала и беспокоила, пробуждая в душе необъяснимое томление. Неподалеку бренчала разбитая в хлам домбра, и неприлично пьяный мужской голос тянул заунывный мотив солдатской песни. Амадо почему-то нравилось безобразное пение воина, оно вызывало в памяти далекие, забытые времена.
***
Холодное утро поздней осени одарило продрогших бойцов первыми лучами солнца. Мягко касаясь щеки они приятно согревали кожу. Даад посмотрел вдоль длинного ряда, тут почти все, кого он знал с детства. Время от времени взгляд сам возвращался, и застревал на той стороне Унгарской равнины. Там, в трехстах метрах, копошилось темное, противное самой жизни месиво, плохо различимое издали. В голове пустота, мысли остановились. Сейчас все равно что случиться через минуту, чем закончится бой.
От черной копошащейся массы, отделяется группа всадников. Существа едут верхом на созданиях, что заменяют им лошадей. Собакообразные твари, ожившие скелеты, многорукие великаны и мертвые воины, иссохшие, но ставшие еще смертоноснее. От обилия форм и видов рябит в глазах.
— Братья!!! — пронеслось по рядам людей.
Вперед выехал худой урод, его голову охватывает обруч из кроваво-красного металла, который горит словно объятый пламенем. Вверх взметнулась сухая длань и черная масса затихла. В гробовой тишине гулко звучат шаги твари, поверх которой восседает тощий.
— Наргал — кто-то шепчет позади.
— Король едет! — пронеслось над рядами.
Наргал подъезжает совсем близко, на расстояние выстрела из лука. Дааду хорошо видны переплетенные сухожилия и кости страшного существа, которые играя в лучах солнца отливают цветом воронового крыла. Черные ямы, заменившие королю глаза, постепенно разгораются, будто внутри Наргала развели кузнечный горн. Послышался трескучий звук, Наргал открывает и закрывает рот, видны всполохи огня, что прорываются сквозь тесные ряды черных зубов. Люди с напряжением слушают, тщетно стараясь осознать смысл сказанного. Из-за спины Наргала, выехал всадник на изумрудно зеленом создании, с длинной изящной шеей, подходящей больше лебедю, чем скакуну. Тело незнакомца глубокого оливкового цвета, почти не защищенное одеждой, неестественно длинное, точно насмешка над человеческими пропорциями. Под гладкой кожей, покрытой змеиным узором, играют сухие мышцы. Большие голубые глаза совершенно не подходят к цвету кожи, маленький рот ехидно улыбается, низкий голос оглашает округу.
— Король Наргал вызывает любого, кто осмелиться встать против него с оружием в руках!!! — вызов громоподобно проноситься над рядами людей, эхо от раскатистого голоса затихло, над полем повисла тишина.
Взгляд Даада остановился на латнике в золотом доспехе. Всадник умело сидит в седле, сила исходит от каждого его движения. Сила, не вырванная у природы усилиями многолетних тренировок, а данная матерью и отцом. Он смотрит вперед, ни один мускул не дрогнул на суровом лице воина, несмотря на всеобщее внимание.
Наконец по рядам пронеслось.
— Ракорд, где Ракорд!!! — всадник продолжает молчать.
Мощная рука поднялась к открытому забралу, но лишь для того, чтобы отогнать назойливую муху, что пробудилась в ласковых лучах солнца.
Никто не заметил, когда вперед вышел невысокий воин в шлеме с голубым плюмажем. Копье с длинным узким жалом, хищно наклонилось к королю Братьев, небольшой меч забряцал о латный сапог, раскачиваясь на поясе.
— Тек! Не смей! — окрикнул, молодого, могучий воин.
Это отец Тека, Оха Себас пытается остановить сына. Не слушая отца Тек упирает копье в землю принимая вызов.
