Неаккуратно отрубленная голова с запекшимся кровавыми пятнами, раскрытым в крике ртом и закатившимися глазами с глухим стуком камнем упала на стол. Прокатившись как мяч полу кругом её взгляд покрытый мутной пеленой уставился на одного из члена совета.
— Как бы я не подозревал, но это не мой человек. — произнёс мужчина в синих дворянских мундирах, золотой обшивкой и дорогими, серебряными кольцами на своих пальцах, которыми он перебирал и протирал свои руки салфеткой. И которыми он и кинул голову подальше от себя.
Его круглое лицо с брезгливостью рассматривало свои пальцы, которыми он был вынужден притронуться к голове убитого, как они подозревают, их человека. Он быстро протёр свои нежные руки и прокашлявшись снова посмотрел на остальных участников совета.
— Если это не мой подчинённый то, полагаю, это ваш, мистер Филлип. — звеня кольцами переплёл свои пальцы мужчина.
Всё внимание перешло на последний по счету стул, на старого на вид парня с сединой в волосах, с их явной нехваткой, морщинистым и тонким лицом. Он сидел откинувшись на спинку стула в дворянской рубахе и меховой накидкой на плечах. Он подвинулся вперёд отрываясь от спинки и нахмурив густые брови осмотрел голову, что приветливо раззявила на него рот. Поводив вокруг головы руками, как не понимая, как бы поудобнее её взять, он отдёрнул свои руки в последний миг, когда он уже почти до неё дотронулся. Так происходило почти несколько минут, пока Филипп, наконец, не решился более детально осмотреть то, ради чего все члены второго баронского совета собрались.
Пусть собрания устраивались раз в несколько месяцев, и сегодняшнее было запланировано ещё за несколько недель, главной темой на ней явно стало убийство подчинённого одного из подпольных баронов.
— Лицо явно не моего слуги. Каждый мой человек прокалывает себе ухо, вы и сами это помните, — всё не прикасаясь к голове сказал Филип сухим и измученным голосом старца. — Я не считаю, что убийство только одного человека заслуживает такого внимания на совете.
С последними словами он обратно откинулся на спинку и осмотрел весь, тёмный зал из чёрного камня, что был закрыт одной единственной дверью. Огромный зал с отблеском на стенах был почти пустым, за исключением огромного прямоугольного стола по его центру, накрытым серебряной ромбовой скатертью, на которой расположились бокалы с красным вином, перед каждым из стульев. За столом, за стульями с высокими спинками сидели не менее одиннадцати человек, каждый со своими замашками и странностями.
Взгляды их были хмурыми и хищными, тусклый свет от люстры, обставленной свечами, идеально дополнял атмосферу.
— Ну не скажите, не каждый день отрубленную голову присылают прямиком в наш зал, о котором не положено знать и членам семьи. — ответил Филиппу один из баронов в другом конце стола с высоким цилиндром и деловым костюмом с шнуровкой у горла. — Не хотелось бы привлекать к себе внимание, но, выходит, у меня нет выбора кроме как сказать это первым: не хочется верить, но и отрицать не стоит — у нас появился лазутчик.
Бароны медленно и с опаской осмотрели друг друга. Их ядовитые взгляды переходили друга на друга по кругу.
— Лазутчик, говоришь… — призадумался сидящий по левое плечо Филиппа барон. Взявшись за подбородок и гладя свою бородку он холодным взглядом изучал отрубленную голову. Протянув свою руку он сжал её волосы и приподнял на уровень своих карих глаз. — Что вы об этом скажете, Райзельс, такое знакомое мне лицо явно одного из ваших подчинённых. Звали его Самат, не ошибаюсь?
Барон швырнул голову в сторону. Пролетев дугой она с громким треском приземлилась на край стола прямиком перед бароном Райзельсом.
— Я ни в коем случае не говорю, что вас не интересуют жизни ваших людей, но если некий "мститель" принёс нам голову именно вашего человека, мы будем считать, что вы слишком некомпетентны что бы оставаться с нами на одном уровне.
