Три часа спустя «лес» кончился, над гномами выросла отвесная стена. Посередине четко выделялся заплывший в известковых потеках вход. Каменная дверь плотно запечатала проход в большое помещение, о величине которого красноречиво говорила длинна внешней стены. Над входом светилась надпись, язык казался знакомым, но никто из присутствующих не смог прочесть ее.
Вглядываясь в голубое свечение походной карты, Хельм заметил.
— Судя по карте за вратами кузница Валлана!
— А она вообще существует? — криво усмехнувшись, спросил Матс.
— Я так всегда думал, что это легенда — с сомнением в голосе, отозвался Лойт.
— Существует! — раскатисто прогудел Гульм. — Мне перед походом пришлось выслушать целую лекцию на этот счет. Наш король загнал меня к архивариусам — Гульд поморщился, припоминая подробности скучнейшей лекции дряхлых стариков, что незаслуженно, по его мнению, пользовались всеобщим почетом.
— Не повезло — посочувствовал Лойт.
— Что за глупости? Конечно существует — возмутился Хельм.
При этом он простукивал монолит каменной двери на наличие механизма, отпирающего вход. Спустя час, осознав тщетность своих попыток, Хельм повел отряд вдоль стены. Гномы выбрали правую сторону, и шли вдоль отвесной скалы, пока не достигли технического коридора. Узкий и душный, он уходил под сорок пять градусов вниз. Спускаться в него никто не желал, но единственный короткий проход, запирала стена кузницы Валлана.
Первым спустился Хельм, гнома поразил воздух. Тяжелый смрад пропитал все вокруг, пол устилал слой слизи, прикосновения к которой еще больше усиливали вонь, делая запах совершенно невыносимым. Оскользнувшись на слизи, Хельм покатился вниз, пока не оказался на ровной поверхности, тут коридор спрямлялся, и шел строго горизонтально.
— Здесь, что-то не так — осторожно проговорил Лойт, голос гнома дрогнул, но тут же совладав со страхом воин продолжил.
— Запах могилы.
— Или логова — поправил его Матс.
Едва слышно прошелестела тень по стене. Хельм разжег потухший факел. Выпадая из светового круга, что-то очень быстро пробежало над головой гнома. Шелест затих, и в коридоре вновь повисла тишина.
С грохотом скатился Гульм, следом зашумел Лойт спускавшийся с телом Ульфа. Звяканье металла казалось оглушительным в давящей тишине подземелья. Гульм размахивал хрустальным фонарем из стороны в сторону, разглядывая исцарапанные стены. Резкий, белый свет лунного хрусталя, четко высветил боковые стены коридора. Мерное покачивание фонаря кружило голову, усиливая приступы тошноты, от нестерпимой вони. В голове капитана мелькнуло: «Это вонь разложения». Глаза выхватили блеск доспеха, он торопливо подбежал и тут же отпрянул.
Привалившись к стене, сидел Ок, точнее его доспех, нутро которого наполняли гладко очищенные кости.
— Это же доспех Ока! — не веря своим глазам прокричал Матс.
— Да ради камня не ори — прошипел ему на ухо Гульд. — Лучше смотри, где тварь, сожравшая его.
Шлем плотно сидел на голове Ока. В просвет вырванного забрала, скалился гладкий череп. От всей фигуры мертвеца веяло размягченной слабостью. Кости, пористые, кипельно-белые, среди окружающей грязи, резали глаз девственной чистотой.
Матс с протяжным воем взлетел вверх, вниз посыпались шлем, щит и мелкие вещи. Копье Лойта стремительно метнулось в сторону крика, в ответ раздалось жуткое шипение. Из-под потолка рухнул Матс, закашлялся, попытался подняться, но руки скользили в толстом слое слизи, к нему подбежал Гульм. Подхватив под руки товарища, капитан попытался поднять его, сверху с шумом обрушилось гигантское тело.
Бледная, пергаментная кожа существа тускло поблескивала в свете фонарей, небольшая круглая головка наклонилась к гному и мгновенно выпростав язык, вонзила его в открытый от удивления рот Матса.
