Церковь не заставила себя ждать. Уже через десять дней на земли барона прибыл вездесущий Нофль, а с ним большой отряд королевской гвардии и орда церковников. К моменту, когда они подошли к стенам замка Малино, его владения жестоко зачистили от «еретиков». Местное население насмерть перепуганное и приведенное в повиновение короне и церкви массово отказывалось от своего суверена. В замке собрались почти все вассалы барона, лишь двое предпочли присоединиться к армии инквизитора.
На земли Малино вошел небольшой отряд, но в процессе расправы над жителями, отряд оброс желающими защитить святость веры, и превратился в небольшую армию, к которой скрепя сердцем присоединился и граф Леворно. Он безучастно наблюдал как ненавистные сердцу святоши уничтожают его самого верного вассала. Но ничего противопоставить требованию короля Гумберта, всерьез взявшегося за еретиков в его землях, граф не мог.
Опустошенные владения Малино кишели рыцарями-грабителями, дезертирами и просто бандами разбойников. Окруженная крепость замерла в ожидании своей участи. Вылазки, совершаемые по ночам, постоянно беспокоили лагерь Нофля. Вскоре к защитникам замка пришло известие от Леворно, о дате начала штурма. Встал вопрос о спасении самого ценного.
Регулярные вылазки превратились в привычное явление, из-за чего очередная атака ни у кого не вызвала удивления. Начавшийся у стены бой отвлекал внимание инквизитора от событий, происходящих возле тайного подземного хода.
Стараясь не привлекать внимания, небольшая группа людей выбралась из подземелья, и незамеченная никем растворилась в ночной темноте. Барон спас самое ценное, жену и дорогого ее сердцу мальчика. Выводить супругу и дитя, барон поручил Помпилио и двум доверенным рыцарям Серджо Гуадама и Трецо Сукрано, полагаясь на обоих как на проверенных временем вассалов.
Эвелин умоляла барона пойти с ними, но Кристиано отказался покидать осажденную крепость. Он не оставил замок и своих рыцарей без командования, проявленная трусость навсегда запятнала бы его репутацию, этого барон никак не мог допустить. Поэтому Малино, вынуждено доверил жизнь супруги посторонним. Кавалькада направилась в сторону дороги ведущей в Карамант. Мальчик ехал в одном седле с Сусанной, Тео боялся потерять любимую няньку.
Достигнув ближайшего леса, отряд повернул в чащу, следуя едва приметной тропе, пока не уперся в охотничий дом, разграбленный несколько недель назад. На воротах висел труп лесничего, а рядом чернели две свежие могилки.
С содроганием Эвелин проехала мимо зловонного трупа. Циничные шутки Помпилио, вызвали гнев баронессы, и без того с трудом выносившей заплечных дел мастера. Она никак не могла взять в толк, зачем посылать с ней этого мясника, с мозгом недоразвитой гориллы. На замечание баронессы Помпилио лишь зверски осклабился, однако замолчал. Палач отвечал хозяйке не меньшей ненавистью, считая ее, во многом заслуженно, виновницей случившегося. Серджо и Трецо наблюдали за происходящим не вмешиваясь, лишь многозначительно перемигиваясь и улыбаясь, чему-то, что было известно лишь этим двоим.
Расположились на ночлег в разграбленном доме. Дорогие дубовые панели послужили прекрасным топливом для костра. Рыцари несмотря на свое происхождение оказались великолепно подготовлены к тяготам походной жизни. Они быстро соорудили все необходимое для ночлега. Ели в гробовом молчании, спутники избегали бесед с баронессой. Помпилио все еще дулся и поэтому нацепил на лицо выражение равнодушной отстраненности. Сидя при входе палач внимательно вслушивался в шум ночного леса. Для Эвелин поставили небольшой шатер. После суток в седле, она с наслаждением растянулась на мягкой соломе, и мгновенно провалилась в притягательную черноту.
