— Спасти ее будет не просто, но я сделаю все, что смогу. Тебя я вижу тоже зацепили — строго глядя на Амадо, спросил Римант.
— У меня ерунда, кинжал и не глубоко, я кальцером остановил кровь. Ей помочь не смог, очень глубокие раны, не достает.
— И тем не менее покажи. Мне не нравится твой цвет лица, особенно губы. Синие как у вурдалака — подступая к рыцарю, настаивал лекарь.
Он проверил пульс Амадо, затем посмотрел радужку глаз, и цвет слизистых.
— Ложись на стол! — строго скомандовал доктор.
Амадо послушно лег, Римант задрал ему рубаху, и тонким стеком вскрыл рану. Из отверстия брызнула кровь.
— Так я и думал! — торжествующе заключил лекарь.
Он вынул из своей сумы длинную тонкую трубку и раздвинув края раны, протолкнул ее в кровавое отверстие, после чего стал осторожно вытаскивать. Показался конец инструмента, рана затянулась. Удовлетворенный вид Риманта, говорил о том, что лекарь доволен результатом работы.
— Теперь лежи! Ты слишком много крови потерял, тебе надо восстанавливаться! — скомандовал лекарь.
Амадо попытался протестовать, но на его лицо опустилась тонкая сетка, ее серебряные нити искрились и переливались тусклым светом. Рыцарь почувствовал, как сознание улетучивается, все поплыло, и он провалился в темноту.
Гном испуганно уставился на бесчувственное тело Амадо.
— С ним все в порядке? — озабоченно спросил бородач.
— Да. Он спит. Через сутки проснется — рассеянно ответил Римант.
Теперь все его внимание поглотила рана Эвелин. Он раздел женщину, обнажив необыкновенно ладные формы зрелой красавицы, особенно поражала идеальная кожа, точно белоснежный шелк. Крестьяне во главе со старостой таращились на слишком красивое тело тридцатилетней женщины, не веря в то, что она из живой плоти.
— Даааа! — протянул, лекарь. — Этого не может быть. Не в этих условиях. Кто ты такая малышка?
Римант внимательно изучил тело пациентки, затем раны, безобразно уродовавшие гладкий живот Эвелин. Лекарь оторвал взгляд от женщины и заметил удивленные лица крестьян, ни говоря ни слова он указал на дверь. Его движение, как беззвучный приказ, заставило любопытных селян подчиниться.
Всю ночь в избе горел яркий свет, что-то стучало, затем, снова наступала тишина. Наконец раскрылась дверь избы, в утренний туман вышел утомленный Римант. Немного постояв, он сел на крыльцо, и грустно улыбаясь уставился себе под ноги.
Пропели третьи петухи, староста тихо постучал в дверь своей хаты. Ответа не последовало, он еще раз постучал. Опять тишина. Лука нерешительно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. На столе лежала женщина ее тело покрывала ткань из светящихся нитей, совершенно не скрывая от обзора прелести Эвелин. Грудь больной медленно и высоко вздымалась. Рядом, положив голову на руки, спал Римант. Лекарь спал, сном человека, утомленного долгой и тяжелой работой.
***
В полдень, в Пассаки въехала знатная дама. Гостья потребовала для себя самый роскошный дом, где и расположилась, принудив хозяев уступить жилье. За дамой следовали двое слуг-стражей, их лица скрывали густые бармицы, которые крепились к островерхим шлемам, матово отливавшим на солнце. Длинные копья, со свисающими штандартами дома Леворно, скрестились перед входом в избу. Круглые щиты, закинутые за спину, также украшали изображения графского герба. Из чего пытливый ум крестьянина сделал вывод, что к ним пожаловала супруга графа.
Староста, несколько раз пытался получить аудиенцию у знатной особы, но был предупрежден, что, если не оставит в покое графиню, то попадет на конюшню. После чего Лука поостыл в своем стремлении засвидетельствовать почтение, Ее Светлости. Он сидел на крыльце соседнего дома и тоскливо глядел вдаль.
Рука с трудом поднялась, стягивая с лица релаксатор.
— Вот чертов лекарь! Вырубил меня — недовольно бормотал Амадо.
Тело плохо слушалось, но с каждым ударом сердца мышцы наливалось силой. Беспричинная радость перехватила дыхание, давно он не ощущал такого состояния.
Повернув голову, он увидел Эвелин. По цвету сетки Родриго определил, что дела плохи. Жизнь баронессы висела на волоске, но женщина продолжала бороться.
Кроме Эвелин и Амадо в избе никого не оказалось, одевшись он вышел из хаты. Селяне, занятые повседневными заботами, не замечали рыцаря, не узнавая его без доспеха. Родриго огляделся, принюхиваясь к въедливому запаху свежеубранного навоза. Затем в поисках места, где мог бы справить нужду, неспешно обошел хату. Завернув за угол, он оказался на заднем дворе дома старосты. Много лет назад Лука разбил там небольшой садик, разросшийся теперь в маленький кусочек дикого мира. Посередине, в окружении посаженных заботливой рукой цветов, стоял грубо струганный стол, по бокам к нему примкнули две скамьи. Селяне посмеивались над чудаковатым старостой.