Гномы рассыпались по коридору от удара чудовищного тела гада. Оскальзываясь, воины вновь кинулись к твари. Ловко перескакивая через подземников, существо уходило от ударов. Длинное, плоское тело, быстро перемещалось на неестественно вывернутых руках и ногах, заканчивающихся двумя длинными пальцами с острыми когтями. Тонкий хвост, раздвоенный на конце, словно хлыст стегал стальные бока воинов. Извиваясь, огромное тело вновь отбросило гномов. Упираясь в боковые стенки прохода, монстр мгновенно вскарабкался наверх, и исчез где-то под потолком.
Матс все еще кашлял и не мог перевести дух, его багровое лицо с выпученными глазами наливалось все сильнее, голова распухла на глазах. Лойт подскочил к нему, и пытаясь помочь, вливал настойку из фигурной бутылочки в расползающийся от прикосновений рот. Со страшным свистом сверху упало копье Лойта, жало с глухим стуком ударилось в камень пола, встав словно древко флага. Пронзенные насквозь тела гномов застыли в немой пантомиме, секунду спустя оба обмякли. Хриплый кашель Матса прервался.
Гульм побежал за Хельмом, тот еще раньше схватив тело Ульфа, направился к выходу. Поминутно оскальзываясь, Довард младший почти достиг дыры, что служила выходом из коридора. Плотно затянутая мембраной, дыра высоко поднималась над полом. Хельм остановился, просчитывая сможет ли он перебраться с Ульфом на ту сторону. Подбежал Гульм, не сговариваясь гномы сомкнули щиты.
Фонарь не добивал до потолка, отчего местоположение монстра оставалось неясным. Страх и ярость сменились настороженным вниманием. Гномов забила дрожь напряжения, адреналин в крови усилил слух и зрение.
Хельм скорее почувствовал чудовище, чем увидел. Тяжелый смрад словно поветрие шел на них с тыла, от дыры. Мембрана лопнула, и в образовавшееся отверстие скользнула тварь. Щит треснул от удара огромного тела, Хельма отбросило на несколько метров. С противным скрежетом, он пробороздил канаву в грязи пола. Рука невыносимо ныла, его бросок в сторону чудовища спас Гульма от неминуемой гибели.
Заорав не своим голосом Гульм бросился на тварь, Хельм с трудом поднялся и пошатываясь пошел к нему на выручку. Мгновение спустя клинок с мерзким хлюпаньем вошел в плоть. Шипение перешло в урчание и громкий топот. Плоское тело, извиваясь вдоль коридора отшвырнуло гномов на его стены. Тихо лязгнул меч и одна из рук монстра, отделившись упала на пол, Гульм успел нанести удар мечом. Гад упал на бок, в его целой, высоко поднятой руке бился Хельм. Иргамский доспех успешно сопротивлялся давлению мощной длани. Секунда, и меч Хельма отсек длинный, и острый как бритва язык твари, пытавшийся проникнуть за забрало его шлема.
Меч Гульма с остервенением вонзался в тело монстра, но тот вопреки ожиданиям не подыхал. Хватка ослабла, и Довард младший рухнул вниз. Лежа на полу, Хельм взмахнул клинком отсекая один из ядовитых хвостов гада.
Раненная тварь ринулась во тьму. Гномы не смогли ее догнать, и вскоре отстали. Оскользнувшись на слизи, они повалились на пол, и смотрели как гад убегает в сторону кузницы Валлана. Расстроенный Гульм всплеснул руками.
— Брось Гульм, месть здесь не поможет — пробубнил задохнувшийся от погони Хельм.
— Да какая месть?!!! — взорвался гном. — Вот сука!!! — крикнул он, что было сил. — Сперла-таки семейную реликвию!!! Столько веков, и какая-то тварь сперла!!! — приходя в ярость от бессилия выпалил Гульм.
— О чем ты? — удивился обессиленный Хельм.
— Да меч мой! Он же из арихалка выкован! — всплеснул руками капитан.
