И помни, что плодом расправы этой
Придут века довольства и свободы
Для города раскованного! Истый
Тиран опустошит страну любую,
Не зная вовсе мук твоих - при мысли
О каре для предателей народа,
Для горстки! Верь, что жалость к ним преступна
Не менее, чем снисхожденье к Стено!
Дож
Ну, человек, ты дернул ту струну,
Что рвет мне сердце!.. Так! Вперед, за дело!
Уходят.
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Дворец патриция Лиони. Лиони, сопровождаемый слугой,
входит и снимает маску и плащ, которые венецианская знать
носила в общественных местах.
Лиони
Я отдохну; я так устал от бала;
Он всех шумнее был за эту зиму,
Но, странно, не развлек меня. Не знаю,
Что за тоска вошла мне в душу, но
И в вихре танца, взор во взор с любимой,
Ладонь в ладонь с прекрасной дамой сердца
И то меня давила тягость; холод
Сквозь душу в кровь сочился, проступая
На лбу как бы предсмертным потом. Я
Тоску пытался смехом гнать - напрасно.
Сквозь музыку мне ясно и раздельно
Звон погребальный слышался вдали,
Негромкий, как прибой адрикский, ночью
Вливающийся в шепот городской,
Дробясь на внешних бастионах Лидо...
Я и ушел в разгаре бала с целью
Добиться дома от моей подушки
Покоя в мыслях или просто сна...
Возьми, Антоньо, плащ и маску; лампу
Зажги мне в спальне.
Антонио
Слушаю синьор.
Чем подкрепитесь?
Лиони
Только сном, но сна мне
Ты не подашь.
Антонио уходит.
Надеюсь, он придет,
Хоть на душе тревожно. Может быть,
Мне воздух свежий успокоит мысли:
Ночь хороша; левантский ветер мглистый