Рука в красной перчатке оборвала ленивый шаг лошадей. Пользуясь моментом, рыцари выбивали пыль, набившуюся в одежду. Глухо постукивая тугой кожей перчаток, по фиолетовым бригантинам, они вяло переговаривались. Чуть позади, скрипнув осью, остановилась повозка. Наружу высунулась гладко бритая голова Луидже Герра. Восемнадцатилетний парнишка с любопытством огляделся и вновь исчез в недрах повозки.
— Что опять стряслось? Третий раз, сегодня — раздраженно процедил Оттавио Бернардо.
— Оттавио, наше дело беречь жизнь мастера Джовани, а не глупые вопросы задавать — пресек недовольство Бернардо Патрицио Ковали. — Тем более, что деньги его святейшества сохранили твое владение. Не забывай об этом!
— Сохранили. Только я, потомок знатного рода должен сторожить какого-то духоборца. В мои то года. Тьфу! — сплюнул в раздражении Оттавио.
— Ну так скажи об этом мастеру — зло подначил Бернардо, Сандро Кватроки, самый молодой из говоривших.
— Твое мнение, сопляк, меня меньше всего интересует! — слегка повернув голову, бросил Оттавио.
Рука Кватроки потянулась к клинку.
— А ну прекратили!!! — рявкнул Патрицио.
Рыцари не заметили, как к ним приблизился худой мужчина в черной рясе. Широкополая шляпа на его небольшой голове, с длинной шеей смотрелась комично, придавая облику тощего сходство с большим грибом.
— Брат приор, Мастер просит сделать остановку — тихо прошелестел бесцветный голос.
— Сейчас господин Фурир. Передайте мастеру, мы все устроим через четверть часа — слегка склонив голову ответил Патрицио.
В ответном поклоне качнулась широкая шляпа, еще больше напоминая в этот момент шляпку гигантского гриба.
— Хоть бы спросил, что у них случилось — опять заворчал Оттавио.
— Это не наше дело! Мы должны служить, а решения остаются за мастером Джовани — вновь возмутился Кватроки, блестя черными как спелые вишни глазами.
— Оттавио если вам так тягостно ваше послушание, может стоит оставить службу в Коллегии Дознавателей? — предупредил дальнейшие разговоры Патрицио.
Оттавио отвернулся и уставился на синеющий вдалеке перелесок, колышущийся в мареве по ту сторону сжатого поля.
На обочине споро выросли шатер и очаг, закипела вода в котелке, из повозки вышел сухопарый человек в черной рясе, невысоко роста. С трудом переставляя ноги, человек медленно прошел в шатер.
— Здравствуйте Мастер Джовани — поздоровались рыцари, осунувшееся лицо, желтоватого оттенка не изменило своего выражения. Лишь ленивое движение мутных глаз обозначило, ответ на приветствие охраны. Фурир, всю дорогу поддерживавший под руку мастера, замахал свободной рукой, точно желая отогнать назойливых мух.
— Вот заносчивый гриб — прошипел Оттавио.
Кватроки покачал головой, и вновь склонился к кипящему в котелке вареву. Мимо пробежал Луидже, молодой ученик Джовани.
— Луидже, что с Мастером? — понизив голос спросил Патрицио.
— Да все старая хворь, демоны рвут нутро мастера — многозначительно закатив глаза почти прошептал Луидже. — С утра на ногах не стоит. Блюет и животом мается. Только ночную вазу опорожнил — доверительно поделился молодой.
Патрицио понимающе покачал головой, строго глядя на перекошенное отвращением лицо Оттавио.
***
Оглушающая тишина окутала липким страхом мокрую от напряжения спину Фрили Норва. Два часа назад случился обвал, еще с вечера канарейка замолкла, но бригадир запретил покидать шурф, пока его не укрепят. Случайная искра, подорвала предательский метан. Фрили даже не понял, что произошло. Земля под ногами прыгнула, уши заложило, а в глазах темнота. Он пытался кричать, но пыль набила рот, и иссушила гортань, поэтому вместо крика из горла вырывался лишь тягостный хрип. Рядом глухо стучало, Фрили долго прислушивался, пульсация с болью толкала кровь в голове, вызывая в глазах разноцветные круги. Гном взял себя в руки и заставил дыхание сбавить темп, стук также потерял в частоте ударов.