Отчаянные крики и плач ребенка, пробивались сквозь одурь полусна. Эвелин не могла понять, сниться ей это или происходит в самом деле. Неожиданно баронессу вырвало из сна, на нее сверху навалился мужчина, тяжелый и мощный как медведь. Она попыталась вырваться, но сил не хватило. Ее глаза, прикрытые задранной наверх юбкой, ничего не видели, кто-то упорно рвался к ее прелестям. Не сумев справиться с завязками, человек пустил в ход нож, резко ослабив хватку панталон, и слегка порезав ее кожу. Грубые руки резко сдернули последнюю преграду между ее телом и насильником, рядом тихо подвывала Сусана. С девушкой происходило тоже, что и с ней. Что-то хрустнуло, грубые руки ослабли и тяжелое тело навалилось сверху, сильно придавив к земле баронессу. Рядом послышалась возня и ругань. Эвелин узнала голоса, Помпилио матерно обругал кого-то, в ответ также прозвучал мат, голос принадлежал Серджо.
— Что происходит? — изумилась баронесса.
Сдвинув обмякшее тело на бок, она наконец открыла лицо, ее глазам предстала удивительная картина. Помпилио дрался с Серджо. Рыцарь без штанов, с обнаженным мечом в руках, быстро уворачивался от ножа огромного, неуклюжего, но неимоверно сильного врага. В несколько приемов Серджо сумел ранить Помпилио, и палач, истекая кровью начал отступать к выходу, спина рыцаря оказалась перед баронессой. Помпилио уже попрощался с жизнью, видя, как стремительно и ловко орудует мечом его враг, но рыцарь вдруг споткнулся и выронив клинок повалился на землю. Позади стояла Эвелин, в ее руках поблескивал тонкий стилет, с которого все еще стекали алые капли. Бурое пятно растекалось по белоснежной рубахе Серджо. Невдалеке лежала Сусана, с расширенными от ужаса глазами. Девушка попыталась спрятать свое тело под обрывками платья. В углу сидел Тео, обхватив руками коленки мальчик, не отрываясь смотрел на весь тот ужас, что произошел у него на глазах.
— Понимаю, почему он вас выбрал — одобрительно улыбнулся Помпилио, присаживаясь на землю, его бледное лицо говорило о серьезной потере крови.
— И почему же? — спросила Эвелин, подходя к палачу.
В ее руках появился продолговатый предмет серого, металлического цвета.
— Ты смелая, и красивая — почти теряя сознание промямлил Помпилио.
Баронесса быстро задрала рубашку своего спасителю, и поднесла предмет к ране, на вид очень глубокой. Через несколько секунд Помпилио обмяк, бледность проступила еще более резко, но грудь продолжала тяжело вздыматься и опускаться, жизнь не покинула тело верного слуги Малино.
— Он, что умер? — глупо хлопая глазами спросила Сусанна.
— Нет! Он без сознания, скоро придет в себя — сухо ответила Эвелин. — На оденься! — она кинула девушке свое платье, выудив наряд из запасов седельной сумки.
— Где мальчик? — строго спросила баронесса.
Сусанна испуганно оглянулась по сторонам, и найдя взглядом Тео, заплакала.
— Ладно, не плачь! Главное, что все решилось.
Со стоном поднялся Трецо, мотая окровавленной головой, рыцарь пытался стряхнуть дурноту, делавшую его ноги ватными. В таком виде он казался живым мертвецом. Тупо уставившись на труп Серджо, он, пошатываясь, направился к прислоненному у стены мечу. Со стремительностью кошки Эвелин подскочила к рыцарю, и проткнула его ногу. С рычанием зверя Трецо попытался ударить ее. Ноги подкосились, и мужчина упал на землю, безумно вращая глазами он начал угрожать Эвелин и Сусанне. Перепуганная нянька забилась в угол, обнимая ребенка и закрывая его лицо ладонью. Без малейшего страха баронесса подбиралась к рыцарю, все еще пытавшемуся дотянуться до меча.
— Зачем Трецо? Кристиано же тебе доверял как себе, а ты предал его? Предал своего сюзерена. Где твоя честь? — сверкая глазами на него прошипела Эвелин.
— Сука! Проклятая сука!!! — прокричал в ответ рыцарь, осознав, что дотянуться до оружия не успеет. — Я никого не предавал! Это все ты, капризная потаскуха!!! Из-за тебя пострадали наши дома, семьи! Из-за тебя дура погибнет Кристиано! Ты тупая овца, даже не понимаешь, что натворила…
— Не смей меня оскорблять выродок!!! Трусливый насильник!!! — взбеленилась Эвелин, и резко ткнула, врага в колено. Трецо заорал и скорчившись обхватил раненную ногу. — Тварь!!! Тварь!!! — орал он, задыхаясь от невыносимой боли.
