— Мастер Джовани. Я ведь простой купец! Мое дело продал товар, заплатил налоги, а уж лезть в дела веры. Боже упаси!!! С роду у нас в доме не водилось смутьянов…
— Так-то оно так, но вот твой прадед был замечен в сочувствии к ереси. Наши документы не врут, инквизиция помнит все — лукаво улыбаясь прокомментировал слова старосты Эстебан, в то время как Джовани тупо уставился в гладко отшлифованную столешницу прямо перед собой.
— Так-то ж не доказано! Отпустили моего прадеда! Сказывали, что не повинен…
— Нет мой дорогой купчина! Вы лжете, находясь под клятвой!
— Но как же… — растерялся купец.
— Вашего пращура отпустили. То верно вы сказываете, но отпустили не как невиновного, а как человека, вину которого не смогли доказать. К тому же ваш прадед сам отказывался от ереси, и принял на себя возложенную Святой инквизицией епитимью! Что может более красноречиво свидетельствовать о виновности вашего предка?!
— Но ваше святейшество, он не мог поступить иначе…
— Да и тут вы правы, к чести вашего прадеда, он честно раскаялся в содеянном. Но вот есть свидетельства, что ваша бабка, была внучкой отъявленного еретика Марша Злоязыкого.
— Была ваше святейшество, но она отказалась от родства со своим презренным предком.
— Может и отказалась, да вот только на словах похоже. К тому же вашу бабку в дом привел ваш прадед. А это уже похоже на скрытое гнездо еретиков! — загнал купца в угол Эстебан.
— Ваше святейшество, наговоры то, я богатый торговец, и многие хотели-бы поживиться за мой счет. Да и конкуренты всегда тут как тут… — попытался оправдаться купец.
— Как интересно. А мне кажется в начале нашей беседы, никто иной как вы уверяли суд, что у вас в городе не имеется кровных врагов!
— Как же не имеется… Я не так все понял…
— Так вы отказываетесь от своих прежних слов?! — грозно спросил Эстебан.
— Нет… Да… Я имею в виду, что враги есть, но не кровные… наговоры все это, господа судьи. Не дайте погубить невинную душу!!! — взмолился несчастный торгаш.
— Наша цель не погубить твою бессмертную душу, а как раз наоборот, вырвать ее из лап нечистого и вернуть в лоно святой церкви. Поэтому настоятельно рекомендую тебе, рассказать все как есть. Не утаивая своих подельников!
— Помилуйте, какие ж подельники?! Откуда?! — купец, здоровый мужик, заплакал как ребенок.
— Я вижу ты упорствуешь в своем неверии! Что ж придется прибегнуть к более суровым методам допроса — по знаку Фурира, в комнату вошли стражи, и не обращая внимания на вопли купца поволокли несчастного в подземелье, туда, где находилась пыточная.
— Что будем решать с этим Казачини? — буднично спросил Эстебан, перекладывая бумаги, в поисках нового дела.
— Да как обычно. Открываем дело по покойному, торгаша в тюрьму. Пока лет на десять, а там поглядим. Да не забудь наложить арест на имущество, и получить штраф — не отрывая взгляда от столешницы проскрипел Джовани.
— Треть? — спросил Эстебан.
— Нет. Здесь можно все. Бургомистр обойдется, хотели привилегии, свободы, пусть сами позаботятся о своем благополучии. Инквизиция не может сорить деньгами, раздавая их всяким мздоимцам.
— Боюсь магистрат будет против — неуверенно произнес Луидже Герра.
— Тогда имеет смысл вспомнить родословную бургомистра — хищно улыбнулся Эстебан. — Думаю, он вряд ли пожелает поднять историю своей матери.
— А что там с матерью? — тут же заинтересовался Джовани.
— Судя по делу, лет двадцать назад, она имела связь с проповедником Герхардом Жуварно. Тем, что сумел сбежать из Карно…
— Да, да, я помню — поморщился Джовани, вспоминая какой шум вызвала давняя история.
— Это любопытно. Пригласи на завтра господина бургомистра, думаю, пора с ним побеседовать предметно — Джовани посмотрел пустыми глазами на Эстебана.
Старший ученик, с содроганием подумал, что мастеру осталось недолго. Смерть уже выглядывала из погасших глаз инквизитора.