— Вот чудак! Растит бесполезные цветы, а то их по полям мало.
За столом сидели Римант и молодая девушка, они о чем-то спорили. Белоснежные волосы незнакомки ниспадали крупными локонами на плечи, а ее темно-голубые глаза буквально обжигали холодом спокойствия и отрешенности. Ледяное выражение менялось лишь когда они останавливались на бородатой физиономии доктора. В такие моменты лицо белянки приобретало нежное, девичье выражение, почти теряя противоестественную жесткость, а глаза начинали светиться глубоким, васильковым колером.
Цветение поглотило сад старосты, буйная растительность скрыла появление Амадо. Спор утих и теперь эти двое тихо переговаривались. Лицо Риманта покрывал румянец смущения, а глаза приобрели бархатный блеск, присущий только влюбленным. Посередине стола выделялась доска, разбитая черно-белыми квадратами. Приглядевшись Амадо узнал шахматы, прикинув расстановку фигур, он не сомневался в победе незнакомки.
— Так и что же, они не заслуживают права на свой путь? — с волнением в голосе вопрошал Римант.
— Нет — серебряным колокольчиком звенел в ответ высокий голос девушки.
— Но почему?
— Твой друг абсолютно прав, когда говорит о том, что у людей нет будущего. Люди слишком жестоки, жадность и подлость стали их природой. Человек уже не сможет быть другим, хоть дай ему тысячу лет.
— Даад ошибается! — раздраженно ответил Римант. — Менантр померк, и он не может этого принять. Он мудр, но тяжелые утраты ожесточили его сердце. Мы же смогли измениться и создать свою цивилизацию, да такую, что и вам оказалось не по зубам.
— Ну, уметь воевать это еще не достижение! — прикусив нижнюю губку, ответила уязвленная девушка. — Мы всегда ценили умение создавать, а не разрушать.
— Да? Как интересно! Если мне не изменяет память, это вы на нас напали? Или я что-то путаю? Да, кстати не вы ли любители жизни привели в мой мир Братьев? — он требовательно посмотрел на девушку.
Синеву глаз затянул лед отрешенности, они жестко смотрели на лекаря, пробирая холодом до самых потаенных уголков сознания.
— Вы нас вынудили. Люди, конечно, не все одинаковы, есть и среди вас достойные. Один из них сидит напротив меня — она улыбнулась и ее глаза вновь расцвели.
— Мне приятны твои слова Дальчи, но ты так и не ответила на мой вопрос. Чем люди хуже твоего племени? Я так считаю, что у нас столь не равные возможности, что нельзя подходить к ним с той же меркой, что и к бессмертным.
— Мы ведем бессмысленный спор. Я не могу ничего изменить, и ты не можешь, поэтому все будет идти так, как и идет.
Тем временем их партия подходила к концу, и несмотря на тяжесть своего положения, Римант сумел поставить юной противнице сначала шах, а затем и мат.
Девушка хитро улыбнулась.
— Ты меня специально отвлекал! Ах ты лукавый человек — с деланной строгостью выговаривала она лекарю.
Улыбаясь только глазами Римант внимательно смотрел на Дальчи, даже не пытаясь оправдываться. Амадо наступил на рассохшуюся доску, что выстилала дорожу к столу, и треск дряхлого дерева, разорвал флер любовной интриги, что невидимым покровом повисла над садиком.
— Ты, что прячется в цветах, покажись! — жестко прозвенел, прежде нежный голос.
Родриго вышел к столу, мужественный облик рыцаря больше подходил к простой обстановке деревенского садика, чем хрупкая фигурка девушки. Тело Дальчи, перетянутое осиной талией, казалась ненастоящим, напоминая фарфоровых кукол, что иногда доставляли в Аморат с далекого Юга.
Темнота зрачков, заполнила холодную синеву девичьих глаз, темные провалы Амадо вспыхнули огнем. Встретились пламя и холод.
— Зачем нас подслушиваешь? — с нажимом спросила девушка. — Сказанное здесь не для твоих ушей, смертный — ее ледяные глаза впились в Амадо.
В ответ глаза Родриго разгорелись, они неотрывно смотрели друг на друга. Постепенно черты девушки начали изменяться, и вот уже старуха сидит против Риманта.
— Остановись!!! — как сквозь толстый слой ваты долетело до слуха Амадо. Кто-то сильно дернул его за плечо, рыцарь повернулся.
Испуганный Римант, встал между ним и девушкой-старухой.
— Не надо! Прошу тебя! Не убивай ее! Она не зло! Нет ее вины, в том, что с нами случилось! Дальчи появилась позже и ничего не видела. Она чистая!!! — при этом он тряс плечо Родриго, глядя ему в лицо. Амадо точно окатили холодной водой, гнев испарился, в голове еще шумело, но постепенно приходило понимание происходящего.
— Что здесь делает девка из Андланда? — спросил он удивительно спокойным голосом.