Похоронить друзей не вышло. Вооружившись мечом Матса, Гульм хотел вынуть копье, чтобы освободить тела товарищей. Едва он коснулся древка, голова Матса начала крениться, и упав на пол лопнула как переспелый арбуз. Это запустило цепную реакцию. Тело воина словно кисель вытекало сквозь отверстия брони, расползаясь зловонной жижей по полу. Примерно тоже происходило и с Лойтом, но его тело еще не достигло стадии киселя, ткани бойца, точно разваренные отставали от костей.
— Что это? — содрогаясь от отвращения спросил Гульм.
— Тварь переварила мужиков — как-то совсем буднично ответил Хельм.
— Ни хрена у нее слюна — Гульм отшатнулся от тел.
— Ты прав. Лучше их не трогать — так же буднично заметил Хельм.
— Знаешь, что это такое? — спросил капитан.
— Нет. Это глубинные твари. Такие у нас никогда не появляются. Проходчики разное рассказывают, и конечно многое выдумывают, но даже от них никогда о таком не слышал — ответил Хельм.
— И так, еще двух потеряли — подвел итоги сражения Гульм. — И как же мы теперь пойдем дальше?
— Думаю надо идти вперед, у нас нет выбора. Там, — Хельм головой показал в сторону кузни, — нас ждет эта тварь и чудовище в каменном лесу, а впереди возможно наш союзник. В любом случае, лишний меч нам не помешает.
— В твоих словах есть правда. Хоть я и не уверен, что мы отыщем Торна, но отсюда надо выбираться, иначе мы тоже превратимся в кисель — согласился Гульм.
***
Задолго до выхода из древней штольни, в воздухе появился едкий запах серы. Ближе к выходу послышался звук текущей магмы. Штольня закончилась и гномы оказались в небольшой пещере, наполовину заваленной рваным камнем. Очертания кровати, еще видимые в изъеденной временем породе, подсказали, что отряд попал в разрушенную казарму горняков.
Узкий проход в завале, вывел гномов на широкий козырек, плавно спускающийся в огромную долину, освещенную багровым светом беспрерывно булькающей и текущей лавы. На противоположной стороне долины открылось бескрайнее, огненное озеро, в котором, как в гигантском котле варилась магма. Несколько лавовых рек уносили магму быстрыми потоками к высокому обрыву, с которого жидкий огонь с ревом устремлялся вниз. Где-то далеко, в глубине ущелья, тонким волосом светилась полноводная река живого камня.
— Добрались. Теперь осталось найти Торна — с сомнением в голосе пробурчал Гульм, оглядывая бескрайние просторы подземной каверны.
— Судя по размерам долины, это будет не просто — проговорил Хельм, задумчиво постукивая по эфесу меча, на который опирался.
— Да уж — грустно отозвался капитан, и отер вспотевший лоб.
Карниз остался позади, гномы вышли на широкую равнину. За спиной ниспадал водопад из расплавленной породы, впереди высились редкие деревья, со стройными стволами и густыми кронами, стремившимися в ширь. Крона необычных деревьев напоминала крестьянскую, широкополую шляпу. Привычные глазу мхи и лишайники исчезли, кругом волновалась густая трава, яркого красного цвета с куртинами белоснежных метелок. Островки кустарника, с колючим листом, оделись крупными цветами. Сладкий аромат которых, разносил по равнине легкий, теплый ветерок. Изредка растительность прерывалась пятнами голой породы, где били гейзеры и кипели небольшие озерца, выплескивая на поверхность разноцветные потоки кремния. От взгляда на потеки рябило в глазах. Красные, синие, зеленные разных оттенков фиолетовые и желтые, словно радуга, застывшая в камне. Немного дальше гномы наткнулись на стада крупных копытных, похожих на носорогов, буйволов и оленей. Гномы никогда не видели этих зверей, но точно могли сказать, что встреченные ими животные совсем не такие как на поверхности.
Впервые за долгое время они наелись вдоволь. Гульм подстрелил косулю, поэтому они обедали свежим, жаренным мясом, вместо полосок опостылевшего сушенного. Ульф по-прежнему оставался без сознания, его поили настойкой Акитинии Красной, особого вида мха, но питье совсем не помогало. Спать приходилось при свете, тут на глубине стоял бесконечный день, к тому же непрекращающийся шум подземной стихии утомлял и мешал заснуть.
