Двор Амората испуганно обсуждал известия о пленении короля. Несколько дней спустя провозгласили нового монарха Гумберта Шотали, внука Альфонса Шотали. Следом появились новости, о договоре между королевствами, что скреплял династический брак. Гумберт брал в жены дочь Войтека, Анну Лушич. Несомненно, достойную кандидатуру, но за дочерью короля Сальяда следовал слишком длинный список фаворитов, окончивших жизнь на плахе.
После поражения под Вранкой, Амадо провел в добровольном заточении три месяца. Он постепенно собирал информацию, крайне скудную, поскольку бывшие союзники отказывались от общения с опальным, но и то, что удалось узнать вызывало тревогу.
К лету прибыл Шорде Гюло, бывший фаворит Сигизмунда. Теперь он находился под арестом в своем владении, откуда благополучно бежал. Фаворит поведал Родриго что готовится его арест, и со дня на день из столицы должен выехать отряд.
— Удивительно, но эту почетную миссию возложили на нашего магистра-инквизитора — полушутливо удивлялся Гюло.
— Этому-то, что от меня надо? Где я перешел дорогу церкви? Не понимаю — задумчиво пробубнил Амадо.
Его взгляд блуждал по кронам разноцветных кленов, что росли на берегу реки Терновки. Ветви деревьев уныло склонились к воде. Изящно изогнутая петля реки, охватывала имение с трех сторон. Оставшуюся сторону прикрывал меловой утес, неизвестно как оказавшийся посреди равнины. На его верху располагалась старинная башня, в минуты опасности все еще служившая своему хозяину оплотом. Небольшой каменный мост соединял земли Амадо с внешним миром.
— Да не важно, что ты сделал. Важно, что он человек Домиана Варко, нового коннетабля. Варко необходимо выдворить тебя как можно дальше, а если получится, то и на тот свет. Ты слишком много знаешь о Черных рыцарях, а это в последнее время стало опасно. Как ты знаешь, Альфонс Шотали, будучи епископом Олерда, тесно сошелся с Его Святейшеством. И извращенный ум Великого евнуха придумал как подвинуть нашего не шибко умного монарха. Да-да при всем моем отношении к королю, приходиться признавать очевидное — ответил фаворит, на удивленно поднятые брови Амадо.
— Как на грех, эти планы совпали с интересами сильных мира сего. В падении Сигизмунда были заинтересованы, как Альфонс, так и его никчемный сынок. Судя по всему, именно они и организовали весь этот рейд по спорным территориям. С другой стороны, питая родственные чувства к Агнессе, любимой сестре, Войтек решил поддержать аферу свояка, для чего и отрядил два десятка рыцарей. Тех, что народная молва прозвала Черными. О сговоре похоже знали все, начиная от сенешаля де Коньи, и заканчивая начальником личной гвардии Сезаром Карраско. Конечно, не обошлось и без инквизиции. Поэтому Стефан Нофль сейчас готовит экспедицию в твои владения.
— Когда наш глупый король, поддавшись эмоциям, объявил войну своему дядьке, он и не подозревал, что армии у него нет. Более того, его активно подталкивал к военным действиям маршал Сане. Кстати, он первый покинул Вранки, перед тем приказав открыть ворота вражеской армии. Сигизмунд до последнего не подозревал, что враг уже в городе.
— Сенешаль, тот и вовсе, проигнорировал приказ короля прибыть в войска, сославшись на болезнь. Так Сигизмунд, объявив войну, остался с врагом один на один. Лишь гвардейцы не предали, за что и поплатились жизнями. Да, что теперь уж об этом мало кто из них уцелел. Под Вранками никого не жалели. Убивали всякого, кто встал на сторону короля, не разбирая ни заслуг, ни происхождение.
— Как вам удалось выжить, в такой мясорубке? — с сомнением в голосе спросил Амадо.
— Несмотря на уверения нашей Единой церкви, что пороки ведут в подземное царство мук, для меня спасением послужили именно они. Накануне, я посетил владение, одного весьма горячего юноши, где и пробыл до утра следующего дня. Меня кстати, там и схватили, в одной ночной рубашке.
Оба заулыбались. Амадо в очередной раз позабавился умению Гюло посмеяться над собой.