— Сделаю! — поспешил он ответить, почувствовав тяжелый взгляд мастера.
***
— В ваших интересах говорить все без утайки — почти ласково произнес Эстебан.
Забряцали кандалы, из вонючей темноты выползло существо, обхватив ноги старшего ученика, оно завопило нечеловеческим голосом.
— Прошу ваше святейшество, простите коли, что не так!!! Я знать не знал, что моя супруга с нечистым снюхалась!!! Аааа!!! Стерва, потаскуха!!! Все из-за бабы проклятущей!!! — выл как животное староста.
Неделя в тюрьме превратила его в забитое существо. Первые три дня голод и жажда, сломили его дух. На пятые сутки начались галлюцинации. Несмотря на хлеб и воду, что теперь он получал ежедневно, Узлика постоянно мучил голод, но больше всего он страдал от одиночества. Общительный от природы, староста не выносил одиночества.
Пару дней назад к нему подселили какого-то вора, несмотря на свою профессию, он оказался весьма недурственным собеседником. Несколько часов Узлик не мог наговориться, а сосед с интересом выслушивал его исповедь. Потом опять наступило одиночество, соседа увели на допрос. Вернулся вор весь окровавленный, на тревожные расспросы Узлика он только проронил, что очень сожалеет о том, что сразу не признался во всем.
Немного придя в себя, сокамерник рассказал, что не первый день в криминальном деле. И поведал историю о том, как его взяли после кражи в местном храме. Как его пытали, а затем приговорили к пяти годам каторги. Теперь же, когда в Шагалань прибыл дознаватель, от него вновь потребовали дать показания. Вор отказался, считая, что дважды по одному делу пытка не может быть применена. Вопреки ожиданиям осужденного, его вновь подвергли пытке, требуя назвать имя заказчика гнусного преступления.
— Но ведь ты сам сказал, что дважды нельзя за одно преступление — испуганно пробубнил Узлик.
— И я им так сказал, а они мне, это дело церкви, и веры. Они думают, что бургомистр пригрел еретиков в магистрате, и что именно он толкнул меня на кражу в церкви. Но это секрет, не вздумай кому-нибудь проболтаться. Меня сразу же отправят на костер. Да и тебя заодно.
— И что ты им сказал? — кивая головой выпалил Узлик.
— Конечно сдал мордоворота, а что мне оставалось? — грустно усмехнулся вор.
— Но тебя же сожгут на костре? — участливо глядя на вора проговорил Узлик.
— Не, не сожгут. В этом деле я свидетель. Инквизиторы не дураки, тех кто с ними сотрудничает, черные сутаны берегут.
— Свидетелей тоже пытают? — неожиданно дрогнув голосом спросил староста.
— Ты с какой деревни?
— Я староста в Тульхои — почти гордо произнес Узлик.
— Как ты служил старостой, раз не знаешь таких вещей? — удивился вор.
— Мне моя должность досталась по наследству. Да и не случалось у нас ничего такого, чтобы мне пришлось столкнуться с палачом. Потому и не знаю — смущенно отозвался староста.
Сегодня вора опять увели на допрос. Допрашивали где-то совсем близко, Узлик отчетливо слышал вопли страдальца, от страха староста почти помешался. Он не сразу обратил внимание на то, что дверь со скрипом отворилась и на пороге показался инквизитор, средний по возрасту. Узлику он сразу не понравился, очень уж ушлый.
— Нам известно, что ты хороший мирянин, и верный последователь церкви, но суд установил, что супруга твоя Ганна, подпустила нечистого к себе. И многие годы совращаемая его тлетворным влиянием, склонилась к самым мерзким формам святотатства. Побуждаемая гордыней она пришла к некромантии, и подняла из могилы твоего предка, Николая Ваберсона.
— Так я и думал!!! — вскричал из темноты Узлик.
Староста увидел шанс на спасение своей жизни, и, если для спасения души потребуется сдать Ганну, тем хуже для нее.
Двумя днями позже он давал показания против жены и двух сыновей, тело его деда подняли из могилы и сожгли на центральной площади, вместе с ничего не понимающей Ганной.
А сыновья оказались в тюрьме, вместе со своим отцом, их имущество продали, а деньги в уплату штрафа ушли в казну Святой инквизиции.
***
— И все же кто к нам приходил? — задумчиво протянул матер Джовани.