— Нет не тварь, а разъяренная женщина — склонившись к рыцарю прошипела баронесса.
Стилет молниеносно пробил правое плечо мужчины, а затем разрезал сухожилия на предплечье левой руки, которой Трецо попытался схватить кинжал. Рыцарь обмяк и откинулся на спину, потеря крови и отупляющая боль лишили его силы и воли к сопротивлению.
Сверкая потемневшими от гнева глазами, Эвелина навалилась сверху на беспомощного врага. Узкое лезвие клинка, причиняя страшные муки, медленно вошло в грудь воина. Рыцарь смотрел на нее расширенными от удивления и страха глазами. Клинок достиг сердца, пронзил дрожащее от напряжения тело Трецо, и вышел наружу. Воин застыл. Резко вытащив стилет из раны, баронесса наблюдала как кровь толчками вырывается наружу.
До слуха Эвелин донеслись рыдания, она повернулась. Сусанна начала подвывать от ужаса, стараясь забиться еще глубже в угол. Нянька плакала и тряслась как осиновый лист, зубы девушки отбивали дробь, глаза Сусанны избегали сверкающего взгляда баронессы. Эвелин застыла на месте, женщину как окатили холодной водой, она увидела себя со стороны. Представила искаженное нечеловеческой злобой лицо. Баронесса с трудом выдавила улыбку, стараясь успокоить девушку и ребенка, который разрыдался следом за нянькой.
— А ты молодец — тихо прозвучал голос Помпилио.
Палач пришел в себя и не уверено, ступая подошел к телу Трецо.
— Что? — удивилась Эвелин.
— Молодец, говорю! Ловко ты с ним — Помпилио ткнул ногой труп. — Эти гады, задумали сдать вас жрецам. Дождались пока я пойду в дозор, и… — Помпилио задохнулся. — А я услышал крик Сусанны. Поначалу обалдел, а потом шасть до вас, а тут такое… — палач снова с трудом отдышался.
— Вот и получается, что никому верить нельзя. По правде сказать, я тебя ненавидел с самого первого дня, но барон наказал доставить тебя в целости и сохранности. А раз барон приказал, значит надо исполнять. Хочешь не хочешь, а исполнить должен — прорвало палача.
— Спасибо тебе Помпилио. Ты спас мою жизнь… и их тоже — добавила баронесса, указывая на Сусанну и мальчика. — Я не забуду твоей верности, и барон не забудет…
— Барона мы уже не увидим — грустно произнес Помпилио.
— Наверное, ты прав… — Эвелин порывисто отвернулась, пытаясь скрыть нахлынувшее волнение, что перехватило ее горло.
***
Встреча с Крапором Семипалым, убедила Амадо, в справедливости его самых худших подозрений. Доспех Тайлфа и впрямь имел плохую репутацию. Обратная дорога, заняла больше времени несмотря на то, что он спешил изо всех сил. Пришлось прождать неделю, пока откроют дорогу в предгорьях Драконьих Клыков, в опасной близости от Сальяда. Проезжая свое поместья, Родриго, заехал в трактир «Веселый Гусь». Расположившись в темном углу, за обшарпанным столом, он услышал разговор двух гномов, судя по говору из Даноста. Важно поглаживая роскошные бороды, они вели неспешную беседу.
— Что слышно в Аморате? — спросил пожилой гном, запуская широкую пятерню в огненно-рыжую бороду.
— Да, а что там слышно. Все тоже. Кавардак. Как представился старый Инан, так почитай и королевство представилось. Теперь уж и не поймешь, что это Аморат или Сальяд — произнес седой, богато одетый торговый представитель.
— Да, и то, и другое, все вместе — ответил первый.
— Вот и я о том. Жрецы совсем распоясались, говорят и сынка Инанова они, того…
— Я тоже о том слыхивал, однако не стоит об этом здесь — испуганно оглянулся рыжий.
— Да, а я что. Я так, о слухах говорю. Ну так вот теперь у них там новая забава. Священная война называется. Ищут ересь, колдовство, и режут по чем зря всех, кто неугоден Скюло — вжав голову в плечи начал оправдываться седой.