Утром в комнату ворвался Григорий. Бешено вращая глазами, он сообщил, что во владения пожаловал отряд инквизитора. Наскоро собрав все необходимое, бывший коннетабль и фаворит свергнутого короля выехали в сторону Железной Долины. Пройдя вдоль реки, под прикрытием поникших кленов, беглецы покинули владения Амадо, избежав столкновения с инквизицией.
Путь предстоял не близкий, чтобы попасть в Долину требовалось пересечь половину королевства, перейти границы Сальяда, а затем полностью пройти северное королевство по краю Тенафарской гряды. Амадо ехал в Долину, поскольку знал, Железные короли никогда никого не выдают. Его спутник стремился туда же, так как его путь лежал к эльфам, в Эманторан. Там его дожидался близкий друг, много лет прослуживший в эльфийском дипломатическом совете. Он предложил Гюло место при одном из старейших семейств эльфийского королевства, Великом доме Безбаэль.
В пути Амадо сдружился с умным и проницательным фаворитом. Он не переставал удивляться умением этого человека увидеть среди множества мелочей важное, и свести все к наиболее верному решению. Для себя это качество он объяснил большим опытом придворной борьбы.
Путешествие прошло без происшествий, лишь однажды их попыталась задержать стража в городке Ракави. Выручило умение держаться, неприступность важных господ внушила стражам трепет, и их пропустили без досмотра.
В Железной долине путники остановились в столице королевства, Феррочи, но пробыли в городе совсем не долго. Гюло уговорил Амадо отправиться вместе с ним к эльфам. Перед отъездом Родриго решил прогуляться по строгим улицам столицы Железной Долины. Забитая голосящими торгашами Биржевая площадь вызвала у Амадо отторжение, он свернул на уютную улочку и буквально уперся взглядом в вывеску «Лавка диковин и редкостей Крапора Семипалого». Внизу красовалась вывеска, написанная шрифтом помельче: «Желаешь найти, то, что никогда не видел, узнать тайны чужих стран, понять смысл жизни, тебе сюда!». Столь смелое заявление заинтриговало Родриго, и он сам не заметил, как прошел в низенькие двери. Изнутри лавка оказалась куда просторней, чем могло показаться снаружи. Когда глаза привыкли к полумраку, Амадо различил полки с аккуратно разложенным хламом, среди которого, впрочем, попадались действительно редкие вещи.
Амадо осмотрел стеллажи, уставленные инвентарем для алхимии и астрологии. Хрустальные шары таинственно поблескивали выпуклыми боками в тусклом свете лавки. Со стен на посетителя скалились жуткие личины шаманов юга, рядом лежало богато инкрустированное и искусно прорезанное яйцо страуса. В воздухе повисла пыль, от сотен свитков, раскиданных по помещению в полном беспорядке. Беспечность владельца лавки удивляла. Многие вещи стоили немалых денег, но Амадо не заметил охраны, не говоря уже о том, что он более четверти часа свободно бродил по помещению, так и не обнаружив хозяина.
— Чем могу быть полезен? — прозвучал хриплый голос снизу.
Амадо испуганно повернулся на источник звука. Среди столов, заложенных всяким добром, подбоченился карлик-горбун. Огромный нос шумно втянул воздух, точно принюхиваясь к посетителю. Крышка люка, откуда он, судя по всему, только что вынырнул, возвышалась над огромной головой, создавая ощущение, что если она случайно упадет, то навсегда погребет под собой тщедушного владельца лавки.
Карлик улыбался, разглядывая удивленное лицо посетителя.
— Вы что-то ищете или просто заглянули из любопытства? — доброжелательно прохрипел Крапор.
— Я уж подумал, что владелец ушел, а лавку забыл запереть — попытался пошутить Амадо.
— Да, че ее запирать-то — отмахнулся Крапор. — Тут напротив живет командир городской стражи. Не думаю, что кто-то насмелиться лезть ко мне, при таком-то соседстве — карлик криво усмехнулся. — Так вам показать что-нибудь?
— Сложно сказать. Снаружи так много всего обещано, даже не знаю с чего начать…
— Это замануха, чтобы привлечь покупателя. Кто-то из мудрых сказал: — «Не все истина, что буквами означено!» — процитировал гном неизвестного мудреца.