Девушка, поправляя платье, подняла холодные глаза и стараясь более не противостоять Амадо, проговорила.
— Человек, это ты пришел к нам! Вы убивали все, что попадалось на пути, а теперь ты винишь нас в своих потерях. Да ты и сейчас напал на меня. В то время как я лишь поинтересовалась зачем ты нас подслушиваешь.
Амадо не обращая на нее внимания, повторил свой вопрос. Римант с трудом переводя дыхание ответил.
— Дальчи не просто андланд. Она то, что местные зовут смертью. Ее забота жизнь, она контролирует рост популяции. Все очень сложно.
— Что тут сложного? — спросил Амадо. — Значит ты убиваешь, людей? — он смотрел в глаза девушки.
Дальчи, одарила его холодом в ответ.
— Нет я никого не убиваю. Я лишь забираю энергию, что высвобождается при смерти разумных существ.
— Сюда за кем пришла? — спросил, Амадо продолжая сверлить взглядом Дальчи.
— За твоей соплеменницей!
— Какой соплеменницей? — удивился рыцарь.
— Той, что лежит в доме, и сейчас пришла в себя. Римант, я еще зайду. А ты жестокий человек, лучше мне больше не попадайся.
Девушка поднесла изящную кисть к безымянному пальчику, и повернула серебряное кольцо, с белым сверкающим подобно звезде камнем по середине. Камень ушел на тыльную сторону пальчика, его сменил багровый рубин. Образ расплылся, и Дальчи исчезла. В воздухе еще некоторое время чувствовался аромат незнакомых цветов.
Римант быстро зашагал к выходу из садика.
— Что за соплеменница? — догоняя лекаря спросил Амадо.
— Эвелин из нашего мира — не оборачиваясь ответил Римант.
— Ты не ошибся?
— Нет. Ее тело, не оставляет сомнений, в том, что она из нашего мира. Честно говоря, думал мы на всегда потеряли наших женщин, а тут такой подарок судьбы — лекарь повернулся к Амадо, и схватив рыцаря за плечи начал его трясти.
— Ты понимаешь, какой это подарок!!! Мы можем начать все сначала!!! — глаза Риманта светились счастьем.
— Но ведь твоя Дальчи пришла за Эвелин, так почему не забрала ее? — недоумевал рыцарь.
— Я выиграл ее жизнь — не без гордости ответил Римант.
— Видишь ли мы очень хорошие приятели с Дальчи, и она благосклонно согласилась принять мое предложение. Мы решили судьбу Эвелин, в честном противостоянии.
Амадо тяжело посмотрел на лекаря, и ничего не отвечая направился к хате.
Светящееся покрывало залило помещение желтоватым свечением. Женщина в ужасе стремилась вырваться из стальных объятий невесомой ткани. Расширенные глаза искали хоть что-то знакомое. Прямоугольник нестерпимо яркого света привлек внимание Эвелин, и она почувствовала мягкое прикосновения сильных рук.
— Эвелин, это мы. Ты жива. Подожди, сейчас я тебя освобожу — донеслось откуда-то сверху.
Голос казался до боли знакомым, но женщина не могла вспомнить кому он принадлежит. Образы сменялись в бесконечном хороводе, в глазах прояснилось. Эвелин увидела строгое лицо незнакомого мужчины. Он смотрел на нее черными, бездонными глазами в сумраке хаты казавшимися еще более мрачными. В голове всплыли последние события Пассаки, староста, рыцарь. Неожиданно Эвелин вспомнила что рыцаря зовут Амадо. Ее взгляд скользнул по коренастому телу мужчины, в правой руке он держал смятую серебряную сетку.
— Релаксатор! Так вот почему я не могла ничего увидеть — спокойствие стало отвоевывать все больше места в ее сознании.
Эвелин попыталась вспомнить, что с ней случилось в конторе мастера Талли. Вот уходят ее компаньоны, она склоняется к юноше, гном что-то говорит, ее рука гладит волнистую шевелюру подмастерья. Неожиданно резкая боль в животе, она падает на колени. Сквозь плотно прижатые к телу руки, просачивается липкая, красная жидкость. Краем глаза она видит, как на пол падает Талли, у купца перерезано горло. Бьющееся в конвульсиях тело и булькающие звуки отдаются в ее голове болезненными точками. Попытки встать приносят невыносимую боль, и непреодолимую слабость. Нет сил, упругость тела разом исчезла, превратив крепкую женщину в тряпичную куклу. Затем еще один удар. В голове завертелось, и опять острая обжигающая боль, теперь уже в шее. Воздуха не хватает, неодолимо наваливается тишина и покой.
Сознание выплыло из жуткого водоворота образов прошлого, глаза сфокусировались на Амадо, рыцарь крепко удерживал ее за плечи. Позади раздались щелкающие звуки, женщина резко повернулась, рука Риманта мягко, но настойчиво вернула ее голову на место. Тонкий стек коснулся затылка, вновь издав щелчок. Лекарь задумчиво разглядывал пустоту перед собой, его губы слегка шевелились, считывая, видимую только ему, информацию.