— Одно можно точно сказать, это не дед нынешнего старосты — ответил Эстебан.
— Здесь все-таки есть какая-то магия, а значит и ересь — раскрывая старинную книгу проговорил Джовани. — Здесь в манускрипте пилигрима Некратора Астурийского сказано, что места эти в давние времена слыли прибежищем нечистого. Многие колдуны и ведьмы нашли здесь для себя приют. Рядом горы, из-под них на поверхность и лезет всякое.
— Я тоже о том читал, только у Макара из Сигурии — встрял веснушчатый Луидже.
— В городе мы закончили, пора навестить семейство Сарто — строго глядя на Луидже проговорил Фурир.
— Завтра на рассвете отправимся в Тульхои — едва слышно проговорил мастер, его желтое лицо потемнело, и казалось, что инквизитор сейчас упадет в обморок. — Эстебан, подготовь все необходимое. Боюсь завтра у нас будет не простой день.
С трудом поднявшись мастер вышел из зала, тяжело опираясь на плечо Фурира.
— Совсем плох — расстроено произнес Луидже.
— Да болезнь взяла верх — грустно глядя во след ушедшим ответил Эстебан.
— Болезнь? Я думал это зло разъедает изнутри мастера.
— Луидже, пора уже научиться отличать проявления нечистого от обычной болезни. Десять лет назад мы с мастером, повстречали в Сальяде одного врача. Римантом, по-моему, звали. Так он оказался весьма неплохим доктором, тогда мастер впервые почувствовал себя плохо. И местные привели ему врача. Лекарь сказал, что недуг сосредоточен в печени, и прописал какие-то порошки.
— Колдун, как есть колдун — встрял Луидже.
— Да кокой там колдун, способный лекарь. В травах и порошках, что он растирал из различных минералов, магии не больше, чем в твоей шляпе — ухмыляясь на глупость коллеги ответил Эстебан.
— Так почему не помогло?
— Помогло, да еще как. Вот только порошки закончились, а лекарь пропал. Наверное, такой же как ты, знаток колдунов, осудил бедолагу на костер или пожизненное. У мастера времени нет на поиски, сам знаешь, как приходиться мотаться по королевству.
— Как же не знать-то, а что он имел в виду, когда говорил, что завтра день не простой?
— Мастер думает, что раз нечистый нас направил к этим людям. То, стало быть, подготовил для нас ловушку. Поэтому ты сейчас пойдешь спасть, а я буду готовить снаряжение, чтобы мы завтра могли избежать любых неожиданностей.
— Думаешь, некроманты? — с надеждой спросил Луидже.
— Хуже. Одержимые — понизив голос почти до шепота ответил Эстебан.
***
Руки привычно разжали большой кулон на составные части. Основой украшения служил магнетит, редкий минерал, что добывали в древние времена гномы Тагастата. Эльфы быстро нашли применение этому чудо минералу. Его свойства левитации, управляемой левитации, позволили создать множество бытовых удобств для бессмертной расы. Древние дома до сих пор использовали созданные предками стулья, столы, платформы для перевозки грузов и многое другое. Запасы магнетита оказались ограничены, и вскоре трудолюбивые гномы исчерпали жилу до последнего камня. Тогда цены на минерал взлетели до небес, а скрытные эльфы запретили вывоз магнетита за пределы Эманторана. Но прежде немало безделушек покинуло пределы эльфийской земли, осев в разных сокровищницах. Многие годы магнетит не находил должного применения, пока Эрнест Гуйеро, монах рыцарского ордена Священной купели, не нашел способ использовать удивительные свойства минерала.
В то время Верховный жрец Дежар Третий, учредил инквизицию, для борьбы с проявлениями ереси и колдовства. Инквизиция быстро набрала политический вес, поскольку имела мощный военный инструмент, орден Священной купели. Первые десятилетия показали, как много отступников проживает в королевстве, но внутри Инквизиции возникло два направления. Первое предпочитало заниматься расследованиями, связанными с ересью, второе вступило в неравную борьбу с проявлениями сверхъестественного. По всему востоку мастера инквизиции искореняли одержимых, некромантов, магов и колдунов, ворожей и различных слуг нечистого, коих немало попряталось среди ничего не подозревающих мирян.