— Ну тогда меня интересуют старинные манускрипты — сдался наконец Амадо.
— Какой период? — быстро ухватился за намечавшегося покупателя, ушлый карлик.
— Эпоха Рубинового неба…
— Э, да таких вещей в природе нет. Уж я вам как специалист могу сказать. Можете не сомневаться. Время Великих эльфов мало отмечено в письменных источниках…
— Меня интересуют не эльфы, а люди из города Ур…
— Да ну, что вы голубчик, какие люди во времена Великих. Тогда только гномы да эльфы жили, до появления людей еще тысячи лет. Кто вам такую глупость сказал? А про город Ур я вообще никогда не слышал. Уж можете мне поверить, сидя в этой лавке я много чего почитал — повисло неловкое молчание.
— Может что-то из реального? — с некоторым разочарованием продолжил словоохотливый продавец.
— Ну из реального, так из реального — улыбаясь, согласился Амадо. — Тогда меня интересует что-нибудь, где говориться о «Ночной Звезде».
Карлик озадаченно потер нас, взглянул на человека, и задумчиво протянул.
— Ну ладно. Уел, так уел! — протянул торгаш. — А есть что-то сопутствующее названию, может описание, того, что носит имя «Ночная Звезда»?
— Это булава, густо усеянная шипами. Оружие, исполненное из редкого болотного цвета металла, необычайной прочности. По слухам, наделенное волшебной силой. Думаю, сведения о таком оружии должны остаться где-то в источниках.
— Знаете есть схожее описание, но только по металлу, и это не булава, а клинок Сарназара Налида, он правил в королевстве Хазрабоад. Сейчас там пустыня Кумаран. Так вот, мил человек, в «Книге странствий Сарназара» говорится о волшебном клинке, выкованном богами. «Меч, сей откованный богом, верно служил Сарназару, храбрейшему из воинов. Жало его тоньше женского волоса, клинок прочнее скалы, цвета стареющей травы…». Дальше там идет речь о злоключениях раджпута, и о том, что клинок похоронили вместе с его владельцем. Так что, если вас интересуют подобные истории, советую… — карлик порылся в груде свитков, но не найдя нужного перебрался к следующей куче. Спустя полчаса он торжественно поднял найденный манускрипт и прохрипел.
— Ага, вот и она. «Книга странствий», но она написана на древнем языке сапо…
— Ничего страшного, я найду переводчика. Сколько? — прервал Крапора Амадо, желая остановить накручивание цены на находку, но не тут-то было.
Торгаш почуял интерес покупателя, и в его глазах книга резко подорожала.
— Ну и ладненько. Тогда, учитывая, что это писано в монастыре Кларандо, почитай, что семьсот лет назад. Честно скажу большой раритет. Сегодня сложно найти, да что сложно, невозможно найти список более подробный, и почти без ошибок…
— Цена! — потеряв терпение спросил Амадо.
— Ну так я к тому и веду… — хитро улыбаясь, продолжил торгаш.
— Крапор, не трать мое время, я его куплю! «Назови цену!» — твердо сказал Родриго.
Глаза человека жестко уставились на хозяина лавки.
Карлик посмотрел в них, и спрятав желтоватые радужки покрасневших от пыли глаз, принялся, что-то шептать себе под нос. Создавалось ощущение, что в его голове происходят сложнейшие расчеты.
— Сто золотых!
Торгаш объявил цену с таким видом, словно отдает за бесценок жемчужину своего собрания редкостей, и то лишь из глубочайшего расположения к покупателю.
Амадо покачал головой, и ехидно улыбаясь достал кошель. Взвесив мешочек на руке, покупатель удовлетворенно кивнул и швырнул его на стол. Затем вытащил из-за пояса еще десять монет и ссыпал золотые к кошелю.
— Ну вот и славно! — почти пропел Крапор, потирая руки.
В этот момент Амадо заметил, что у него и правда семь пальцев на правой ладони.
***
Язык манускрипта оказался хорошо знаком Родриго, им пользовались в проклятом городе Нгеве, еще до падения королевства. Переписчик подошел к тексту с любовью. Настолько полной копии, ему никогда раньше не приходилось видеть, тут карлик не соврал.