— Так ну вот и все! Волны синхронизированы. Что голубушка, страшно? Я бы тоже боялся. Обмануть смерть мало кому удается! — он доверительно улыбнулся Эвелин.
Эта улыбка вызвала в ней глубокое чувство доверия, и чего-то родного. Крупные слезы покатились по щекам женщины.
— Ну что вы? Все в порядке. У вас все хорошо, даже следов не останется. Вон как все хорошо зажило!
— Я не Эвелин, меня зовут Магна! Я менантр — сквозь слезы произнесла женщина.
— Мы знаем. Такого тела я давно не видел — признался Римант.
— А вы кто? — спросила Эвелин.
— Я Римант Ори, когда-то лечил людей, а он тот самый Даад Ореда — лекарь указал на рыцаря.
— Я слышала о тебе, ты победил Наргала, а потом пропал. Сложно поверить, но Рут, твоя супруга, помогла мне выбраться из нашего мира, когда он превратился в могилу.
— Ты знаешь мою жену? — с волнением спросил Амадо.
— В последний раз, я видела ее, еще до моего перехода! — ответила Эвелин глядя с сочувствием на рыцаря. — Воины защищали здание академии, пока Рут выводила последних выживших из Менантра. Многие ушли в другие миры, но успели не все. Те, что остались, скорее всего погибли.
— А девочка?
— Девочки с ней не было. Там никто не смог бы выжить. Мне жаль — ответила Эвелин, едва сдерживая слезы.
***
Эльфийское море, как всегда, проявляло свой непокорный нрав, уже пятый день стоял полнейший штиль. Вымотанные гребцы сильно сбавили в скорости. Время тянулось невыносимо долго, вызывая чувство безысходности, усугублявшееся нестерпимым зноем, испепелявшим все живое на палубе корабля. Зато у Амадо появилась возможность уложить в голове события последних дней.
Посовещавшись с Дулином, они отправились в Джана-Кудхи. Там, в портовом городе Галерна, располагалась школа бардов, которая и служила конечной целью путешествия охотников за головами. Несмотря на все протесты, мужчины не пожелали брать с собой Эвелин. Вскипая от гнева, баронесса отправилась в родовое гнездо Малино. Сопроводить неуемную подопечную вызвался Римант. Эвелин обиделась на мужчин, и отказалась подчиняться коллегиальному решению. Дулин вспылил и высказал свое отношение к моральному облику баронессы. Вопреки ожиданиям охотников, Эвелин только рассмеялась в ответ, а последовавший за этим рассказ удивил не только гнома, но и менантров.
— Что могут подумать мужчины? Конечно, только то, что мне сейчас высказал Дулин, но в жизни существует много важных вещей и кроме плотских наслаждений. Я не сумасшедшая шлюшка, пытающаяся удовлетворить неуемную похоть, я исследователь. Понимаю, что для вас, это странно. Что можно исследовать в глухой деревне? Отвечу просто, здесь наше будущее.
Мужчины заулыбались и переглянулись, Эвелин игнорируя пошлые ухмылки, продолжила.
— Здесь я оказалась, из-за Евхо. Рассказы о его удивительных способностях постепенно дошли и до владений моего супруга. Для вас Евхо всего лишь молодой пастух, смертный, жизнь которого столь скоротечна, что не стоит внимания. Но мальчик поистине уникален, когда я впервые увидела его, он оживил на моих глазах умирающую лошадь.
— То есть как оживил? — недоверчиво спросил Римант.
— Так, наложил руки на ее голову, и кобыла поднялась спустя десять минут. Позже я узнала, что лошадь вовсе не больна, ее убивала старость. Евхо мне объяснил, что с рождения обладал необычной способностью. Налагая руки, он избавлял мать от болей в низу живота. Но жестокость ревнивого отца, лишила Евхо матери еще в юном возрасте. Отец убил ее в присутствии мальчика. От пережитого стресса у него открылась еще одна способность. Теперь он мог поднимать скотину, погибающую от возраста. Позже выяснилось, что животные, поднятые его рукой, приносят удивительный приплод, который не болеет и растет лучше, чем обычные жеребята. Тогда-то деревня и начала выращивать коней особой стати, получая баснословные прибыли.
Амадо видел, как заблестели глаза женщины, когда она говорила о несчастном пастухе. Особая дрожь нетерпеливого исследователя пробивала все ее существо.
— Много лет я изучаю подобные изменения в человеческой популяции. И пришла к выводу, что время от времени среди смертных появляются уникумы, люди с мутациями. Так же я заметила, что по странному стечению обстоятельств все они не доживают до совершеннолетия, погибая чаще всего после различных обрядов инициации. Они гибнут, как только встречаются с местным священством, как будто кто-то не хочет, чтобы среди людей просыпались подобные способности. Другими словами, у меня сложилось четкое ощущение, что этих детей отслеживают и целенаправленно уничтожают.
— Но как это возможно? — возмутился такой несуразности Дулин. — Это же не хватит никакой агентуры.