— Сердце, я слышу мое сердце — мелькнула догадка в голове шахтера.
Руки шарили в полной темноте, выискивая хоть что-то знакомое, но натыкались лишь на рваные края дикого камня. Через сутки жажда забрала сознание, и Фрили в бешенстве метался по карману, что сохранил ему жизнь после обвала. Затем пришла апатия, и горняк привалился лицом к огромному булыжнику. С полным равнодушием гном слушал как в двадцати сантиметрах над ним тихо свистит сквозняк. В опаленное жаждой сознание медленно вползла очевидная мысль, неестественно точно марионетка он приподнялся. Не веря своей удаче, Фрили качнул камень, булыжник на удивление легко подался, и с грохотом скатился вниз, больно саданув по ноге. Но гном даже не заметил этого, его сильные руки толкали, раскачивали и тянули глыбы, раздвигая спасительный проход. Два часа спустя потянуло свежим воздухом, он приятно холодил разгоряченное лицо Фрили, слепые глаза разъедал ядовитый пот.
Карман остался позади, но темнота и отсутствие воды остались. В припадке жажды гном слизывал влагу, осевшую на стенах грота, в который его вывел спасительный проход. Острое чувство опасности навалило на гнома, слух болезненно реагировал на любой шорох, а глаза непроизвольно напрягались, стремясь выхватить в абсолютной темноте хоть лучик света.
Преодолевая страх Фрили шел вперед, ноги гудели и отказывались шевелиться, только воля двигала тело шахтера вперед. До слуха долетело журчание ручья, казавшееся благословенной музыкой. Тарм меня не забыл, дрожа от благоговейного нетерпения, заплакал гном. Сто метров спустя ощутимо потянуло влагой, а звук подземной реки теперь превратился в грохот.
Впереди замелькала белая точка, Фрили потер глаза, но это не помогло. Странная точка то взлетала высоко над головой шахтера, то падала к самому полу, на секунду исчезая во мраке.
— Что это? — изумленно тараща глаза, Фрили протянул руку. — Похоже на светляка, но откуда он здесь?
Светящаяся точка выросла в размерах, и теперь стало видно, что она вовсе не белая, а скорее цвета шафрана. Присев на валун, неподалеку от гнома, точка встрепенулась и в грохот воды ворвалась птичья трель. Переливаясь, звук отскакивал от стен, рассеивая окружающий мрак. Сейчас Фрили совершенно точно мог сказать, что прекрасно видит стены и пол огромной пещеры, прямо впереди, там куда он только, что чуть не наступил, вниз срывался рваный край обрыва. Мгновенно вспотев, гном отшатнулся от жуткой бездны, внизу возмущено заворчал поток, подземной реки. Отирая лоб, Фрили присел на валун в метре от шафранового певуна.
Птах заливался, прыгая по плоскому камню, Фрили пытался разглядеть его, но постоянное мелькание мешало сосредоточиться, поэтому образ все время расплывался.
— Кто ты? — неожиданно громко спросил гном.
Пение оборвалось, образы вокруг немедленно погасли. Фрили мгновенно ослеп, только желтая птаха ярко горела напротив гнома. Секунду она сидела не шевелясь, затем порхнула и села на колено шахтера. Боясь вздохнуть, гном таращился на своего спасителя, казалось, ничего прекраснее ему видеть не приходилось. У него на колене сидела обычная канарейка, но по какой-то причине у птицы ярко светилось оперение. Вспорхнув, певун взмыл к потолку и вновь пещеру наполнили переливы необычно сложной трели. Чернота вокруг обрела четкие границы. Из мрака выступили очертания стен, пола, валунов под ногами гнома, и манящий край обрыва.
Птица сделала круг высоко под сводом пещеры, и спикировав к полу полетела направо от гнома. Фрили вскочил и побежал следом, стараясь не терять из виду певуна. Канарейка повела гнома за собой, они прошли узкий коридор, затем по сыпучему краю обрыва, в конце которого оказалась небольшая площадка. Тут птица, круто повернув, нырнула в одну из вентиляционных шахт. Фрили в сомнении остановился, но призывная трель придала гному смелости. Он прыгнул в шахту, тело швыряло из стороны в сторону, узкие стены воздушного желоба казались не проходимыми, но несмотря ни на что Фрили скатывался все ниже.