— Интересно! И кто попал под раздачу? — спросил рыжий.
— Ну вот из последнего. Был у них лихой барон Малино, слыхал наверно?
— Неа!
— Ну его еще кликали как Кристиано Бешенный… — недовольно поморщился седой.
— Аа, ну да, об этом слыхал, а что и он оказался еретиком?
— Да кто его знает — пожал плечами седой.
— И что, имения лишили?
— Нет мой друг, его совсем извели, под корень. Против Малины инквизитор устроил поход, тот самый, который назвали Священным, ну и заперли барона в замке. А месяц спустя захватили и его. Ох и народу тогда полегло. От замка камня на камне не оставили, а барон, попал к святошам еще живой. Так его сначала пытали, а потом всего израненного, головы лишили на плахе.
— Как? Сами жрецы? — удивился рыжий.
— Да нет, святоши вели следствие, и доказали, что барон богохульник, а башку ему отрубили по королевскому указу.
— А дети, жена, куда они?
— Да в том то вся и заковыка, что Скюло обвинил и его женушку в сношениях с нечистым, и что де она подбила супруга своего к богопротивным деяниям. Вот только исчезла нечестивая стерва, как сквозь землю провалилась. Ищут ее по всему королевству. А детей у них не было, так что наследовать некому. Барон был вассалом Леворно, но герцог не получит ни локтя его земли, все отдали в управление церкви, так-то!
— А что баронесса и впрямь демона подпустила?
— Сложно сказать, но то правда, что подпустила к себе стерва нечистого в облике невинного ребенка мужеского полу. Сказывали, что тот ребенок чудеса творил, противные природе человеческой. О том сам барон на пытках поведал. Так, что сомневаться вроде нету причин. Всем ведь известно, что пытка самое верное средство правду сыскать!
— Как же не знать, почитай пытка и правда две родные сестры, одна без другой и не ходят — заключил рыжий высоко подняв палец к закопченному потолку таверны.
Известие выбило почву из-под ног Амадо, теперь предстоял долгий поиск Эвелин. Из разговора купцов выходило, что она пропала еще до падения замка Малино. А это означало, что предстоят поиски на огромной территории, в то время как многочисленные отряды инквизиции шныряют по округе.
Родриго решил начать поиски по дороге, ведущей к Иргаму. Насколько он знал барона, тот скорее всего отправил бы жену к гномам в надежде застать там Амадо. Тем более, что перед отъездом, он сам предполагал отправиться в королевство гномов Изумрудных холмов. Но путешествие сложилось иначе и теперь предстояло отыскать женщину с ребенком, на длинном тракте, кишащем разбойниками, и грабителями различного происхождения. И все же не бандиты его беспокоили, более всего вызывало опасение столкновение с инквизицией. Ее отряды как правило имели хорошо обученных рыцарей, с рвением исполнявших волю господню. Плюс слуги, оруженосцы и прочие сопровождающие персоны, в общем возникала неприятная перспектива вступить в битву с сильным отрядом профессиональных военных.
Пробираться приходилось преимущественно по ночам, в условиях плохой видимости, но только так, он мог нагнать беглянку. Съезжая с дороги к кострам случайных путников, и расспрашивая о женщине с мальчиком, Амадо, искал след Эвелин. Вскоре ему повезло, один купец из Лампеды, рассказал, что десять дней назад, по пути в Аморат, он встретил отряд из трех мужчин и двух женщин, вроде как с ребенком. Вместо того, чтобы следовать общим трактом, они свернули в Кабаний лес, и проследовали едва заметной тропой в его глубь. Купец же подсказал как добраться до развилки.
Спустя сутки Родриго въехал в мрачный лес, кишащий зверьем. Следуя указанной тропой, он достиг полуразрушенного дома. В воротах чернели три свежие могилки, волнуясь за судьбу Эвелин, он кинулся к дому. Однако внутри его ждал сюрприз, еще две могилы, с воткнутыми в землю палками, на которых висели рыцарские шлема. Походив немного вокруг, Амадо обнаружил спрятанные доспехи, и меч, с надписью: «Трецо от отца, пусть сей меч ведет тебя праведным путем, и обагряет жало лишь кровью врагов короля!».