Утром Гюло с удивлением узнал, что его приятель решил отправиться в империю Ришам. Расспросы ни к чему не привели, Амадо хмуро отмалчивался. Молодой царедворец уже привык к природной скрытности бывшего коннетабля, поэтому нисколько не удивился, лишь пожалел, что придется расставаться. Гюло привык к их неспешным беседам, где больше говорил он, а Амадо внимательно слушал, изредка вставляя странные фразы, сильно смахивающие на воспоминание о чем-то давно утраченном.
Несмотря на привычку расставаться, Родриго тоже жалел, что их совместная дорога подошла к концу. Теперь предстоял путь в одиночестве, путь к призракам прошлого.
***
Ришам встретил Амадо запахом специй, шумом базара, и нещадно палящим солнцем. Не задерживаясь в порту, он отправился в глубь империи намереваясь за месяц достичь края пустыни Кумаран. Желая слиться с местными, Амадо решил наняться охранником в караван. Превратившись в обычного наемника с востока, ничем не отличимого среди тысяч наемников со всего света, что зарабатывали на охране купеческих караванов, или на грабежах караванов конкурентов нанимателя, он вышел из Венама вместе с караваном купца Мусир Нуха. Мусир торговал специями с народами Севера, обменивая экзотический товар на солнечный камень, и пушнину. Возвращаясь из дальних походов, купец продавал в собственной лавке экзотические для Ришама меха, и дорогущий солнечный камень, получая приличный навар. Его лавка в Венаме уже девяносто лет располагалась на центральной площади портового города. И не считая последних пятнадцати лет, приносила хороший доход семье Нусира. Все пошло наперекосяк с тех пор, как империя лишилась своего правителя Золиды Седьмого, который погиб в Священном походе. После гибели императора страну наводнили эльфийские наместники, называвшие себя айларами. С приходом остроухих торговля с каждым годом стала приносить все меньше прибыли, налоги, введенные эльфийской администрацией, задушили купечество. Нуха пытался бросить свое дело, но эльфы запретили переход в другое состояние. Айлары руками местных раджпутов в первый же год провели перепись населения Ришама. По итогам обложив жителей империи подушной податью, жестко увязанной с родом занятия. Поэтому самовольно переходить из одного сословия в другое запрещалось.
Углубляясь все дальше в земли южной империи, Амадо встречал только упадок и разрушение, постигшие некогда процветающее государство. Внешнее управление эльфов, направленное на выкачку ресурсов, и безжалостную эксплуатацию населения, привело к постоянным вспышкам голода, а голод вызывал сезонные эпидемии, косившие местных целыми городами. Увиденное вызывало гнев, но такова судьба побежденных.
Пустыня Кумаран отличалась каменистым дном и особенно нестерпимым жаром. Некоторые места, приходилось обходить как можно дальше, так как от высоких температур, там не хватало воздуха. Многодневный переход скрашивали редкие оазисы, дававшие передышку от зноя. Оснащенные специальными шатрами для путешественников, оазисы становились островками жизни, которую поддерживали местные племена кочевников, давно сообразившие, что выгоднее предоставить купцу кров, чем с риском для жизни пытаться его ограбить. Помимо крова и ночлега местные предлагали еду и воду. Особой статьей дохода считался чай, напиток, который пришел в пустыню из Гуппарана. Существовала гильдия купцов, специализировавшаяся на торговле чайным листом с кочевниками Кумарана. Чайные шатры стали местом долгих бесед о положении в империи, жизни и истории Ришама. Стараясь не проявлять излишнего любопытства Амадо выяснял недопонятые моменты из книги Сарназара. Кумаранский фольклор кишел историями о великодушном раджпуте, защитнике бедных и слабых.
Оазис Факут, принял под свою спасительную тень караван Мусира. Судя по «Книге скитаний» до Зайнаба, столицы королевства Хазрабоад, оставался день пути. Сидя в чайном шатре, Амадо поделился с Мусиром своими планами. Купец расстроился и долго уговаривал отказаться от опасной затеи.
— Отчего ты такой глупый, а? Человек с севера — возмутился купец, картинно всплеснув пухлыми руками. — Говорят же тебе, нельзя. Там нет людей уже тысячу лет, а то и больше. Одни шайтаны, да шакалы, гложут кости глупцов, что посмели нарушить покой Жестокого Сарназара.