Шахта неожиданно оборвалась и гном полетел вниз. Сильно разбив колени, он лежал на полу пещеры в абсолютной темноте. Канарейка исчезла, Фрили сел, потирая ушибленные колени. Прошло много времени, прежде чем он услышал знакомый перелив птичьей трели. Гном крутил головой в поисках певуна, но птицы нигде не было видно.
Пришлось идти на звук, смазанные образы, слабо помогали ориентироваться в окружающем мраке. Снова послышался ворчание подземной реки, голос канарейки почти погас в ее шуме. Разбитые ноги плохо слушались, но Фрили продолжал упорно идти к своей цели.
— Стой! Впереди смерть! — прозвучал из темноты властный голос.
Фрили оступился и осел на острый булыжник. Глупо ойкнув, гном тут же подскочил.
— Кто здесь? — испуганно, спросил шахтер, несколько мгновений спустя.
В душе Фрили боялся ответа, и спрашивал скорее, чтобы убедиться, что голос ему не привиделся.
— Впереди обрыв, и полноводная река! Она много километров петляет под землей, чтобы выбросить содержимое на границе с тундрой, в реку Млечу. Если ты слышал о такой — равнодушно проинформировал голос из темноты.
— Я шахтер, из Даноста. Я заблудился — с дрожью в голосе ответил Фрили. — Даже и не знаю сколько дней брожу здесь — добавил гном, немного подумав.
— Сочувствую — равнодушно ответил голос.
— Ты можешь мне помочь? — с надеждой спросил Фрили.
— Если попросишь!
— Я прошу! Помоги мне! Спаси Тарм, у меня четверо сыновей, кроме меня некому их поднять. Прошу спаси, хотя бы ради них — почти плакал Фрили.
— Ха, ха, ха — рассмеялся голос.
Фрили ошарашено молчал, не понимая, что смешного в его положении.
— О нет, ха, ха, ты ошибаешься! Я вовсе не Тарм! — впереди разгорелось шафранное сияние. Фрили прикрыл лицо рукой, слабый свет нестерпимо резал привыкшие к темноте глаза. Напротив, стоял гном, в вытянутой руке он держал небольшую клетку. Внутри прыгала канарейка, перелетая с жердочки на ячеистые стенки птичьей тюрьмы, плетенной из ивового прута. Оперение птицы необычайно ярко сияло, выхватывая из мрака безобразный профиль гнома, и небольшую часть пещеры.
— Тали? — удивленно выпалил Фрили, когда наконец сумел рассмотреть говорившего.
— Я тебя искал несколько дней! После обвала, многие пропали… — заговорил Тали.
— Проклятый бригадир нас убил — перебил его Фрили. — Ненасытный гад! Но как ты выжил? Я же видел, как завалило ваш штрек.
— Мне повезло, меня вынесло волной из-под обвала! — с улыбкой ответил Тали.
Последние четыре года Фрили работал в одной бригаде с Тали, но несмотря на это знал его очень плохо. Фрили вообще не горел желанием близко знакомиться со своими товарищами по работе. Ему всегда казалось, что судьба к нему не справедлива, что рано или поздно, его должна посетить удача. Поэтому та мелочь, что изо дня в день копошилась рядом с ним, никогда не интересовала шахтера. Конечно, в сложившихся обстоятельствах Фрили благодарил судьбу, за то, что она послала ему Тали. В неясном свете канареечного оперения, гном отчетливо видел край обрыва, куда едва не ступил в темноте.
— Надо выбираться! — продолжил Тали, протягивая руку Фрили.
— Да, пожалуй, ты прав — отозвался Фрили, принимая протянутую ладонь.
Они шли несколько дней, припасы Тали начали подходить к концу, в душу Фрили потихоньку впивались едва заметные коготки паники.
— Сколько осталось? — в волнении спросил он у спутника.
— Несколько часов! Мы почти на месте! — равнодушно отозвался Тали.
— Я про припасы.
— Не беспокойся, сегодня будешь дома!
— Но я не узнаю места! Мне никогда раньше не приходилось тут бывать… — голос Фрили замер. — Что это?! — выдохнул шахтер, едва переводя дух.
В глазах рябило, искры блуждал по граням высоких кристаллов, тянувших ломанные линии к таким же кристаллам, свисавшим с потолка пещеры.