— А тут и не агенты, ту намного более могущественные силы.
— Ну не хочешь же ты сказать, что боги имеют особые планы на род человеческий? — с насмешкой спросил Амадо.
— Тогда объясни происходящее иначе! Я уже не в первый раз иду по следу убийц уникумов, но цепочка всегда обрывается на исполнителе. Могу только сказать, что в этом совершенно точно замешаны сильные мира сего, а убийцы из Гинну лишь исполнители, одни из многих. Поэтому я должна найти Гинну вместе с вами, в конце, концов я имею на это такое же право.
— Наверное твои слова справедливы — задумчиво проговорил Амадо. — Но я не могу рисковать твоей жизнью, она слишком ценна для нас. Так, что нет Эвелин, ты едешь домой — решительно заявил рыцарь.
Женщина всплеснула руками, и что-то хотела выпалит наглому мужлану, но Амадо ее опередил.
— Это больше не подлежит обсуждению.
Пред мысленным взором рыцаря встало возмущенное лицо Эвелин. Мысли перескочили к конторке гнома Талли, купец с перерезанным горлом, лужи крови, израненное тело баронессы, он зажмурился, до боли сжимая кулаки.
Куда подевался Галиус Крид, так и осталось неясным, его поиски ни к чему не привели. Молодой убийца Гинну, точно растворился, или как предполагал Родриго, кто-то могущественный не желал, чтобы Крида нашли.
Рядом постоянно слышалась брань, справа от Родриго, пристроившись на бухтах канатов, сидели игроки в кости. Поглощенные азартом моряки, не стесняли себя в выражениях. Ругань прерывалась только громким стуком стакана о доски палубы, затем слышался дробный разлет костей, вызывавший новый взрыв эмоций. Особенно буйствовал Дулин, как оказалось ничто человеческое гному не чуждо.
На горизонте показалась земля. Спустя два года Амадо предстояло вновь ступить на земли тропического рая. Вскоре показалась Галерна, крупнейший порт Джана-Кудхи. Люди сновали по пирсу безостановочно перетаскивая тюки, бочки и ящики. Вдали чернели загоны, через которые гнали лошадей на корабли, еще дальше пристроились ряды коренастых складов.
На главной площади развернулся Вечный базар. Товары со всего мира, заполняли прилавки сотен торговцев. Здесь продавалось все, что производилось по эту и ту сторону Эльфийского моря. С каждым годом Галерна все больше превращалась в торговую биржу, формировавшую цены всего региона. Многие влиятельные торговые дома, основали здесь свои представительства, стремясь не упустить начавшийся расцвет нового торгового центра. Конечно, за всем стояли эльфы, именно они снимали сливки контролируя цены.
Джана-Кудхи находилась под протекторатом эльфов, поэтому охотникам за головами пришлось оставаться инкогнито. Не задерживаясь в порту, Амадо отправился в школу бардов. Дулин остался подготовить отступление, он должен был подойти к школе четвертью часа позже и привести с собой двух быстроногих коней.
Школа бардов оказалась огромным особняком, занимавшим пол улицы, сразу бросалась в глаза роскошь строения. Барды Галерны не бедствовали. Амадо и не догадывался, что ремесло бродячего музыканта приносит такие доходы. Глухая стена фасада, выходившего на улицу, имела только один вход. Высокая, резная дверь, надежно перекрывала внутренний двор храма искусств от любопытных. Рыцарь дернул кольцо, за дверью мелодично прозвенел колокольчик. Потянулись минуты ожидания, долго никто не отвечал. Родриго уже начало казаться, что по ту сторону никого нет, как вдруг, на уровне лица, открылось маленькое окошко. Внимательные глаза уставились на рыцаря.
— Что ты хотел, путник?
Закрыв глаза ладонью, Амадо развернул ее к своему визави со словами.
— Смерть наша мать, мы не знаем ее замыслов, но верим в ее мудрость, и готовы слепо исполнять волю Великой Утнаты! — торжественно произнес он, остро ощущая, что едва может себя удержать от распирающего изнутри хохота.
Окошко с лязгом захлопнулось, снова наступила тишина, пока не заскрипели засовы. Тяжелые створы дубовой двери разошлись, открывая взгляду путника широкий внутренний двор. Худой мужик в цветастой одежде указал на толстого коротышку, и дал понять, чтобы Амадо следовал за ним.
Миновав двор, они оказались в крытой галерее, и вскоре уперлись в окованную железом дверь. Опять стук, тишина, затем окошко, и наконец скрип отворяемой двери. Коротышка куда-то исчез, и Амадо повел по каменным галереям, мощный детина, мало напоминавший барда.
Вскоре они вышли в зал с колоннадой, вдоль стен стояли люди в длинных плащах. Глубокие капюшоны покрывали их головы полностью, скрывая лица. Из-за перегородки вышел невысокий, коренастый человек, его плащ отличался тканью. Черный шелк падал красивыми складками, подчеркивая значимость владельца. Главный, как понял для себя Амадо, опирался на толстый посох, с навершием в виде головы какого-то чудища.