Раньше Хельм не любил дозоры, но теперь это тихое время приносило покой его душе, гном оставался наедине с собой. Незаметно для товарищей, он делал пометки в старой карте. Прекрасное изобретение гномов мозаичная карта. Собранная из редких камней, с уникальными свойствами, она позволяла создавать различные типы карт. Карты полезных ископаемых, карты торговых путей, карты новых мест. Как калейдоскоп одна сменяла другую, а лунный хрусталь подсвечивал все это великолепие. Специальный механизм запоминал до ста композиций. Постепенно Хельм сумел создать карту их путешествия, в его коробочке хранились координаты Старых копей, кузницы Валлана, теперь он работал над картой Огненного леса.
Сегодня у него не получалось сосредоточиться, новое место пугало, постоянное напряжение не давало расслабиться. Глядя перед собой Хельм вспоминал дом отца, лицо матери, теплые губы Маи, которая сейчас, наверное, поет их сыну перед сном. Он даже услышал знакомый мотив колыбельной. Их комната, маленький Товард лежит подле матери, его глаза прикрыты, но видно, что он внимательно слушает. Мая поет, от ее голоса по всему телу разошлась нега и покой. Хельм протянул руку и отодвинул волосы с лица жены. Она подняла глаза, жуткие, черные, бездонные провалы и заглянула Хельму прямо в душу. Мертвая безысходность пахнула оттуда. Губы женщины разжались и незнакомый голос приказал.
— Проснись!!!
Глаза резал свет, руки, сведенные на рукояти меча, затекли. Хельм очумело вскочил и тут же понял, что уснул. Его крик разбудил Гульма, с десяток орков приближались к их лагерю. Раскрашенные тела зеленых бесшумно двигались, прячась за кустарником. Короткое копье ударило каменным наконечником в костер разметав искры в стороны. Подняв щит Хельм пошел на противника, Гульм последовал его примеру, потеряв двоих орки откатили. Посыпались стрелы, щиты спасли гномов. Орки начали отступать, двое воинов лихо улепетывали, виляя среди кроваво-красных кустов. Хельм поднял лук одного из нападавших и выстрелил в след убегающим. Один беглец споткнулся и упал ничком, из его спины торчала стрела. Хельм удивился, что попал с такого расстояния, но повернувшись увидел довольную улыбку Гульма. В руках капитана красовался короткий, гномий лук. Несколько раздосадованный, тем, что так опростоволосился, Хельм вернулся к костру.
— Проспал?! — раздраженно спросил Гульм, вернувшись к стоянке.
— Да — тихо ответил Хельм, его грызло чувство собственной ничтожности.
— В другой раз может и не повезти — уже спокойно проворчал капитан.
Видя удрученное состояние Хельма, Гульм улыбнулся и присев к костру напротив него, сказал.
— Я не в обиде. Понимаю устал, но у нас вот — он толкнул безжизненное тело следопыта. — У него шансов нет, если мы с тобой здесь сложим головы. Там, возле кузни, ты мне спас жизнь, и можешь мне поверить я никогда этого не забуду, но спать в дозоре не смей. В следующий раз дам в морду.
Глядя в его глаза Хельм не сомневался, что капитан так и поступит.
Со стоянки пришлось сниматься. Орки ушли за подмогой и могли нагрянуть в любой момент, приходилось бежать. Прошли сутки, меняясь, гномы тащили тело Ульфа, так они преодолели Огненный лес обойдя его по узкому краю. Спереди замаячила стена, с огромной дырой в основании, что там путешественники не знали, но оставаться в лесу они больше не могли. Уже несколько часов беглецы слышали шум преследования. По их следу шел крупный отряд орков. До выхода осталось совсем немного, но силы иссякли. Вдалеке показались преследователи, орки не стреляли, планируя взять гномов живыми. Рассыпавшись длинной цепью, они начали обходить путешественников.