— Это же изумруды! Да какие огромные! Потрясающе! — повторял ошеломленный Фрили.
— Они и есть — с улыбкой подтвердил Тали.
— Но откуда ты знаешь об этом месте? — удивился Фрили.
Он внимательно вгляделся в лицо товарища, черты безобразного лица слегка поплыли.
— Кто ты?! — отшатнувшись закричал шахтер.
— Не стоит бояться, того, что тебе не знакомо! Я твой друг! Ведь я тебе помог! Так ведь?! — с нажимом спросил его спутник.
— Да — растерянно отозвался Фрили.
— Тогда, что тебя так пугает?
— Я слышал легенды о древних, что рыщут глубоко в подземных мирах… ты очень похож на них.
— Ну даже если и так. Разве я тебе причинил какую обиду? — продолжал настаивать на своем выросший в высокого эльфа Тали.
— Зачем тебе мне помогать? Вы никогда ничего не делаете просто так — убежденно произнес Фрили, отодвигаясь еще дальше.
— Мы такие же разные, как и вы! Я, например, люблю проявления воли. Твоя воля к жизни меня покорила! Именно поэтому я решил прийти тебе на помощь! Жаль если бы жадность вашего бригадира стерла такой потенциал! — хищная улыбка заиграла в уголках красивого рта.
— Спасибо, конечно! — польщенно отозвался Фрили. — Но что теперь? Ты меня отпустишь?
— Разумеется! Ты свободен! Более того я дам тебе награду, за твое мужество!
— Награду?! — недоверчиво переспросил шахтер.
— Да, награду! Я дарю тебе эту пещеру! Она твоя!
— И что, просто так вот взял и подарил? — все еще не веря в удачу проговорил Фрили.
— Почти! Ты можешь все это забрать, я даже покажу тебе дорогу до твоего города.
— Но, что взамен?
— Все очень просто! Эти богатства принадлежат Хозяйке. Она не будет против если мы возьмем немного из ее сокровищницы. И все же я могу дать тебе это богатство только на время!
— На какое время?
— Ну скажем лет на сто! Хватит? — древний заглянул в глаза Фрили, где далеко в глубине начали разгораться огоньки алчности.
— Положим! И это все?
— Не совсем! Чтобы мне было не скучно, я предлагаю тебе такой договор! Я дарю тебе эти залежи изумрудов сроком на сто лет, а ты обязуешься отдать мне первенца если возьмешь хоть один камень из этой пещеры по истечению срока нашего договора. Я думаю, это честный уговор. К тому же у тебя не будет соблазна обмануть меня!
— Это честный уговор — согласился гном.
— Вот и славно, тогда так тому и быть, а, чтобы ты не потерял счет времени, я хочу подарить тебе эти часы — древний протянул раскрытую ладонь, в которой неизвестно откуда появилась квадратная коробочка. Древний легко нажал на выступ с торца шкатулки, мелодично звякнув золотая крышка пружинисто отскочила в сторону, обнажив содержимое. Нутро плоской коробочки заполняло прозрачное стекло, не то жидкое, не то твердое, гном так и не смог определить. В стекле, как в калейдоскопе, вращались граненные изумруды, складываясь в цифры, что отсчитывали ход времени, заключенного между ними договора.
— Как видишь, сейчас наш уговор вступил в силу, этот брегет будет показывать годы, отпущенные тебе на владение сокровищницей. Как только срок договора истечет, часы встанут, и с того момента, ты должен будешь оставить это место навсегда. В противном случае, я приду за твоим первенцем — голос стих, растворяясь в воздухе вместе с его владельцем.
Фрили машинально сжимал часы, подаренные странным спутником, потом в глазах мелькнул страх, и гном закричал.
— А выход?!!!
— Следуй за светом! — прозвучало в ответ.
Над головой зашуршали крылья, птичка нырнула прямо перед гномом, прижимаясь к полу пещеры, и стремительно полетела вперед.
Шахтер немного задержался, канарейка вернулась к нему, нетерпеливо покружила вокруг, и вновь упорхнула в малоприметный проулок, приглашая следовать за собой.
***
— Чудной старик — заметил Оттавио.
Глаза рыцаря недовольно сверкнули из пещер, образованных мощными надбровными дугами, что отделяли лоб от грубо сколоченного лица воина.