— Кто ты путник? — раскатисто прозвучал голос главного.
— Меня прислал Руперт Таварид, он просил передать Вам поклон.
— А что ни будь еще он передал? — спросил бесстрастный голос.
— Просьбу, чтобы вы помогли ему подготовить несколько человек, для концерта в высоких домах Юга Амората — соврал Амадо.
— А, что же Руперт присылает вместо себя незнакомца? Он пренебрегает нашим обществом?
— Руперт и помыслить не мог, чтобы оскорбить ваше священное братство. Но время сейчас жаркое, многим требуется помощь, а Руперт всегда все делает по высшему разряду. Поэтому и не может оставить на кого-то свое хозяйство.
— Как твое имя брат?
— Саливан Жмудин — гордо выпятив грудь представился Амадо.
— Дорогие братья поприветствуем нашего гостя! — обратился к присутствующим коренастый.
Шелест одежды приближающихся людей, едва слышный металлический звон доспехов, сокрытых плащами, и скрип обнажаемых клинков, донеслись до слуха рыцаря. Удары обрушились сразу со всех сторон, широким взмахом Амадо отшвырнул двоих нападавших, и выхватил болотный клинок. Лезвие точным уколом пробило впереди стоящего убийцу, со спины на шею Родриго набросили удавку. Шнур прошелестел по доспеху, прикрывавшему шею рыцаря. Задушить его не получилось, поэтому нападавший попытался опрокинуть Амадо на спину. Рыцарь на пятках развернулся к душителю, меч по инерции вошел в живот убийцы.
Только быстрая реакция спасла Родриго от неминуемой смерти, его доспех успел прикрыть все уязвимые точки. Рядом звякнул клинок, надломленный о кирасу, по шлему скользнул посох главного. С виду несильный удар закружил голову, но клинок рыцаря продолжал разить врагов. Помещение наполнилось криками раненных.
«Барды» могли дать фору любому акробату. Ловкость, с которой они избегали его атак, и ответных выпадов, говорила о многих годах, потраченных на оттачивание мастерства убийцы. Пару раз клинки гинну попадали в фильтрационные отверстия на шлеме, но прочная мембрана не пропустила смертоносную сталь. Несмотря на превосходство противника в числе и технике, тяжелый доспех решил исход боя в пользу Амадо.
Вмятины и зарубки на доспехе быстро затягивались. Убийцы, увидев сквозь лохмотья плаща восстановление кирасы, в ужасе разбежались.
Главный скинул шелковый плащ, под которым оказалась кираса, набранная из отдельных пластин, с круглым щитком по центру. Посох убийцы целил в голову Амадо, но рыцарь, точно угадывая направление древка, уворачивался, постепенно сокращая дистанцию. Неожиданно тело главного взлетело высоко вверх, с ловкостью, которой позавидовала бы обезьяна. Убийца гинну, уперся ладонью в навершие посоха, его тело оказалось выше головы Родриго. Удивление украло драгоценные секунды и рыцарь, получил тяжелейший удар в голову, ногой в латном ботинке. От неожиданности Амадо опрокинулся на спину, и едва успел осознать случившиеся перемены, как сверху ударила вторая нога главного, окончательно пригвоздившая рыцаря к полу.
Клинок вспорол пустоту, ловкий убийца спокойно увернулся от спорадической возни Родриго. Убийца оттолкнулся и снова взмыл в воздух.
Амадо кувыркнулся, главный попытался прижать его тело очередным ударом ноги, но поскользнулся на крови товарищей и рухнул сверху. В мгновение ока рыцарь оказался поверх противника, главный пытался вывернуться, но тяжесть Пасиса намертво прижала его к полу.
Стальные пальцы сжали горло убийцы, «бард» быстро тыкал кинжалом в доспех, пытаясь нащупать уязвимости в защите Амадо. Железный воротник на кирасе убийцы поддался, натужно скрипнул и сложился гармошкой, сухо хрустнул кадык. Главный резко дернулся, лицо его налилось, быстро набирая багрянец. Из последних сил он пытался вырваться и втянуть в себя хоть глоток живительного воздуха, но рыцарь с мрачной решительностью продолжал сжимать его гортань, пока не сломал позвонки. Шея, превращенная в отбивную, на глазах почернела, Амадо с трудом оторвал от нее сведенные яростью руки.
Не замечая, как под ногами чавкает кровь, рыцарь обошел зал, методично добивая выживших. Десятки обезображенных тел устилали белоснежный мрамор пола, сколько смертей в комнате, посвященной искусству. Столько усилий и все в пустую, узнать ничего не удалось, план провалился. Оставалось только одно, самому поискать зацепки в кабинете главаря.
Поиски кабинета привели Амадо в квадратную алтарную, погруженную в полумрак. У дальней стены высился безобразный истукан. У его ног белели черепа, а на шее висело ожерелье из высушенных кистей человеческих рук. Огромную чашу, установленную перед истуканом, наполняли красные лепестки гумары, помещение заполнял одуряющий аромат, исходящий от цветов.