Зачастую такие столкновения приводили к смерти самих инквизиторов, тогда-то пытливый ум человека начал искать эффективные средства против неуязвимого врага. Как-то рассматривая эльфийскую безделушку, Эрнест получил откровение, святой Инуарий подсказал монаху как можно применить полезные свойства магнетита.
Монах разобрал эльфийскую игрушку, и использовал минерал для основы многосоставного кулона, формой схожего с человеческим сердцем. Соединяя различные части между собой так, чтобы они притягивались друг к другу, в центр Эрнест поместил металл антагонист. Сначала цельным куском, что позволяло раскидывать магнетит на метр, а позже его последователи доработали конструкцию сделав ее в форме бутона, лепестки которого расходились в стороны, вступая в резонанс со звуком. Раскрываясь, металл-антагонист заставлял магнетит расходиться в стороны, в зависимости от степени раскрытия лепестков, части клона разлетались до двух метров по периметру.
В разлетающиеся части магнетита Эрнест оправил лазурит, агат и селенит, камни вибрации которых сильнейшим образом воздействовали на все сверхъестественное. Позволяя связывать чудовищ, а иногда и покончить со злом навсегда.
Так открытие гномов, служившее игрушкой для эльфов, благодаря гению человеческого ума превратилось в эффективное средство борьбы со скрытым врагом.
Разъединяя и вновь собирая части кулона, Эстебан внимательно проверил, чтобы все работало как детали единого механизма. Два кулона работали без ошибок, а третий пришлось настраивать.
Покончив с кулонами, Эстебан осмотрел рясу мастера Джовани. Покрытая особым шитьем, она усиливала эффект развертывания оправленных в магнетит камней. Широкополая шляпа инквизитора, глянцево блеснула из деревянного короба. Ее поверхность порывали тонко наколотые пластины обсидиана, минерал хорошо защищал сознание дознавателя, мешая сущностям проникать в голову инквизитора.
Тут же лежала маска, громко щелкнув задвижкой, Эстебан запер шляпу и маску. Устало оглядев комнату, он подошел к широкому столу, где рядами стояли прямоугольные ящики. Открыв один из них, Эстебан пересчитал фиалы, созданные из светящегося хрусталя, гномы называли его молоко Аар. Яркий свет лег белым пятном на осунувшееся лицо старшего ученика. Часть фиалов, наглухо закупоренная, скрывала внутри, что-то темное, другая часть, девственно чистая, тонко пела под пальцами инквизитора, когда он проводил краем ногтя по тонким горлышкам сосудов.
В голове почему-то всплыли воспоминания, как когда-то, много лет назад, мастер Джовани говорил ему.
— Ты думаешь моя сила в камнях, или в металле? Нет, дружок. Моя сила проистекает от божественных гимнов. Именно они даруют мне власть над нечистым и его прислужниками. Голос мой наполняет священная сила божественного света, заставляя тьму рассеяться и бежать прочь от чистых помыслов слуги Единого.
Эстебан присел к столу, и взял в руки массивную книгу, запертую меж деревянных створ. Отворив замок, скреплявший обложку, старший ученик углубился в чтение гимнов. Он давно знал их наизусть, за двадцать пять лет можно выучить всю книгу вдоль и поперек, но чтение давало его душе покой. Давало чувство уверенности в победе над тьмой, с которой, они возможно, столкнуться завтра.
***
Западная колоннада, левое крыло столицы Даноста, превратилась в жемчужину королевства гномов. Всего шестьдесят лет назад в забытом всеми ответвлении железорудной шахты, прозванной за свою бесперспективность Темный угол, копился мусор да разное отрепье. Теперь же Темный угол превратился в знаменитую Колоннаду Фрили.
Дворец нового члена Торговой палаты, славился роскошью достойной раджей Гуппарана. Покои купца могли поспорить в своей утонченности с королевскими. Богатство новой фамилии поражало, и вызывало вопросы у недоброжелателей. Тем более, что основатель крупнейшей торговой корпорации, оказался выходцем из среды шахтеров.
Обнаруженные им изумруды, за тонкой стенкой выработанной шахты, пришлись как нельзя кстати. Очередная волна гоблинов вторглась в пределы Даноста, и королю до зарезу требовались деньги. Новое открытие подарило ему спасительную армию и победу в неравной схватке. Глава семейства показал недюжинный талант в торговле, и в несколько лет освоил все тонкости грязного дела.