Сбоку от темного прохода, над равниной навис каменный козырек, к нему вилась узкая дорожка горного серпантина. Начиналась дорожка всего в десяти шагах от беглецов. Гульм приказал Хельму взять с собой Ульфа, и подниматься на козырек. Требовалось взобраться выше врага, чтобы занять перед боем наиболее выгодную позицию. Хельм послушно потащил тело следопыта, Гульм прикрывал их, двигаясь на несколько шагов ниже. Рядом застучали стрелы. Орки разгадали замысел гномов, но опоздали, беглецы поднялись уже слишком высоко.
Теряя самообладание Хельм кинулся вверх, из последних сил втаскивая тело Ульфа за собой. Рядом мелькнуло что-то белое, погруженный в мысли о тяжести беспомощного тела, гном пропустил ее появление.
Вход запер Гульм, он стоял спиной к Хельму, и выставив щит, приготовился к атаке бегущего следом за ним орка. Вопреки ожиданию капитана, орк остановился на месте и склонившись до земли, пополз назад, его примеру последовали и остальные нападавшие.
Не понимая, что происходит, Гульм повернулся к Хельму. Возле молодого гнома стояла красивая женщина. Определить ее расу капитан не смог, выглядела она зрелой, но от всего ее существа исходила необычная молодость. Та молодость, что сопровождает счастливую женщину даже в зрелые годы. Умиротворение и покой легли на сердце старого вояки. Она поманила их за собой, Хельм наклонился к Ульфу, но женщина его удержала, указав на вход в пещеру, которая притулилась в основании козырька. Оттуда к ним бежала стайка белокурых женщин, Хельм не мог оторвать от них глаз, к нему приближались Маи. Все до единой, девушки, удивительным образом походили на его супругу. Даже зрелая женщина, хоть он это увидел и не сразу, полностью повторяла своим обликом Маю, только такую, какой ей предстояло стать через годы.
Легко подхватив Ульфа, девушки весело защебетали, и понесли тело следопыта в пещеру, гномы побрели следом.
В пещере, на удивление сухой и теплой, на Хельма опустилось чувство покоя, особенно от мягкого света, что исходил из ее глубины. Вокруг царило умиротворение, уютный дом веселых Май, наполняли предметы интерьера необычайно тонкой работы, точенные из редких минералов. Пройдя покои девушек, они вошли в идеально круглое помещение, откуда и изливался удивительный свет. Его испускал кристалл, слагавший стены круглого грота. Чувства как бурный поток, опрокинули сознание Хельма, из глаз полились слезы. Гном пал ниц, сам не понимая почему, он пытался ухватиться руками за подол белой женщины, стоявшей перед ним. Она добро улыбалась, ее мягкие черты, так напоминали Маю. Он знал, что это другая женщина, но чувства говорили ему, что это она, его супруга, только старше.
— Оставь печаль гном, здесь нет ей места. В моем доме правит любовь и чистота помыслов. Плачь и освободишься — ласково говорила она гному.
— Мая? — роняя слезы спросил Хельм.
— О несчастный возлюбленный Маи, нашей много любимой сестры! Меня зовут Аар. Я мать всего живого в подземном мире. Моя любовь одаряет всякого, кто несет искренность и чистоту помыслов. Твоя супруга предупредила о том, что ты придешь в дом мой. Мая просила сберечь жизнь твою.
Рука Аар гладила голову гнома, прильнувшего к ее ногам. Хельм рыдал как ребенок, орошая слезами белые одежды женщины.
***
Утопавшая в песках дорога вилась по пологому склону, уступами спускаясь к лазурному морю. Всадник устало правил лошадью, которая осторожно ощупывала дорогу легко ступая по растрескавшимся плитам Заброшенного тракта. Зеленый плащ рыцаря казался серым от толстого слоя пыли, что набилась в плотную ткань. Пасис скрывал темно-синий бафенок, украшенный золотыми ромбами. Привешенный к поясу меч, сохраняли ножны орочьей работы. Верховой неторопливо спустился к белоснежным пристаням Безони, крупного портового города. С моря потянул легкий бриз, ветерок весело резвился в волосах Амадо, стало прохладнее, в воздухе появился запах океана.