Наргал разгоняет «коня», и выходит на линию удара. Стук копыт «лошади» все ближе, глаза короля разгораются красным, словно раздуваемые угли костра. Молодой, выставив копье и прикрыв тело щитом ждет, вот еще мгновение и удар сносит щит, разбив его на части. С замирающим сердцем воины следят за поединком. Пыль осела, мелькнула приземистая фигура Тека, копье быстро наносит несколько уколов в тело Брата, но жало соскальзывает. Наргал неторопливо разворачивает скакуна, оставляя за собой темный след тлена.
Дерзкий крик молодого воина поглотил вой чудовищной «лошади», меч короля загорелся по краю темным пламенем. Наргал вновь разогнался, и едва не задел верткого юношу. Пока Наргал разворачивал «коня», юноша упер копье пятой в землю и выставил жало вперед. Каждая мышца человека напряжена как перетянутая струна. Меч Наргала пылая темным огнем опустился к земле, король разогнал скакуна. Быстрый взмах клинка не достал Тека, пронеся с шумом обжигающее пламя над головой воина. Копье встретило мощь разогнанной «лошади» и с сухим треском переломилось. Быстрые ноги подкосились, тварь захрапела, и вздрагивая всем телом повалилась на бок. Всадник соскочил чуть раньше, оставляя скакуна биться в пыли. Обломок копья торчит из груди «лошади», черная жижа стекает по мышцам бугристой груди. Тек пошел на короля, вытаскивая меч из ножен. Наргал пружинистым шагом ринулся навстречу молодому задире. Зло ругаясь, Тек провоцирует врага, что на голову возвышается над ним. Клинок Наргала завертелся в неистовом вихре огня и стали. Пламя опалило лицо юноши, клинок Тека перехватил удар Наргала. Удерживая меч над головой, юноша изо всех сил пытается сдержать натиск жуткого врага. Нависая над противником, король неистово давит огненным мечом стремясь преодолеть защиту наглеца. От соприкосновения с мечом короля, клинок Тека раскалился, мгновение спустя металл поплыл. Полотно клинка прогнулось, а затем порвалось. Огненный клинок полоснул по шлему, и кирасе, король повернулся спиной к противнику и отошел. Голова и тело человека распались на двое точно распустившийся цветок. Ноги воина подкосились, и Тек упал на колени. Зависнув на мгновение, тело героя повалилось на бок. По рядам пронесся гул гнева, в общем шуме потонул одинокий возглас — Тек!
Старый Оха, расталкивая ряды, шел к месту боя, в его руках зловеще поблескивал полуторный меч. Едва взглянув на тело сына, Оха прокричал.
— Эй ты! Выродок!!! Вернись, бой еще не окончен!!! — от ярости голос воина дрожал.
Наргал повернулся, и мгновение спустя уже быстро приближался к Оха, земля завибрировала под ногами короля. Мощный Оха со свистом взмахнул клинком, заставив врага отшатнуться, затем парировал ответный удал, и ловко обведя палящий меч короля, рубанул его по предплечью, а затем по бедру, перерубая перекрученную жгутами мышц ногу. Не останавливая движение, Оха вскинул клинок снизу-вверх, выставив вперед согнутую в колене ногу. Меч хлестко рубанул тело Нергала от паха до горла. Король повалился назад, погасший меч упал рядом, чадя тонкими струйками дыма.
Войско Братьев пришло в движение, вперед рванули собакообразные твари. Оха не успел ничего сделать, лавина прыгучих зверей опрокинула рыцаря.
Тонко запели стрелы, глухо ударяя о тела. Смертоносный снаряды падали с неба поражая врагов, в ответ дико засвистели вражеские. Черное войско достигло людей, армии столкнулись. Даад ощущал, как его клинок мягко входит в плоть, скребет по костям, цепляется за доспехи врага.
Впереди показалась высокая фигура поверженного Наргала. Страшный меч короля вновь пылал, сея вокруг хозяина смерть и ужас. Пробиваясь вперед, Даад споткнулся о что-то и едва не упал, опершись рукой о землю, он увидел растерзанное тело Оха.