Шахтерское происхождение, и возможно личная удача подарили оборотистому гному еще несколько приисков. Среди которых оказалась самая большая золотая жила из тех, что когда-либо приходилось разрабатывать. Как он находил свои богатства, так и осталось тайной. Семейство Норва быстро освоилось в Торговой палате, и в два десятка лет прибрала к рукам большинство руководящих мест, тем более что король благоволил Фрили. Из-за чего у основателя нового торгового дома не возникало проблем в получении концессий на разработку перспективных месторождений.
Королевская грамота с разрешением на добычу изумрудов в Темных углах, всегда висела в его кабинете, на стене прямо против стола, вызывая щемящую грусть у ее обладателя. Многочисленные потомки Фрили, гном успел наплодить пятерых сыновей, никогда не могли допытаться у отца, о причинах страха, что все чаще посещал богатейшего жителя Даноста.
Утро выдалось суматошное, взорвался метан в угольной шахте. Событие случилось неделю назад, но известия пришли только сегодня, слишком уж далеко располагалось месторождение. Вспоминались его приключения, после взрыва в Черных копях. На ум пришло, что прошло уже шесть десятков лет. Глаза зацепились за стройную колоннаду, уходящую далеко вперед. Как вырос Западный Квартал, сегодня самый перспективный и дорогой. Всякий уважающий себя купец считал своим долгом иметь здесь особняк. А ведь начиналось все с разработок изумрудов. Как раз в километре от Танорта, тогда столица находилась в границах старого города, за прошедшие шестьдесят лет она разрослась более чем вполовину.
Последние сорок лет круто изменили и сам вид столицы, из не очень чистого, и во всех отношениях устаревшего города, Танорт превратился в блестящий образец искусства камнетесов горного народа. Сегодня и сами эльфы позавидовали бы великолепию обновленного города.
Конечно, есть и грязные углы, ну да в какой столице не найдется квартала, куда мудрый градоначальник сбрасывает общественные нечистоты. Место, где в полунищенском беспросветье существуют тысячи представителей самых грязных и презираемых профессий. Хорошо, что сегодня речь идет не о его семье, ему удалось пробить дорогу наверх. И Фрили положит жизнь, но обратно не вернется.
Несмотря на интенсивную разработку изумруды не иссякли, чем шире становилась выборка породы, тем богаче попадались россыпи.
Единственное, что беспокоило, это неумолимое время. Близок тот час, когда придется отказаться от источника богатства, который никогда не подводил его семью.
Спустя столько лет все случившееся в темноте заброшенных галерей казалось бредом. Выдумкой испуганного мозга, но удивительные часы, продолжали методично отмерять секунды, минуты, часы и дни.
Пройдясь по рыночной площади, Фрили остановился возле Водопада короля Дулина. Большая заводь подводной реки, постоянно колебалась, ударяя о край каменного ложа, выполненного в виде гигантского кубка, чаша которого, казалось, утонула в породе, под тяжестью вод, наполнявших его. Правильно выставленный свет, из световых колодцев и дорогущих зеркал, купленных за баснословные деньги у эльфов, создавали причудливую игру из света, брызг, и водяных струй.
— Пшол вон!!! — прогорланил Тельм Худородный, верный охранник Фрили, на несчастного зеваку, что решил повнимательней рассмотреть легендарного Фрили Норву. Плотное кольцо охраны, четко исполняло свою работу, отгораживая богатого хозяина от мира, созданного его деньгами.
Поморщившись от грубого голоса, Тельма, Фрили захлопнул крышку брегета, и повернул в контору старшего сына Дорина.
Разномастная толпа расступалась перед военизированным кортежем. Фрили привык смотреть мимо людей, и сейчас шел никого не замечая. Колоннада его имени закончилась, полукруглые ступени широким веером стекали в общую толчею Торгового Квартала. Фрили прислушался, в привычный гомон торговой улицы вмешалась удивительная трель канарейки. Несколько тысяч лет назад, гномы переняли у людей обычай держать певчих птиц. Поначалу используя экзотических обитателей лишь в качестве полезного спутника в подземных штреках. Птички всегда точно определяли утечку метана, и, хотя гномы почти не пользовались открытым огнем в разработках, свет им давали кристаллы лунного хрусталя, никто не мог застраховать от случайной искры, вылетевшей из-под кирки.