Трецо Сукрано, удивился Амадо. — Как он здесь оказался? Почему, погиб? Где Эвелин и ребенок? — вопросов возникло еще больше, чем прежде, а след баронессы оборвался.
Пришлось вернуться на тракт, судя по следам всадников осталось трое. В раскопанных могилах лежали тела мужчин, из которых по крайней мере один Трецо. Ни женщины, ни ребенка в могилах не оказалось, значит они живы, кто-то напал, и они либо сумели бежать, потеряв двух человек, либо попали в плен к нападавшим. Оставалось надеяться, что они ушли не далеко, судя по следам костровищ, что остались после их привалов, двигались беглецы крайне медленно. На пятые сутки погони, он почувствовал, что нагоняет Эвелин. Дорога вилась среди холмов, поросших густым лесом, его конь, вымотанный длительным переходом, едва шел. Пришлось спешиться и дать животному отдых. Костер весело затрещал, пожирая ветки, отданные на растерзание подчиненной стихии.
Глядя в огонь Амадо расслабился, вокруг бивуака рыцарь натянул тонкую, шелковую нить с маленькими колокольчиками из страны Ик. Это нехитрое средство, позволяло отдыхать, не опасаясь оказаться перед лицом незваных гостей, с недобрыми намерениями. Мысли унесли его далеко, перед глазами вставали картины из прошлого, которое он почти позабыл. В пламени костра возник образ Рут, ее иссушенные руки тянулись к лицу Амадо, а губы беззвучно что-то шептали. Он приподнялся и приблизил к ее губам лицо.
— Даад тебя ждет Лем!!! — раздался оглушающий крик жены.
Тело рыцаря опрокинуло, он вскочил, выхватывая на ходу меч, и озираясь вокруг расширенными от ужаса глазами.
— Что случилось? — сердце постепенно приходило в норму.
Он сам не заметил, как уснул, и ему приснился кошмар, тот же, что и в замке Малино.
Яркое, утреннее солнце било в глаза, вышибая из них слезы. До слуха донеслись крики женщин, звон стали. За высокими кустами сирени, прямо перед ним, шла битва. Наверное, ее шум и разбудил Амадо, породив жуткое видение, перед пробуждением.
Раздвинув кусты, он увидел открытую поляну, залитую ярким солнцем. Мощные скакуны, взрыхлили, влажную после ночи землю, кружа вокруг небольшой группы путников. Подойдя ближе Родриго, разглядел, что рыцари окружили двух женщин и обезьяноподобного мужика, отчаянно пытавшегося сопротивляться атакам кавалеристов.
Мужик резко выкидывал самодельное копье, на длинных руках, в сторону рыцарей, забавляя их неловкими движениями. Отъезжая в сторону, и стараясь нанести точный удар по копейщику, они весело смеялись. Мужик с неожиданной, для его комплекции, ловкостью уворачивался от ударов, прикрывая женщин.
Амадо хватило одного взгляда, чтобы определить, что кавалеристы профессиональные воины. Верховые ловко оттеснили здоровяка от женщин, с каждым заходом все более сужая круг, и грозя с минуты на минуту покончить с ним.
Вглядевшись в женщин, Родриго узнал Эвелин. Ее темные волосы ниспадали крупными прядями на плечи, а рука вытянулась в сторону врагов, грозя латникам ажурным клинком. Вторую женщину он не знал. Светлая, насмерть перепуганная девушка, что-то прятала под плащом. Бежать они не могли, судя по всему, Эвелин и ее спутников застали врасплох. Распряженные лошади паслись неподалеку, вещи, сваленные в кучу, лежали у потухшего костра. Им ничего не оставалось как обороняться пока враг не решит покончить с веселой игрой.
Не скрываясь Амадо вышел на поляну, и на секунду все замерло. Рыцари остановили скакунов, и уставились на неожиданно появившегося воина.
— Кто такой? — резко прозвучал голос рыцаря в оранжевом плаще, со вздыбленной лошадью на гербе.
— С кем имею честь? — поинтересовался в свою очередь Амадо, сбрасывая зеленый плащ, и пробуя в руке меч андландов.
Эвелин сразу узнала его золотистый доспех, несмотря на то что шлем закрывал голову владельца. Женщина знала, сейчас будет кровь. Те четверо, что напали на них, очень неудачно выбрали жертву для своей извращенной игры. Говоря иначе им не повезло.