— Вот и последний — почему-то мелькнуло в голове.
Старый Себас сначала потерял Юлиану и Джеду — жену и дочь. Братья увели их из захваченного Арата, потом сына, а теперь и сам пал. Волна гнева захлестнула Амадо.
— Тварь. Трусливая и подлая тварь — тихо проговорил он.
Наргал на мгновение застыл, и всмотрелся в гущу боя, точно ища чего-то. Даад мог поклясться, что король не мог слышать его, но Наргал продолжал искать, пока горящие глаза не остановились на нем. Огненные ямы вспыхнули и король быстро зашагал к рыцарю, выкашивая всех, кто случайно преградил ему путь.
Волнение тихо прокралось в живот, ладонь нащупала рукоять булавы. Меч с шумом вошел в ножны, Даад приготовился к бою.
Минуту спустя из гущи сражения вынырнул Наргал. Сухое тело короля высилось более чем на две головы над невысоким, коренастым человеком. Жгуты переплетенных сухожилий и костей, перекатываясь при каждом движении Брата, демонстрируя необычайную мощь.
Глаза короля с любопытством изучали дерзкого человечишку. Золотистый доспех, признак опытного рубаки, обещал нелегкий бой, в руках воина он заметил булаву необычного болотного цвета. Наргал почувствовал всем своим существом, что перед ним оружие крайне опасное для его рода.
Даад легко нажал на рукоять, и шипастый шар выбросило вперед, одноручная булава превратилась в древковое оружие. Пружиня на ногах, Наргал попытался обойти врага. Булава ту же изменилась, передний шип вытянулся, превращая все оружие в своеобразное копье, жало которого ограничивали выступающие шипы.
Несколько легких уколов, едва не задевших короля, заставили Наргала отступить. Сбоку влез Курода, но огненный меч снес воина, с шипением прорезав тело рыцаря. Даад сделал выпад, король успел отбить верткое жало. От соприкосновения с металлом булавы, клинок Наргала брызнул горящими каплями, поджигая раскаленным металлом землю. Удивленно глядя на меч, с глубокой зазубриной на полотне клинка, Наргал немного отступил, а спустя мгновение легко взвившись вверх, обрушился на Даада. Человек парировал удар, и отводя меч древком копья, шагнул в сторону, таким образом оказавшись сбоку, и тут же нанес удар между ребер, глубоко погрузив жало в плоть противника. Копье изменило форму, жало вытянулось в клинок одноручного меча, вырывая сталь из тела Наргала. Нутро неживого несколько секунд горело, пока затягивалось переплетением сухожилий и костей, прочностью не уступавших металлу. Меч Даада, тяжело опустился на шею скорченного противника. Наргал отшатнулся, опустив меч к земле. Голова короля склонилась набок, повиснув на лоскуте не до конца рассеченной плоти. Несмотря на рану, Наргал не остановился, быстрые движения неживого сбивали с толку. Пылающий меч скоблил землю, спекая ее в твердую корку в остающихся от ударов бороздах. Наконец Брат подпрыгнул и скрылся среди сражающихся, чтобы мгновение спустя вновь оказаться подле Даада. Удары посыпались один за другим, клинок врага брызгая металлом, все чаще сбивал защиту человека. Полотно горящего меча несколько раз скользнуло по доспеху, оставляя на его гладкой поверхности глубокие зарубки с оплавленными краями. Теряя силы Даад отчаянно рубанул сбоку, Наргал парировал. Клинки сцепились, началась борьба. Острие меча Даада, постепенно клонилось к земле, прижатое сверху огненным клинком, еще секунда и Наргал преодолеет защиту человека. Меч вздрогнул, и лезвие рванулось вперед, клинок Даада превратился в копье, и пробив грудь короля на вылет, обрел форму булавы. Человек рванул на себя древко, вырывая острыми шипами куски плоти Наргала.