Райзельс положил свои руки, одетые в кожаные перчатки, на стол, а сам сидел ровно и неподвижно, его чёрные, ободранные балахоны трепыхались из стороны в сторону, что было странно, ведь в помещении не было и ветерка. Его равнодушные глаза с мутной плёнкой опустились вниз, на голову, как утверждают, его подчинённого, и из за которого нашли повод наконец заговорить об его исключении из совета баронов.
Многим было выгодно прогнать такую занозу, как Райзельс и поставить на его место нового барона, своего человека, который будет послушен и лоялен, что будет поддерживать их инициативы. Но этому не было суждено случиться. По крайней мере, пока он жив.
— Возможно это и мой человек, — не стал отрицать Райзельс получше рассмотрев лико убитого. — Но я не вижу причин для продолжения этой дискуссии, моё членство в совете неоспоримо. К тому же, у меня есть подозрения, что мой подчинённый был убит руками моих недоброжелателей, естественно, что бы и получить повод для моего исключения.
— Господин Райзельс, — подал голос сидящий напротив Барон с густой бородой. Он скрестил руки и сузив глаза покачал головой. — Действительно, ваше членство очень дорого, включая ваш, единственный среди всех баронов, дворянский статус, как и ваша деятельность и связи. — поднял барон голову и одарил Райзельса взглядом. — Но ваши необдуманные действия уже не в первый раз подвергают всех нас раскрытию. А теперь некий убийца, не пойми откуда возьмись, знает о нашем совете, такое впечатление, что он и сам некогда был здесь.
— Я догадываюсь, к чему вы сводите свою речь. — перебил барона Райзельс. — Но если он и был здесь, то не обязательно в роли одного из баронов, а может и обычного слуги, или, может даже, заключённого и раба.
— Я свожу к тому, что ваша деятельность, пусть и полезна, это неоспоримо, но она ещё и очень опасна для всех нас. — глубоко вздохнув барон с густой бородой добавил: — Я за то, что бы вы приостановили своё членство в совете.
— Я придерживаюсь такого же мнения. — согласился барон с козей бородкой. — Вашей революционной деятельности нужна пауза, и очень, очень продолжительная.
— Так вы полагаете, что моя деятельность не оправдана? — упёрся барон взглядом в стол и совсем незаметно и тихо засмеялся хриплым, усталым голосом.
Балахоны Райзельса зашевелились как от дикого урагана, Они поднимались вверх и так же быстро опускались вниз. Было чувство, у всех было это чувство, будто балахоны это дикие животные, что оказались недовольны тем, что их хозяина зажимают со всех сторон.
Края изорванных, надетых друга на друга балахонов медленно, как от ветра, приподнялись и продолжили развиваться на "ветру". Сердца баронов ёкнули и мигом ушли вниз как они заметили движение под балахонами. Чёрные и слизистые жгуты приветливо высунулись из под балахонов и устремились вверх, к плечам своего господина. Они обвивали его руки как дикие змеи. Одна была толще другой, они доходили до его плеч и направлялись в стороны баронов, что застыли в холодном поту и болезненно бледными лицами.
Дрожащие от гнева руки Райзельса скрипя перчатками сжались в крепкие кулаки. Слабый свет больше не освещал его глаза с поникшей головой.
Барон Филлип, как и некоторые из молчащих баронов, сохранивший спокойствие, как единственный, кто сохранил трезвый рассудок, решил прервать зашедший в тупик разговор:
— Прошу не делать поспешных решений, — с трудом прокашлялся Филипп вытягивая всех с оков страха. — Вспомните, на кого из членов совета обходится 30 % покрытия всех наших расходов. Отстранение господина Райзельса может означать банкротство всей нашей организации, а вместе с этим мы не сможем финансировать наши проекты. — шустро сменил он тему.
Бароны с круглыми глазами и приоткрытыми ртами уставились на него, видно они начали возвращать рассудок.
Несколько баронов, призадумавшись, в спешке согласно закивали. В основном с Филиппом были согласны те, кому не было выгоды в отстранении Райзельса, а только траты, и траты серьёзные.