— Почему жесткого, в «Книге странствий» о нем пишут, как о герое и защитнике своего народа? — удивился Амадо.
— В книге? Наивный северный человек, в книгах много чего пишут. Не грех и соврать, когда сочиняешь. Кто проверит спустя столько лет? Мы то помним нашу историю не по книгам разным, а по рассказам стариков. И мне они рассказывали совсем иное, чем, то, что написано в твоей глупой книге.
— И что же тебе рассказывали старики? — с нетерпением спросил Амадо.
— А то, что злодей твой Сарназар. Свихнулся он со своим мечом. Возомнил, что он орудие бога. Он и погиб совсем не так как описано в твоей книге. Злодея заманили в ловушку и убили, а тело сожгли на костре в тот же день. Так боялись, что восстанет из мертвых, что не решились раджпута предать земле.
— Это все я понимаю, но почему такой страх спустя тысячи лет? Ведь от него даже праха не осталось? — недоумевал Родоиго.
— Да в том-то и дело, что его дух не упокоен. Надо было в землю, а они его на костер. Так он и мается. Выйти из склепа не может, а вот случайных дураков, прочитавших книгу, прибирает к рукам.
Спор, как и всегда в таких случаях закончился ничем, оба остались при своем. Как только стемнело и нестерпимый жар сменил пробирающий до костей холод. Амадо вышел в пустыню. Верблюд шел резво и уже через час, на фоне синего неба, усыпанного сверкающими звездами, показался черный силуэт древней столицы.
Еще полчаса тряски, и человек уже объезжал неровные зубцы хорошо сохранившейся стены. Вблизи Зайнаб оказался огромным городом, величественным и прекрасным, несмотря на века запустения. Звенящая тишина давила на уши, ничто не могло побеспокоить тысячелетний покой покинутого города. Лишь от перепада температур, иногда перестукивали камни, вызывая неожиданным треском мурашки по спине.
Верблюд прошел в широко распахнутые ворота. Глазницы выбитых окон полуразрушенных домов, уставились на незваного гостя. На небо выкатила огромная, красная луна, ее свет залил мертвые улицы, окрасив стены в кровавые тона. Впереди чернел дворец, его медные кровли тускло горели в лунном свете. Из глубины, от живота, поднялась тревога и вцепилась в мозг мертвой хваткой. Амадо привязал верблюда и медленно пошел вперед. Шаги чеканно отдавались в каменной пустоте, разбегаясь по домам и проулкам.
Четверть часа спустя Амадо оказался перед громадой дворца последнего раджпута, не останавливаясь он поднялся по ступеням парадной лестницы. Пустые залы эхом отзывались на каждое движение человека. Дворец разграбили еще в глубокой древности, остались лишь фрески, да мозаика на полу и стенах. Судя по количеству костяков, которые устилали пол приемной залы дворца Сарназара, мародеры частенько наведывались в покинутый город. Многие тут и остались, подбадривая нового искателя легкой наживы, недоброжелательными оскалами выбеленных временем черепов.
Амадо прошел дворец, стараясь нигде не задерживаться, и вышел на ровную площадку позади огромного зала приемов. Когда-то тут располагался великолепный сад, от которого остались лишь немногочисленные остовы деревьев, с жуткими, искореженными ветвями и вывернутыми наружу корнями. Внутренний голос предостерег его входить внутрь, и Амадо обошел сад по узкой, мощенной черным базальтом, дорожке. Она вилась далеко вниз, скатываясь с холма, подобно небольшой горной речушке, и терялась в каменных навалах позади города. При ближайшем рассмотрении навалы оказались остатками, некогда величественных усыпальниц, династии Налидов. Последним ее представителем считался Сарназар.