Края огромной раны начали медленно стягиваться. Огненный клинок уперся острием в землю, король, опершись на эфес слегка раскачивался, пытаясь сохранить равновесие. Даад обошел Наргала, и встав сбоку, перехватил булаву обеими руками. Резко вскинув шипастый набалдашник, человек опустил его на голову короля. От удара обруч короны вмяло в сплющенную голову, из раскроенного черепа, вспыхивая искрами, нехотя потекла лава. Наргал выронил меч, его руки неуверенно шарили по груди.
Булава превратилась в меч, прицелившись Даад резко рубанул короля по шее. В последний миг их взгляды встретились. В глазах Наргала исчезло былое превосходство, он все еще искал амулет на шее, не видя, что тот лежит совсем рядом, у него под ногами. Отрубленная голова упала на землю, теряя по пути смятую корону. Даад размахнулся и нанес последний удар булавой. Голова короля развалилась на части, пламя плеснуло во все стороны и тут же подернулось патиной.
От усталости тряслись руки. Человек наклонился за мечом короля, сбоку ударил свет. Свечение шло от амулета необычной формы, знак тихо вибрировал. Даад протянул руку, прикосновение холодного металла, пронзило тело. Мир завертелся. Рядом еще шумели отзвуки боя, становясь с каждым мгновением все тише. Скованное тело пронзил ледяной холод, чернота поглотила все существо рыцаря, до сознания стал доходить мерный, пьянящий мотив незнакомых песнопений, дурманящий запах курений, и восторженно-удивленные лица окружающих его людей.
Голос Григория, почему-то тревожный, настойчиво повторял.
— Господин! Враг перешел в наступление! Мы под ударом! Срочно надо уходить!!! — тело безжалостно трясли мощные руки телохранителя.
— Что случилось? — все еще не стряхнув до конца сон, спросил Амадо.
— Враг наступает! У нас совсем мало времени, чтобы бежать! — серьезно проговорил Григорий.
— Как бежать? А король? — не понял Амадо.
— Господин нас предали. У короля нет войска. Сенешаль, перешел на сторону Войтека, маршал отказался выступать, за короля только гвардейцы. Они сейчас ведут бой в городе, но вот-вот будут разбиты. Надо уходить…
— Когда все началось? Почему меня не разбудили? — вскричал Амадо.
— Никто не знал, пока из города не прибыл фельдъегерь Его Величества, с требованием привести помощь. Он рассказал, что врага впустили в город глубокой ночью. Стража предала. Это заговор!
— Так, ладно, тогда вели строиться остальным.
— Все уже в полной готовности. Только Вас пытаюсь добудиться. Ну и сон у Вас Ваше сиятельство.
— Теперь можно без формальностей, я уже не коннетабль…
Ворота распахнулись, из города донеслись звуки битвы, несколько рыцарей прикрывая всадника в роскошном доспехе, мчались к лагерю Амадо.
— Король! — узнал Родриго.
Следом показались преследователи, среди них выделялся огромный рыцарь в синем плаще, с изображением плачущей розы на щите.
— Ян Лешич! — воскликнул Амадо, не столько удивленно, сколько впадая в гнев.
Вскочив на коня, он кинулся на перерез всаднику с розой. Бездоспешный Родриго быстро нагнал врага. На полном ходу его копье пронзило рыцаря, другого, не Яна. Воин случайно выскочил вперед. Лешич увидел Амадо и попытался пробиться к нему, но в давке не смог справиться с лошадью. Григорий, ухватив поводья коня Родриго тащил его в сторону от свалки. Рука Амадо, выбитая из плеча копейным ударом, безвольно повисла сбоку, о продолжении боя не могло быть и речи.
Чертыхаясь и гневно сверкая глазами, бывший коннетабль пытался урезонить Григория, но телохранитель, проявляя полное равнодушие к угрозам, уводил буйного суверена подальше от сражения.