Широкая полоса света, испускаемая Пасисом, осветила жуткий алтарь, к Родриго метнулась тень. С неприятным скрежетом скользнул клинок по шее, прикрытой сталью. Рыцарь не успел среагировать, так быстро двигался убийца. Перед глазами мелькнули лишь бельма слепых глаз, и размытые очертания короткого меча. Враг выворачивался как уж, ускользая от ответных ударов Амадо. Рыцарю казалось, что он сам каменный истукан, так медленно и неловко двигались его руки и ноги в сравнении с убийцей. Болотный клинок нелепо рубил воздух, не в силах нагнать слепого ловкача.
Исход поединка решил случай, убийца налетел на меч, в бесплодной попытке пробить броню Родриго. Клинок рыцаря прошел тело слепца насквозь. Не смотря на смертельное ранение, убийца сохранял спокойствие, лишь ровное дыхание немного сбивалось при выдохе, сказывались годы тренировок. Слепой еще несколько раз нанес удар коротким мечом, но силы окончательно покинули тело калеки.
— Ты же слепец! Зачем напал? — спросил Амадо.
— В ее алтарной ты более слеп, чем я — усмехнувшись ответил убийца.
— Как вы догадались, что я не тот, за кого себя выдаю?
— Ты бросил вызов Гинну, и теперь, я кх… — закашлялся слепой. — Сейчас твоя жизнь не стоит, ничего. Теперь за тобой будут охотиться днем и ночью, пока ты сам не начнешь умолять нас о скорой смерти. Кх…Кх… — кровь потекла изо рта убийцы.
Амадо тряхнул слепого за плечо, в ответ послышался стон.
— Меня не пугают твои угрозы, не трать на них время. Как вы узнали, что я не от Руперта?
— Нам пришло известие о его смерти… Нас предупредили, что рыцарь, дама, и гном ищут Гинну… Муран тебя сразу узнал… Ты не помнишь, но он один из тех, кто принял оплату за голову Эйлаха… — слепой захлебнулся кашлем.
— Зачем вы убиваете особых людей?
— Не понимаю, о чем ты? Кто должен умереть, тот умрет… за нас решает мать небытия, богиня смерти. Она указывает, кому пришло время уйти в ее чертоги…
— Что за богиня смерти?
— Утната Милостивая, она прямо за тобой — с трудом проговорил убийца, его губы стали деревянными, и уже плохо слушались.
Амадо торопился, осталось совсем мало времени, гинну мог вот, вот умереть.
— Евхо вам указала богиня?
— Малец из Амората? Нет, этого заказал Дюран Пантори, он … Да что с тобой? Ты лучше беспокойся за свою подружку, ей сейчас несладко… ха-ха, поверь до конца года все вы будете мертвы — слепой жутко сморщился, и вздрогнув всем телом обмяк.
Вот и все, теперь надо спешить. Эвелин в опасности. С такими мыслями Амадо подошел к истукану. Утната сидела в свете лампад, источавших благовония. Вокруг лежали части человеческих тел, на коленях лютня, ранее не замеченная им в темноте, черепа недобро склабились чужаку.
Черные агаты глаз богини сверкали в луче света, камни совершенно точно смотрели. Амадо сморгнул, отгоняя наваждение. От жуткого взгляда человека передернуло, он отвернулся и отправился по храму в поисках каких-либо зацепок, что могли бы помочь найти Гинну. В дальнем углу рыцарь обнаружил еще одного брата, тот забился за одну из чаш, что собирали кровь для богини. Клинок взвизгнул, голова несчастного отлетела прямо в кровавую лохань.
Не найдя ничего интересного Родриго, подошел к истукану, и толкнув ногой, опрокинул его навзничь.
Оставалось найти Галиуса Крида, почему-то Амадо казалось, что он здесь. Дверь храма отворилась, рыцарь повернулся на звук, в проходе стоял Галиус. В руках подмастерья блестел резной череп, внутри, красным светом горела лампадка. С губ Крида сорвались слова заклятия, они резали слух, непривычно знакомые, но бесконечно древние.
Амадо кинулся к убийце, но его ноги оторвались от земли. Перед глазами завертелась комната, страшный удар о стену сплющил доспех. Рыцарь попытался подняться, но необоримая сила вновь оторвала его от земли, доспех затрещал. Титаническая хватка сдавила шею Амадо со спины, грозя размозжить позвонки. Болотный клинок скользнул вдоль бока назад и завибрировал, наткнувшись на что-то очень твердое. Металл со скрипом скользил по камню, оставляя глубокую борозду. Рыцарь наносил удар за ударом, пока клинок не нашел что-то мягкое. Железная хватка отпустила шею, но тут же перехватила талию воина.
Амадо извернулся и ткнул в сторону нападавшего, клинок со звоном переломился. Гул гнева обрушился на алтарную. Тело рыцаря, как тряпичную куклу швырнули на дверь, ведущую в зал. Затрещав створа, вывалилась наружу, свет ударил в глаза Родриго, ослепив на несколько секунд. Позади слышался тяжелый топот чего-то очень большого. Встав на четвереньки, рыцарь выполз в зал приемов. Крид сбежал, по крайней мере Амадо его потерял.