— Как будто прадеда увидел — добавил он, оправдывая свое ворчание.
— Простой староста! Вы господин граф редко бываете среди простолюдинов, они не следят за веяниями моды. У них нет на это денег — несколько насмешливо отозвался Патрицио.
Оттавио зло глянул на приора, и ткнув коня шпорами выехал вперед, оторвавшись от медленно плетущейся процессии.
— Что с ним такое? — удивился Сандро Кватроки.
— Аристократ! — равнодушно отозвался приор. — Вчера он владетель замка, и повелитель богатейшей земли Лауры, теперь слуга ордена. Сложно смириться с положением простого рыцаря, когда всю жизнь тебя учили править.
— Почему он стал братом? Если не имеет веры, так зачем встал на этот путь?
— Его принудили. На графа наложили епитимью — ответил Патрицио.
— Епитимью? За что? — не унимался Сандро.
— Друзей надо правильно выбирать, и жен держать в строгости — недовольно пробасил приор и развернул лошадь к повозке мастера.
К вечеру Джовани Сандальони прибыл в городок Шагалани, что располагался на границе с Лампедой. Рассказ старосты пригородного села, нисколько не удивил мастера Джовани. Дознаватель не сомневался в религиозном падении этого региона, в такой-то близи от гнезда еретичества, ничего удивительного. Еще четыре дня назад, посыльный королевской гоньбы, отправился в Окарн, дворец инквизиции больше похожий на замок, что уже триста лет огораживал одну из сторон центральной площади столицы Амората. Как подсчитал старший дознаватель, гонец с ответом должен прибыть к их приезду на место расследования.
Жители города испуганно шарахались, уступая дорогу инквизитору. Магистрат Шагалани вышел в полном составе на центральную площадь городка, демонстрируя абсолютную лояльность высокому гостю. Хозяева города услужливо суетились подле мастера Джовани, наперебой предлагая свою помощь.
Утром прибыл кортеж епископа. С положенной его званию пышностью, он проехал через Шагалань, и остановился у зачуханного здания местной церквухи. Помпезно вышагивая, епископ вышел к народу, заботливо собранному местным священником, при поддержке городской стражи.
Стоя на высоком постаменте, обитом красным бархатом, епископ сообщил о том, что в город прибыл дознаватель Святой Инквизиции, и каждый истинный последователь Единой церкви, обязан явиться к нему на допрос в течении ближайшей недели. Те же кто осмелятся проигнорировать любезное приглашение мастера Джовани, будут автоматически признаны виновными в еретическом заблуждении. После чего их имущество арестуют, а сами виновные подвергнуться неустанному преследованию и розыску.
Воодушевленные горожане, скоренько разбежались по кривеньким домишкам, предстояла неделя большой мести.
***
Рассвет едва окрасил горизонт, как ворота местной тюрьмы распахнулись, чтобы впустить всех желающих сообщить о скрывающихся в Шагалани отступниках. Рыхлое лицо бургомистра протиснулось в приоткрытую дверь, он неуверенно сообщил о том, что по просьбе мастера Джовани прибыл нотариус из местных и два писца из штата магистрата.
Мастер устало взглянул на толстяка, и едва прикрыв глаза дал понять, чтобы прибывшие заняли свои места. Неспешно, и как-то буднично начались допросы, горожане с охотой делились накопившимся грузом подозрений.
К полудню подоспел и гонец, распухшая сумка, красноречиво говорила о успешном завершении миссии.
Получив данные из архива, Джованни приказал остановить допрос, и закрыть ворота тюрьмы до следующего утра.
Всю ночь мастер и его ученики изучали полученные материалы, уже пропели третьи петухи, а Эстебан Баргас, старший ученик, никак не мог найти нужное дело.
— Нашел, что-нибудь? — сухо проскрипел надтреснутый голос мастера Джовани.
— Ничего не могу понять! Уже третий раз просматриваю, и вижу странную картину. Староста, Николай Ваберсон подвергался допросу сорок лет назад еще при мастере Марко Бонмарито. Тогда он доказал свою непричастность к сектантам, но тот старик, что обратился к вам не может быть старостой Тульхои, он умер почти двадцать пять лет назад.