— С тобой говорит граф Крено Лагналь, и ты находишься на моих землях, поэтому повторяю свой вопрос, кто ты, и какого происхождения? — лошадь двинулась в сторону Амадо.
— Кем тебе приходиться Лансан Лагналь? — вместо ответа спросил Родриго.
— Это мой отец! Откуда ты его знаешь? У тебя нет гербов на броне и плаще! Ты рыцарь? — теряя терпение вопрошал Крено, сближаясь с Амадо.
— Остановись Крено, я знал твоего отца! Мое имя Родриго Амадо, в прошлом коннетабль Амората, сегодня изгнанник, однако мое происхождение нисколько не ниже твоего.
— Так ты предатель, которого ищут по всем королевствам. Кстати, за твою голову назначена неплохая сумма.
— Интересно, и во сколько оценили мою жизнь? — спросил Амадо.
— Тысяча золотых! Поэтому я в сомнении, как поступить, чтобы принять решение, мне потребуется время. По сему, сейчас я возьму тебя под стражу! Сложи оружие, и позволь моему оруженосцу связать тебя. Прости за ожидание, но я еще не закончил с этой компанией. Чтобы не скучать, можешь насладиться веселым зрелищем — граф приветливо улыбнулся.
Четверо латников глядя на графа также нагло лыбились. С оруженосцами восемь человек, посчитал про себя Амадо. Оруженосцы стояли несколько в стороне, развлекаясь рыцари приказали им оставаться поодаль и не вмешиваться в бой. Общий настрой не омрачило даже появление незнакомца в необычном доспехе.
Развернув лошадь, Крено направил скакуна в сторону мужика с копьем, оставшиеся последовали за ним.
Оруженосец подошел к Амадо, и протянул руку, требуя меч. Рыцарь посмотрел на него, затем перевел взгляд на женщин. Все заняло несколько секунд, за которые к нему успели подойти оставшиеся оруженосцы.
Взмах меча отсек протянутую руку и располосовал грудь молодого парня, тяжело осев на землю он удивленно смотрел на отрубленную конечность. Удар эфеса назад, свалил второго оруженосца, обратным движением Амадо нанизал третьего. Немного повернувшись вокруг своей оси, рыцарь вырвал клинок из плоти последнего.
Всадники, на секунду обомлевшие от произошедшего, спешно разворачивали коней, готовясь атаковать.
— Убить его! — коротко прозвучал приказ Крено.
Последний оруженосец, удирал, стремясь добраться до спасительного скакуна. Убийство облегчало полное отсутствие брони у противников, Амадо порезал их как простых селян.
Первой налетела лошадь Крено, копье прошло мимо, скорость, с которой Родриго ушел с линии атаки, удивила молодого графа. Резко осадив коня, он попытался развернуться на противника и достать его мечом. К удивлению аристократа, лошадь начала припадать на передние ноги. Рядом пронеслись его товарищи. Умберто Кьюзо, чернея вороненным доспехом, попытался попасть копьем в Амадо, но промахнулся, а Роман Парат и Отто Фигнар, пронеслись рядом даже не пытаясь нанести удар. Не веря глазам, Крено смотрел как золотистый рыцарь загибает шею его коню, заставляя животное упасть на землю. Граф нанес удар мечом, но лошадь резко завалилась на бок и клинок просвистел мимо головы Родриго. Мощный удар кулака сбил с ног поднявшегося было Крено.
Лошадь, выворачиваясь вскочила на ноги, Амадо попытался впрыгнуть в седло, но проскакавший рядом Отто, сбил его на землю ударом булавы. Сверху пронеслась лошадь Кьюзо, кувырком Родриго приблизился к мечу, воткнувшемуся при падении в землю неподалеку. Копье Парата глухо ударило в кирасу, Амадо, отшвырнуло на два метра, древко трескуче переломилось. Преодолевая тошноту Родриго, встал на ноги, лошадь Парата уже грозно надвигалась на него. Он отшагнул в сторону в последний момент, меч, встретил, жало клевца. Амадо развернуло вокруг своей оси, он бросил руку с клинком вдогонку всаднику. Лошадь громко заржала и сбавив темп захромала. Рассеченное бедро задней ноги животного расползлось, обнажая пучки разрезанных мышц. Конь взвился, скинул седока, и хромая побежал в ближайший перелесок, обегая Родриго как можно дальше. Парат попытался подняться, но сверху тяжело ударил андланский меч, пригвоздив Романа к земле. Позади, послышался тяжелый топот коня Кьюзо, клинок Амадо вырвался из головы Романа, и по дуге настиг, подбежавшего Крено, тяжело обрушившись на щит рыцаря. Лошадь Кьюзо налетела на них, опрокинув Крено. Рука графа неестественно повисла, он попытался на нее опереться, чтобы подняться, и снова повалился, со стоном перехватив вывернутый локоть.