Империя Ришам оказалась под оккупацией эльфов, с тех самых пор как потеряла императора в эльфийских войнах последних десятилетий. Золида Седьмой, старый правитель империи, ввязался в авантюрную компанию Второго Священного союза Восточных королей, рассчитывая по итогам войны отхватить принадлежавшие эльфам Черные пески. Знаменитые россыпями самородного золота, битумом и экзотическими животными. В бою под Аланкнирой Золида погиб, правление империей перешло к Далии Тихой, его дочери. Эльфы отодвинули молодую императрицу от власти, и назначили своего управляющего. Далия продолжала носить титул, оставаясь пленницей в своем дворце. Там же дочь Золиды родила девочку, отец ребенка так и остался тайной, которую Далия унесла с собой в могилу. Оставшись без матери, семилетняя девочка превратилась в игрушку в руках завоевателей. Дарелиан направил в Ришам дом Кулам, которым правил Арнгилах. Новый управляющий принял на себя обязанности монаршего опекуна, и в несколько лет расправился с родственниками принцессы. Затем жестоко подавил восстание земледельцев юга. Общины не выдержали налогового бремя, что легло на плечи ришамцев с приходом нового управляющего, и выступили против эльфийской оккупации.
Особой заботой опекуна оставалась задача превратить жизнь будущей императрицы в кошмар. Последние три года, что прошли со дня смерти Далии, жизнь девочки сопровождали постоянные унижения, нищета и голод.
В то время как эльфы унижали маленькую императрицу, Безонь продолжала жить своей жизнью, немало не заботясь судьбой правительницы.
Спустя двадцать лет ришамцев уже не беспокоила прямая оккупация страны. На улицах все реже встречались эльфийские разъезды, нашлось немало желающих помочь новой власти, из коих эльфы сколотили стражу, и отряды карателей. По крайней мере так жила Безонь, в Сантаре столице Ришама, по-прежнему стоял большой эльфийский гарнизон.
Проезжая по узким улочкам южного города, Амадо не заметил ни малейшего интереса к собственной персоне. Этим и хороши портовые города, здесь так много приезжего люда, что никто не обращает внимание на очередного незнакомца.
Вечером в портовом кабаке, Амадо нашел капитана судна, которое отправлялось следующим утром к Крефеям. Равнодушно взирая на попутчика, капитан предупредил, что ждать его не будет, несмотря на полученный задаток. Получив согласие пассажира, он потерял к нему всякий интерес.
Амадо вышел из кабака, в прохладу южной ночи. Безонь никогда не спала. Днем разгружая и загружая корабли, ночью даря праздник истосковавшимся по веселью и ласке морякам. Улицы города кишели разномастным людом. Проститутки, пьяная матросня, воры и мошенники, шулеры и контрабандисты с пиратами, все это пестрой гудящей толпой наполняло улицы города.
Обходя опасные закоулки, и особо злачные места, Амадо добрался до центральной улицы города. Здесь путника окружила дремотная тишина, в предрассветном тумане, прямо перед ним, отворились ворота дома какого-то вельможи. На улицу вышел отряд эльфов, затем показался резной паланкин. Плотные парчовые занавеси, наглухо отгораживали владельцев от окружающего мира. Процессия неторопливо прошла мимо Амадо.
Впереди шли эльфы воины в полном боевом облачении, следом темнокожие раманиаты несли паланкин. За паланкином семенила девочка в нищенской одежде. Ее хрупкую талию стягивал железный обруч, тонкая цепь, прикованная к паланкину, вела ребенка. На голове девочки красовалась императорская корона, а на шее имперская печать, в руках ребенок нес опахало.
Несмотря на императорские регалии она напоминала шута. Настолько гротескный вид придавали ее внешности, сочетание регалий высшей власти и нищенское одеяние. Корона глупо ниспадала на уши, явно не по размеру, она выглядела насмешкой над самим понятием императорской власти. Солдаты эльфы, завершавшие процессию, время от времени толкали девочку в спину, придавая сонному ребенку ускорение.