Искать проход внутрь не пришлось, кто-то до него тщательно разрыл спуск в подземелье, заботливо отбросив все лишнее в сторону. Сделав шаг вниз по круто вьющимся ступеням, Амадо застыл. В ноздри ударил тяжелый смрад разложения. Инстинктивно рука потянулась к эфесу. Приготовив клинок и закрыв грудь небольшим, круглым щитом, Амадо шагнул вниз. Вскоре обнаружился и источник запаха. Молодой воин из банды пустынных налетчиков, что нападали на караваны и быстро разграбив, исчезали в многочисленных оазисах пустыни, примостился прямо на ступенях. Запрокинутая голова, с широко разинутым ртом, смотрела пустыми глазницами в потолок. В этот раз ему не повезло, кто-то пригвоздил тело грабителя саблей к стене, воткнув кривой клинок между плит, слагающих ее. Приглядевшись Амадо отметил, что умер воин от удара копьем в пах, кишки мертвеца выпали на ступени, залив зловонной жижей узкий проход. Преодолевая брезгливость, Родриго двинулся вниз, старательно обходя мерзкую жижу. Дальше начались коридоры, петляя по ним путник переходил из одной залы в другую. Кое где попадались саркофаги, украшенные специфической вязью, и растительным орнаментом, но ничего похожего на описание саркофага самого Сарназара, Амадо так и не нашел.
Снова потянуло смертью. Путник пошел на запах, и вскоре оказался в помещении много большем предыдущих. В центре стоял блестящий саркофаг, выполненный из отполированного до зеркального блеска базальта. Камень буквально пробуждал желание коснуться его гладкой поверхности. Сверху, сквозь световую шахту, падал луч лунного света, отражаясь от саркофага он освещал призрачным светом внутреннее убранство мавзолея, что придавало окружению еще больше таинственности. Надписей на камне не было, как, впрочем, и украшений.
Надписи и не требовались, настенные росписи более чем красноречиво, говорили о том, кто здесь похоронен. Сплошь батальные сцены, в центре которых, возвышалась гротескно огромная фигура воина в черной чалме, с дорогой брошью, исполненной в виде анаграммы. Такую же анаграмму Амадо видел в манускрипте, в той его части, где говорилось о родовых символах Налидов.
Несмотря на луч света, падающий с потолка, остальное помещение терялось в полумраке. Зажженный факел, едва добивал до ближайшей стены. Игра пламени создавала причудливые блики на ее поверхности, отчего казалось, что картины ожили. Пройдя вдоль стены, он наткнулся на светильник. Масло в нем оказалось свежее. От испуга дыхание Амадо сбилось, прошло все-таки без малого тысячу лет, и наличие масла могло означать только одно, кто-то ухаживает за некрополем, и этот кто-то, прячась в тени наблюдает за ним. Ярко вспыхнуло пламя светильника, по промасленной нити огонь побежал от светильника к светильнику, на мгновение яркий свет ослепил.
Сверкание смальты, выложенной в причудливую мозаику на полу, не дало сразу разглядеть трупы подельников мертвеца, раскинувшего внутренности при входе. Они лежали в беспорядке, искромсанные, и изрубленные не менее зверски, чем их коллега наверху.
Тихое шуршание нарушило покой гробницы, в изголовье саркофага, на стене, медленно отползла идеально пригнанная панель, раскрывая черный зев прохода в смежное помещение. Амадо завороженно смотрел как из черного прямоугольника появилась тонкая нога, обутая в дорогой башмак, и обтянутая кольчужными штанами. Следом из темноты выплыла рука с вертикально поднятым копьем. В гробницу один за другим вплыли четыре воина. Серебреная кольчуга покрывала их с головы до ног, лица также терялись за кольчужной защитой. Казалось, они плыли над землей, так легко давалось им движение.
Воины направились к Родриго, окружая путешественника. От первого удара он увернулся, второй отвел круглым щитом. Ответив резким выпадом, Амадо заставил стоявшего перед ним стража откатиться назад. Этого хватило, чтобы вырваться из окружения.
Быстро вращаясь, путник уходил в сторону от колющих ударов двух копейщиков, и размашистой сечи скимитара и ятагана мечников. Несколько озадаченные скоростью противника, стражи, выстроились в одну линию и стали сходиться к Амадо. Не имея никакой защиты кроме стеганного халата и щита, Родриго искал спасения в скорости. Он атаковал с такой яростью, что воины отступили, обескураженные его напором. Закрывая голову щитом, и припав на колено, Амадо подрубил ноги одного из воинов, крутанув боковое сальто, он оказался чуть сбоку от второго стража. Молниеносный удар прямого меча, проткнул кольчугу на голове защитника некрополя, его тело застыло, и мгновение спустя рухнуло на мозаичный пол, звякнув кольчугой о камень. Из раны с легким шелестом вытекал песок.