Лихорадочно стянув пояс, рыцарь раздвинул сферу в сундук. Позади затрещали перекрытия двери, вырывая балки, в зал влетело оно.
Амадо поднялся на ноги, доспех восстановил изначальную форму, меч андланд взлетел на плечо рыцаря. Легко, точно танцуя, человек, пошел по кругу, стараясь обойти истукана из храма Утнаты. Громадина из камня широко раскинула три пары рук, стремясь поймать человека в смертельные объятья. Волна воздуха покачнула Амадо, когда мимо пронеслась Утната. Рыцарь успел присесть и проскользнуть под мощными руками богини. Промахнувшись истукан снес ряд опорных столбов, опрокинул стену, и обвалил часть потолка. Застыв в проломе, Утната взглядом, искала святотатца. Глаза богини горели ненавистью. Заметив человека истукан сдернул шелковый пояс с огромными, бронзовыми шарами на концах.
С оглушающим свистом завертелись жуткие снаряды. С шумом пролетая над Амадо они цепляли тела погибших, расплескивая размозженную плоть по стенам и потолку. Напряженно вглядываясь в круги, совершаемые огромным боло, рыцарь ждал момента. Ударил один шар, превратившись в лепешку, кровь на полу взорвалась множеством пирамидальных всплесков, второй шар пролетел в миллиметре от головы человека, следом бронзовый блин, едва задел кирасу.
Лишь внимание и быстрота спасли Амадо от соприкосновения с медным блином. Выбежав за траекторию боло, рыцарь наконец смог сориентироваться, и попытался поднырнуть под многочисленные руки Утнаты, но их быстрое движение отшвырнуло его на стену. Следом прилетели медный блин, он рассек кирасу и глубоко вошел в мышцу груди, а затем шар, который ударил в лезвие меча, и выбил клинок из рук Амадо. С тонким звоном меч откатился в сторону, на кирасе красовалась глубокая вмятина. Затем все рванулось наверх, и тело человека швырнуло в потолок. Утната вырвала медный диск, застрявший в доспехе рыцаря. Кровь брызнула из раны, Родриго почувствовал, что жизнь уходит из тела.
Рыцарь упал на пол, рядом с ним ударил шар, затем прилетел бронзовый блин, оставив на броне глубокую вмятину. Сверху навалилась громада ожившего истукана. Опираясь на две пары рук, Утната в неистовстве била могучими кулаками по голове Амадо, грозя размозжить человеку череп. Шлем пока справлялся, но повреждения доспеха становились критическими, и скоро он мог перестать защищать.
В голове гудело, перед газами все мелькало, не давая сосредоточиться. От очередного удара голова Родриго повернулась на бок, глаза зацепились за обломки клевца, оброненного кем-то из убийц. Рука сама схватила оружие и поймав момент, когда Утната отклонилась назад, чтобы нанести удар всем весом, Амадо вогнал острый клюв молота между глаз чудовища. Сила и вес противника, встретили острый конец оружия, и пробив каменный лоб Утнаты, глубоко вогнали клевец в безобразную личину богини смерти.
Тупой конец боевого молотка, уперся в грудь Амадо, в яму что оставил шар на кирасе. Рыцарь попытался сместить в сторону надвигавшуюся на его тело пятку клевца, но края ямы не позволили сбросить удар по касательной. Руки истукана, разом отказавшие, обрушили весь вес Утнаты на оружие. Острая боль пронзила грудь, дыхание заперло в легких. Мерзкий привкус железа во рту и резкая слабость, наполнившая тело, остановили мысли в голове человека.
Откуда-то сверху долетели звуки голосов, точно сквозь толстый слой земли. Помещение заполнилось лязгом доспехов, топотом ног, и криками людей. Вытягивающая последние силы боль, рванула грудь, и выкинула рыцаря из реальности в черноту.
Мягкий свет коснулся глаз Родриго, слух уловил приятный голос, женский. Настолько знакомый, что даже не хотелось думать кому он принадлежит. Амадо открыл глаза, над ним склонилась Рут, ее темные локоны нежно касались лица и шеи.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, удивленно глядя на жену.
— Ты меня ищешь, вот я и пришла — проговорил родной голос. Глаза печально смотрели на рыцаря. — Не умирай. Тебе нельзя умирать. Ты нужен нашей дочери. Только ты ей можешь помочь. Она ждет тебя!
— Она жива? Где она? — с волнением спросил Амадо.
Лицо Рут начало таять, он протянул руку, пытаясь удержать ее. Ладонь коснулась чего-то холодного и склизкого, он внимательно вгляделся в то, что ухватили его руки. Черная, холодная, склизкая длань мертвеца, нежно сжала ладонь Родриго и исчезла. Амадо закричал, и его тут же выбросило из сна. Грудь тяжело вздымалась, давая сердцу работу. К человеку вернулась жизнь.
Конец первого десятилетия