Зрелище остановило путника, словно под гипнозом, он смотрел на нее. Девочка поравнялась с Амадо, ее глаза широко раскрылись, на мгновение взгляды пересеклись. Мужчина невольно застыл, пораженный силой, огромных, черных глаз. Они излучали несгибаемую волю, и горели огнем придушенной до времени ярости.
— Не детский взгляд. Горе тому, кого она запишет во враги — проскрипел рядом старческий голос.
С трудом оторвав взгляд от ребенка, Амадо повернулся к говорившему. Им оказался морщинистый старик с огромным носом сливой, дед сурово поглядел вслед процессии. Амадо повернулся, чтобы еще раз взглянуть на девочку, но она уже прошла и погрузившись в свои мысли начала спотыкаться. Очередной тычок в спину, заботливо вырвал ее из задумчивости.
— Кто она?
— Это императрица Танаис, внучка Золиды Седьмого — услужливо ответил старик. — Глупый дед сам погиб, а дочь и внучку обрек на унижения. Я одного не могу понять, как столь мудрые создания, опустились до такого. Если не жалко, так хоть побоялись бы. Дети ведь растут — южанин сокрушенно вздохнул, и зашаркал туфлями с высоко загнутыми носами, в сторону центральной площади. Глядя во след старику, Амадо мысленно согласился с неожиданным собеседником.
***
В предрассветных сумерках растаяла луна, густой туман опустился на улочки города. Тишина раннего утра баюкала, нагоняя дремоту. Угомонились даже самые стойкие гуляки. Безонь погрузился в короткий и беспокойный сон.
Ниша в стене надежно скрывала человека в плаще, он старался не шевелиться, боясь выдать свое присутствие. Послышались шаги, из тумана выплыли эльфы стражники, показался паланкин, резной ящик медленно проплыл мимо. Цепь, прикованная к паланкину, казалась бесконечно длинной, прошла девочка и арьергард.
Один из замыкавших шествие повернулся на тихий шум, раздавшийся позади. Глаза стража расширились, машинально выставленное вперед копье, против воли копейщика отклонилось в сторону. Точный удар, и воин упал на влажную брусчатку улицы. Крики, шум, звон оружия разорвали предрассветный покой. В окнах домов зажглись свечи, люди осторожно выглядывали из своих жилищ.
В свете факелов металась тень, избегая атак многочисленных врагов. Меч то и дело перерубал копья, вспарывал тела эльфов, остроухие падали на скользкую от крови улицу. Некоторые сраженные насмерть, другие отползали в сторону и прижимали руки к кровоточащим ранам. Ярость неизвестного рыцаря внушала ужас даже сторонним наблюдателям. Оставшиеся эльфы разбежались по ближайшим проулкам, разбежались и темнокожие носильщики.
Брошенный паланкин не подавал признаков жизни, словно в нем никого и не было. Рыцарь не спеша подошел к ребенку и одним ударом перерубил цепь. Девочка совершенно без страха посмотрела на освободителя.
Рыцарь откинул занавесь переноски, и тут же отшатнулся в сторону. Тонкий, граненный клинок едва скользнул по металлическому воротнику оставив заметный след на доспехе. С грацией кошки из паланкина выскочил молодой эльф, он парировал атаки и вертелся как волчок вокруг рыцаря, нанося колющие удары. Из-за парчи показалась рука, затем нога, высокого худощавого эльфа с хищно загнутым носом. Его холодные, водянистые глаза смотрели с пренебрежением на происходящее. Не обращая внимания на фехтующих, он направился к девочке. Трость в его руках повернулась вокруг оси, и разделилась на две половины. Одна из которых превратилась в серебристый, тонкий клинок.
При ходьбе эльф заметно прихрамывал, что нисколько не замедляло его движений. Клинок певуче зазвенел распоров воздух, девочка успела отпрыгнуть в сторону. Звонкий голос ребенка отозвался эхом в теснине улицы. Девочка крикнула, привлекая внимание своего защитника.