Полезная птичка, пришлась по вкусу подземным обитателям, появился целый культ Желтого певца. Канареек разводили как под землей, так и закупали у ловцов птиц с поверхности. Яркие птахи оказались не только хорошим дополнением к интерьеру, но и подарили гномам красоту птичьей трели. Энтузиасты взялись выводить наиболее голосистых представителей этой породы, превратив разведение и продажу этих крох, в доходное дело. Вокруг канарейки с течением веков выросла целая традиция, появился праздник Солнечного певца. Участники празднества соревновались в пении питомцев, пытаясь определить чья трель более богата, и выразительна.
С появлением канарейки образовалось несколько новых профессий, так появились лозоходцы, гномы, что поднимались на поверхность для добычи лозы. Под землей из нее плели легкие и прочные клетки для пернатых питомцев, даже кузнечное ремесло обогатило свой ассортимент. Многие знаменитые мастера соревновались в искусстве изготовления жилищ для подземных певцов. Зачастую создавая настоящие шедевры кузнечного ремесла.
Купец остановился на краю лестницы, и поискал глазами певца, что так чудно выводил необычайно богатые трели. Опытный слух Фрили, он слыл одним из лучших знатоков канареечного пения, определил, что перед ним крайне редкий экземпляр. Возможно, какой-то умелец упустил питомца, который стоил целое состояние.
На третьей колонне, купец заметил птичку, обхватив лапками завитушки капители, канарейка выводила свою песню, глядя на гнома глазами бусинками. Сложив губы, Фрили ответил певцу, птичка перескочила на вторую от купца колонну, и снова вывела затейливую трель. Оперение канарейки ярко вспыхнуло, и птица исчезла, оставив в воздухе ласкающие слух вибрации.
Фрили отступил на шаг и едва не упал с лестницы, торговца вовремя подхватила охрана. Тряхнув головой, гном с трудом отдышался от очередного приступа паники. Окружив хозяина, охрана повела его в контору, где заправлял сын Фрили.
К удивлению отца, Дорин встретил его на пороге. Взволнованный известием о событии в далекой шахте, он сообщил отцу последние новости.
— И что ты так переполошился. Неделя на восстановление и все пойдет, как и раньше. Пока у нас есть деньги, всегда найдутся те, кто захочет их заработать. Мы не останемся без шахтеров. Успокойся.
— Да не это меня пугает, отец! Взрыв произошел не случайно, кто-то взорвал шахту.
— Зачем? Какой в этом смысл? — равнодушно спросил Фрили, опуская мощный зад в широкое кресло сына.
— Свидетели говорят, что там крутились гоблины, но Каменные головы их отогнали. А после, уже в ночи, пришло оно…
— Оно? Что за оно?
— Похоже какой-то из древних. Он просил передать тебе послание…
— Постой! Ты несешь какую-то ерунду! — взволновано вскричал Фрили, подскакивая с места, будто его ужалил шершень.
— Я тоже так подумал, но вот, кусок кожи. Пришел с гонцом, а на нем на гоблинском… Вот это — Дорин протянул ему кусок, плохо выделанной кожи.
Фрили нисколько бы не удивило, если бы это оказалась кожа одного из гоблинов.
«Время истекло. Пора вернуть, то, что получил в дар. Сегодня последний день.».
— Это не честно, а как же сто лет!!! — закричал Фрили, сам не зная кому.
Дорин испугано уставился на отца.
— Отец, ты чего?
— Ничего — взял себя в руки купец. — Никому ни слова, о том, что ты услышал. Свидетелей уберите, никто не должен проболтаться. Слышишь меня — он притянул Дорина к себе ухватив отворот его камзола, и заглянул в глаза сыну, у того побежали мурашки по спине. — Никто!
Фрили буквально вбежал во дворец. Оказавшись в своем кабинете, купец вытащил брегет, и мягко щелкнув кнопкой распахнул хронометр. Кристаллы все также складывались в символы времени. Отерев выступивший на лбу пот, Фрили выдохнул, и осел в кресло.
— Врет, древний! Врет сука! — злорадно выкрикнул купец.