— Самозванец — подытожил грибовидный Фурир, служивший при инквизиторе советником, по юридическим вопросам.
— Не думаю — проскрипел Джовани, его мутные глаза, тяжело поднялись на Фурира. — Я что-то почувствовал, когда разговаривал со стариком. Он точно не врал, я уже нашел историю этих Сарто. У них три поколения замечены в ереси. Гнилое семейство кочует из деревни в деревню, надеясь избежать нашего глаза, но время от времени они все же попадают на суд. Думаю, и сейчас староста не соврал. Нужно допросить этого Ваберсона!
— Стража!!! — громко крикнул Эстебан, проходя мимо уснувшего над бумагами Луидже.
Мальчишка подскочил как ужаленный и испуганно уставился на старшего ученика. В комнату вошел стражник, за его спиной маячили широкие плечи рыцарей.
— Господин приор — заскрипел Джовани, заметив Патрицио в дверном проеме. — Сопроводите стражника до владения некоего Николая Ваберсона.
— Это староста Тульхои — пояснил Эстебан, растерянному стражнику.
— Да и просьба, особо не зверствуйте! Он мне нужен в здравом уме — добавил мастер Джовани, отворачиваясь от приора.
***
Солнце нещадно палило, истекая потом рыцари следовали верхом за едва плетущимся стражником.
— Почему ты позволяешь так с собой разговаривать? — раздраженно спросил Оттавио, слегка покачиваясь в седле по правую руку приора.
— Сложнее всего обуздать гордыню. Когда я пришел в орден, меня также возмущали любые проявления неуважения, пока я не увидел, чем занимаются инквизиторы — спокойно ответил Патрицио, вглядываясь вдаль перед собой.
— И чем-же они таким занимаются, что могут позволять пренебрежение в отношении потомков великих семейств? — жестко уставился в невозмутимое лицо приора Оттавио. — Насколько я знаю, инквизиторы только тем и занимаются, что вымогают деньги, да травят все, что родовитее их самих. Наш-то мастер, он кто? Насколько мне известно голь перекатная, из портового притона…
— Оттавио — начал, приор, недовольно поморщившись. — Ты несправедлив! Инквизиторы разные. Наш, хоть и не может похвастаться знатностью рода, а тем не менее стоит сотни таких как мы.
— Ты, о чем?
— Сам все увидишь. И вообще оставь эти разговоры! Ты всего лишь гость в нашем ордене. Как приор, я давал клятву, что буду защищать ценой своей жизни интересы святой инквизиции, поэтому не потерплю еретических нападок на мастера. По возвращении я обязательно доложу магистру о твоем сомнении, а сейчас избавь меня от своего гундежа. Иначе я прикажу арестовать тебя и передам в руки мастера.
Оттавио поджал полные губы, и грозно зыркнув на приора отвернулся. Впереди показалась деревенская околица. Дом старосты, выделявшийся среди общего упадка своевременным ремонтом и заново перестеленной крышей, оказался неподалеку от шинка «Старый Ясень». Местные с любопытством пялились на необычных гостей. На пороге появился староста Тульхои, Оттавио выразительно глянул на приора.
— Ну, что я говорил? — не удержался брат новобранец.
— Вижу!!! — с нажимом ответил Патрицио.
— Что привело вас, господа рыцари? — громко спросил староста.
— Как тебя зовут? — прогремел в ответ Патрицио.
— Узлик Ваберсон — почти испуганно ответил староста. — А что, что-то случилось?
— А где Николай Ваберсон? — продолжал напирать приор.
— Николай?! — удивился Узлик. — Так нету его. Умер. Уж почитай двадцать пять лет как.
— Как умер? Он пять дней назад встречался с дознавателем — недоверчиво переспросил Патрицио.
— Как есть вам говорю господа рыцари, умер он. Это ж мой дед. Не мог он ни с кем разговаривать.
— Умер говоришь. Ну тогда собирайся. Пойдешь с нами — успокоившись приказал приор.
Староста нехотя заполз обратно в избу, вокруг собралась немалая толпа зевак.
— Говорю же тебе приор не чисто здесь, что-то. Не иначе есть тут козни темного — пробурчал Оттавио, наслаждаясь мимолетным триумфом.
— Вот сейчас и выясним — равнодушно отозвался Патрицио, давая понять новичку, чтобы тот заткнулся.