По брусчатке зазвенел тяжелый шаг рыцаря, хромой оглянулся, но слишком поздно. Клинок прошел между ребрами и вышел из-под мышки, с другой стороны. Серебристый клинок со звоном упал на землю. Глаза эльфа еще секунду сохраняли осмысленное выражение, и в них светилось неподдельное удивление. С разных сторон послышались торопливые шаги стражи.
Все совершилось в несколько минут. Зеваки, не скрываясь выглядывали в окна, с интересом наблюдая за происходящим внизу. Девочка подхватила клинок эльфа, и принялась наносить удар за ударом по еще не остывшему трупу мучителя. Рыцарь перехватил детскую ручку, она уставилось на него расширенными от ярости глазами. Осознав свое бессилие, девочка заплакала, слезы обильно потекли по впалым щекам.
— Хватит — спокойно произнес Амадо.
Клинок выпал из липкой от крови ладошки, Амадо прижал к себе вырывающегося ребенка. Стража приближалась, отчетливо слышалось позвякивание доспехов.
Подхватив девочку, рыцарь быстро зашагал по проулку в направлении пристани, на другом конце улочки появилась стража. Позади, кто-то вежливо покашлял, рыцарь обернулся, перед ним стоял давешний старик. Он махнул рукой, приглашая следовать за собой в лавку хрусталя. Внутри их ожидал здоровенный детина в морском снаряжении. Амадо потянулся за мечом опуская дитя на пол.
— Постой, постой, рыцарь. Мы простые люди и не желаем зла ни императрице, ни тебе — быстро проговорил старик, закрывая собой детину.
— Меня зовут Абу-Масуд, я торгую хрусталем, как и мой отец, а до него мой дед…
— Это прекрасно, но зачем ты нас сюда приволок — нетерпеливо прервал длинный заход старика, рыцарь.
— Сейчас, сейчас. Видишь ли, мы, конечно, торгаши, и очень любим деньги, но мы не глупцы и видим, когда нас начинают бессовестно грабить, обрекая на нищету. Дом Кулам принял цветущий край, и за три года разграбил Ришам. У нас еще терпимо, а вот столицу не узнать. Потом стали исчезать люди, у меня пропала дочь. Отпустил мою девочку в Сартан, и она пропала. И так не только у меня.
— Сочувствую твоему горю старик, но что ты хочешь от меня?
— Спаси императрицу — старик указал на девочку. — И мы тебе будем век благодарны. Она наша последняя надежда на освобождение от проклятых фруктоедов.
Детина кивал головой в знак согласия со старшим. Девочка смотрела удивленно расширенными глазами на старика, не до конца еще понимая смысл сказанного.
Рыцарь кивнул в знак согласия.
— Сделаю все, что смогу. Сегодня мы отплываем на Крефеи.
— Вот и хорошо! Единственное, что попрошу. Извести этого человека, где ребенок. Когда придет время он поможет Танаис вернуть корону — старик снял с головы ребенка корону и передал ей красивый амулет из витой медной проволоки, с огромным камнем в центре, сильно напоминавшим тигровый глаз. — Носи его всегда, не снимая. Так мы будем знать, что ты это ты. И береги себя дитя, ты наша императрица. Лакадика ждет твоего возвращения.
Девочка, смущенно потупив глаза, кивала в знак согласия, она не привыкла к такому вниманию, оно ее сильно смущало.
Старик сунул в руки Амадо письмо, написанное на тонко выделанной коже, которое скрепляла печать с изображением широко открытого глаза. Сломав воск Амадо пробежался по тексту, в низу красовалась анаграмма Х.Н. Амадо предположил, что это послание визира Хамери Нузрана. Старый интриган слыл верным сторонником Эманторана, но похоже и у него нашлось не мало претензий к остроухим друзьям.
— Это тот, о ком я думаю — спросил он торговца хрусталем.
— Нас много. Есть и те, кто прикинулся сторонником эльфов, но не стоит путать хрусталь со стеклом. Внешне схожи, но содержание разное, чистый звон хрусталя никогда не обманет знатока — уклончиво ответил старик.