Кьюзо и Отто удвоили натиск стараясь оттеснить Родриго от раненного товарища. Неожиданно Отто выпал из седла. Внутренне торжествуя Помпилио молниеносно ткнул самодельным копьем в рыцаря, но Отто успел подставить небольшой щит, и тем отвел опасный удар в сторону. Палач споткнулся и повалился сверху на врага, в его руке хищно ощерился граненный кинжал. Протолкнув узкое жало в щель между подмышкой и кирасой, Помпилио заколол трепыхающуюся жертву.
Видя перевес противника, Кьюзо повернул лошадь к лесу. Пытаясь остановить беглеца, Эвелин бросилась на наперерез скакуну. В последний момент, Амадо выдернул авантюристку из-под копыт. На пути всадника оказалась Сусанна, она попыталась отскочить, но не успела, лошадь снесла девушку. Тихий вскрик тут же угас, в сторону что-то окатилось.
Только сейчас Родриго увидел, что девушка все время боя прятала под плащом мальчика. Нянька спасла ребенка оттолкнув его в сторону в последние секунды перед столкновением. Сама она уже не успела уйти из-под копыт. Вскочив на ноги, мальчик побежал к лесу. Кьюзо, ловко перегнувшись схватил пацана на ходу, и закинул в седло перед собой. Мальчик попытался сопротивляться, но резкая оплеуха подавила волю ребенка.
— Тео! Стой гад! Стой!!! — кричала Эвелин, вырываясь из рук Амадо.
Последнее, что уловил угасающий взор Сусанны, перепуганное лицо Тео, с расширенными глазами. Нянька видела, как мальчик тянет в ее сторону руки, в надежде на помощь.
Лошадь вырвалась на тракт и быстро ушла в сторону Лампеды. Эвелин плакала в голос, бессильно уронив голову на руки. Амадо попытался догнать Кьюзо, но чужая лошадь, утомленная битвой, быстро выдохлась, преследование пришлось прекратить.
В лагере хозяйствовал Помпилио. Эвелин пыталась помочь умирающей Сусанне. Кальцер остановил кровь, но тяжелая рана головы не оставила бедняжке шансов. Родриго подошел к няньке, осмотрел рану, и положив руку на плечо Эвелин тихо проговорил.
— Ей уже не помочь.
— Я знаю. Она пожертвовала собой ради мальчика — баронесса захлюпала.
Амадо провел рукой по голове женщины, она развернулась к нему и расплакалась, уткнувшись лицом в гладкий металл кирасы. Глаза Сусанны, блуждавшие до того под плотно закрытыми веками, резко распахнулись. Девушка приподняла голову и посмотрела прямо на Родриго.
— Вернись, тебя ждет наша девочка! — прозвучал замогильный, глухой голос.
Сейчас он готов был поклясться, что с ним говорит Рут. Ее взгляд, ее голос, даже интонация ее. Еще секунда и голова девушки безвольно упала на землю, глаза потухли, а затем навсегда закрылись. Грудь остановила гонку за жизнью, как-то сразу опав.
По спине Амадо побежали мурашки, холодный пот резко выступил на лбу и шее. Он осторожно отстранил Эвелин и склонился над Сусанной, но все уже кончилось, девушка умерла. Эвелин удивленно смотрела на Родриго, пораженная трепетом, который в нем вызвала смерть няньки.
— Что такое? Она умерла?
— Все. Для Сусанны путь закончился — патетически проговорил, подошедший Помпилио.
— Пора ее похоронить — все еще борясь со страхом произнес Амадо.
Девушку похоронили прямо на опушке, буднично, без почестей и речей.