Копейщики тем временем ловко загоняли Амадо в угол. Пользуясь огромным саркофагом как скалой, путешественник петлял, стараясь уйти подальше от молниеносных уколов копейных жал. Наконец ему удалось разделить врагов, просчитав удар он ловко подсел под копье, и страж промахнулся. Удар соскользнул со щита, а меч человека глубоко вошел в живот копейщика, вздыбив на спине стража кольчужный покров. Рукоять застряла в разорванной кольчуге, и копейщик крепко схватил Амадо за руку, удерживая на месте. Второй копейщик нанес быстрый удар, но промахнулся, скользнув жалом копья по боку Родриго. По инерции копье вошло в тело стража, что держал руку Амадо. От удара он потерял равновесие, падая навзничь, раненный копейщик утянул за собой всю троицу. Путник успел выхватить кинжал, и глубоко вогнал стальной стержень в шею копейщика, что только, что ранил соратника. Песок засыпал халат и пробравшись за ткань, неприятно коснулся кожи. Амадо оказался зажат между телами, а тем временем с пола поднялся мечник. Рассыпая остатки песка из раны в голове, он медленно шел к ним. Почти теряя самообладание, Родриго скинул с себя тело копейщика, едва успев выставить щит. Скимитар соскользнул с гладкой поверхности, в то время как кинжал Амадо вошел под ребра нападавшего. Поднимаясь с колен, он надавил на противника щитом, и толкая его перед собой прижал к стене, беспрестанно нанося удары кинжалом в живот. Враг сполз вниз по стене, с громким звоном обронив скимитар. Тяжело дыша Амадо уставился на рисунок, прямо перед собой, только сейчас он обратил внимание, что меч в руке Сарназара зеленый. Необычная для той эпохи форма, настолько специфическая, что ничего подобного тогда не могло существовать, сомнений не оставила, это то оружие, что описывал эпос Налида.
Используя копье как рычаг, Родриго скинул крышку саркофага. Внутри, вместо тела, на шелковой подушке лежал меч, плотно спелёнатый промасленной тканью. Выдохнув волнение Амадо взял его в руки, и освободив от пут, извлек клинок из ножен. Едва заметные зеленные искры пробежали по острейшему краю меча, точно приветствуя владельца.
У самого выхода он споткнулся о тело одного из воинов, кольчужная маска сползла, по спине Амадо пробежала дрожь. Гладкая, восковая кожа, совершенно лишенная черт, матово отливала в неясном свете масляных лампад.
***
В ушах шумел ветер, верблюд набрал скорость и петляя по безлюдным улицам, увозил всадника прочь от проклятого склепа. С рассветом показались верхушки пальм, на краю оазиса его встретил обеспокоенный Мусир. Сбиваясь от волнения на причитания, купец рассказал, что менее получаса назад оазис покинули воины. Воины не простые, все из известных семейств. Руководил ими эльф, они искали дорогу до Зайнаба.
— Особенно эльф прицепился. Все спрашивал не знаем ли мы, кто направился в те края? Я, конечно, соврал! Ты хоть и глупый, но смелый и честный! — улыбаясь закончил купец.
Его глаза упали на клинок, и толстое тело неуклюже отшатнулось от Родриго.
— Ты все-таки смог!
— Да — спокойно ответил Амадо, хлопнув рукой по ножнам.
— Послушай мой совет парень, избавься от него, пока не навлек на себя беду. Слишком много плохого совершил этот меч — тряся вторым подбородком, уговаривал Мусир.
— Не меч решает кого убить, а человек. На этом клинке не больше греха, чем на любой из этих пальм — обводя оазис рукой, ответил Амадо.
— Как знаешь, как знаешь. И все-таки избавься от него, много бед принесет тебе это оружие — разочарованно протянул Мусир.
Прибежал слуга и сообщил что несколько всадников возвращаются.
— Наверное, нашли мой след — высказал вслух догадку Амадо.
На долгое расставание времени не осталось, они обнялись с Мусиром. На прощание, купец вновь попросил его избавиться от злосчастного клинка. Поджарый жеребец, подарок Мусира, лихо рванул от оазиса, унося Амадо в пекло Кумарана. Роняя скупую слезу, купец махнул рукой в след странному человеку с Востока.