Чтобы успокоить нервы Фрили подошел к высокой клетке, где прыгала ярко-желтая птица. Мелодичный присвист гнома, вызвал ответную трель. Птичка запрыгала с ветки на ветку, искусственного древа, исполненного из чистого серебра. Затем перелетела на решетку, и уставила внимательный глаз на хозяина. Сердце Фрили успокоилось, а дыхание сделалось ровным и легким, губы купца расплылись в улыбке.
В дверь постучали.
— Кто там!!! — гаркнул Норва старший.
— Господин Норва к вам посетитель! — отозвался из-за двери Тельм.
— Что за посетитель?! — недовольно протянул Фрили, садясь в опостылевшее кресло.
— Говорит, что его зовут Рули Огансон, и у него важные сведения для вас! — снова прокаркал Тельм.
— Пусть войдет!
В помещение вошел коренастый бородач, Фрили сразу узнал по повадкам бывалого шахтера.
— Что тебе нужно от меня? — жестко произнес Норва старший.
— Я буду говорить с Вами, только наедине — твердо произнес Рули, показывая глазами на стражу, окружившую посетителя.
— О чем ты хочешь поговорить? — более сдержано поинтересовался Фрили.
— У Вас есть деньги, а у меня жила! — твердо ответил посетитель.
— Жила? Ребята оставьте нас! — приказал Норва.
— И так, что за жила? — спросил он, когда стража скрылась за массивными дверями.
— Я пришел к вам, потому что погибли мои друзья. У них остались дети и жены, и им нечем платить за еду и жилье.
— Постой! Так ты из тех бродяг, что добывали уголь в Черных копях? — раздраженно поинтересовался купец.
— Да, от взрыва погибло больше двухсот шахтеров. А управляющий отказывается выплачивать пособие. Говорит, что мы сами виноваты. А вы сами посудите, в чем мы виноваты? Ведь птица, не задохнулась, взрыв произошел из-за какого-то гада.
— Ты пришел просить у меня денег? — брезгливо морщась произнес Норва.
Его губы расползлись в улыбке.
— Вы сами придумали, этого, как ты его назвал? Гада! Или вас кто-то надоумил?
— Да нет! Все так и было! Пришел этот эльф, сказал, передать вам послание, а потом взрыв… Мы и понять ничего не успели…
— А ты то, как жив остался?
— Меня выкинуло! Я держал кожу с гоблинскими каракулями! — горячась доказывал шахтер.
— Вот, что мой дорогой! Передай Адареду Апросту, что его номер не прошел! И еще если увижу вновь, прикажу вырвать твой язык, и отрубить кисти рук. Будешь попрошайничать в Грязном углу! Ты меня понял, гнида!!! — взорвался купец.
Теперь все сложилось в правильную картину. Это происки его врагов. Апросты давно распускают слухи о связи его богатства с колдовством древних. А теперь решили взять его на понт, чтобы подставить под суд. О да, Память Камня с удовольствием займется расследованием его связей с гоблинами. Похоже Апросты нашли общий язык с этим проходимцем Капро Зеланом, столько денег вбухал, а они все свое. Ну ладно я с вами разберусь, думал про себя купец. Совсем позабыв про посетителя.
Острая кромка ножа, сильно впилась в шею Норва, перед глазами маячило перекошенное лицо Рули.
— Ты заплатишь, мерзкий мешок дерьма! — шипел он в ярости. — Или сдохнешь, скряга!
Птица в клетке истошно закричала, в комнату ворвались Тельм и охрана. Изо лба Рули вырвался острый клюв чекана, вбитый чьей-то рукой в затылок шахтера. Нож скользнул по горлу, но Норва успел вывернуться резко отшатнувшись назад, и лезвие лишь слегка полоснуло кожу.
Тяжело дыша, купец шагнул к телу шахтера, со стола, что-то упало на пол, но Ришамский ковер смягчил звук, и Фрили не обратил на это внимание. Он выхватил из слабеющей руки шахтера нож и начал наносить им удары в грудь и шею Рули.
После очередного удара он оставил клинок в теле, и шагнул к креслу, под каблуком резко хрустнуло. Боясь посмотреть вниз, Фрили застыл на месте. Кожа с посланием, вспыхнула синеватым пламенем, чадя и распространяя вонь паленной плоти, она мгновенно сгорела.
Норва убрал ногу, на полу лежал брегет, стекло разлетелось на тысячи осколков, а кристаллы застыли на условленной дате, время остановилось.