— Боюсь, Филипп прав, — согласился барон с лысиной и в дорогих, фиолетовых одеждах. Рубиновый медальон покачивался на его шее как только он оторвался от спинки стула. — Если наши проекты загнутся, то наследному принцу и королю не будет больше причин закрывать на нас глаза, а министры прекратят вливать свои капиталы в наши, уже не выгодные, проекты.
Бароны, противники Райзельса, недобро нахмурились и что то пробормотав себе под нос, хмыкнули и скрестив руки откинулись на спинки стульев. Повисла гробовая тишина, ни одного, даже самого тихого писка не было в зале. Бароны раскинувшись на своих стульях недобро осматривали друг друга и дикие щупальца Райзельса, что мирно спрятались пол балахоны.
Каждый совет проходит именно так, каждый из них должен быть постоянно готов к тому, что Райзельс задействует свои способности, полученные нечеловеческими опытами над собственным телом. Каждый совет превращается в демонстрацию силы, которой у тёмного барона хоть отбавляй. Это было не то, с чем можно было спорить. Была ли это магия, являющейся пол запретом, которую так презирают здесь? Навряд ли, скорее это был симбиоз.
И Райзельс оказался единственным, кому получилось подчинить себе едкую заразу. И не просто подчинить, а полностью превратить её в частичку себя.
Правда, эта сила, эти знания, что он хранит так бережно и аккуратно, как своё самое последнее и единственное сокровище, принадлежали не ему одному единственному. Только единожды у него смогли украсть эти знания, не пойми как, но смогли. С каким богом, не известно, но она, на удивление, смогла это сделать.
«Я потерял бдительность, и она этим воспользовалась. Иногда допускать ошибки приемлемо, но эта наместница действительно выводит из себя» — думал Райзельс. — «Господи, это было так давно, а меня до сих пор трясёт от одной лишь мысли об этом.»
Барон криво ухмыльнулся опустив голову. Его кривая ухмылка плавно сменилась гримасой сдерживаемого гнева как только его голова опустилась.
Быть лидером бунтарской группировки, и вместе с этим носить дворянский статус, очень, невероятно большая ответственность. Это означает ходить по лезвию ножа, прямиком над голодной бездной, быть целью, лакомым кусочком для стервятников.
«У меня много дел, моим людям в последнее время не хватает продовольствия.» — схватившись за переносицу опрокинул Райзельс голову. — «Кому же ты перешёл дорогу, Самат, кто же это за человек, что знает о нас?»
Молча, не сговариваясь, все бароны уже как по сценарию, который они повторяли сотни раз, схватили тремя пальцами бокалы и аккуратно, залпом выпили дорогостоящее вино. На стол они поставили уже совсем пустые бокалы.
— Вы все такие мерзкие. — прозвучал в зале детский голос.
Райзельс, да и не только он, а и все бароны, что были в своих раздумьях после вкусного алкоголя, обеспокоено подняли головы и обернулись на источник тонкого голоса.
Молодая, ещё подросток, девочка расположилась на одном из стульев. Она закинула ноги на стол, опрокидывая бокал с вином, а руки скрестила у себя на груди. Её детское лицо осматривало баронов в ответ на их недоумевающие взгляды.
— Кто притащил сюда ребёнка? — первым задал этот вопрос барон в фиолетовых одеждах ставя бокал на стол.
— Лучше задайте вопрос: как его сюда протащили? — сердито продолжил Филипп.
Бароны, включая Райзельса давили своими взглядами и вопросами на девушку, раскачивающуюся на стуле. Но вопреки ожиданиям, она не была даже на каплю растерянной.
Из за такого огромного прокола и неуважения, барон в цилиндре неистово ударил ладонями по столу и приподнялся со своего стула. Его пустой бокал опрокинулся на бок и прокатился полу кругом по столу, в конце концов, подкатившись к краю, он с треском сотен трещин упал на пол, разбрасывая свои остро-угловатые осколки по округе.
— Как вы допус… ил… кхе… гх. — барон в цилиндре, как с забитой глоткой схватился обеими руками за шею. В попытках снова задышать он пытался снова глотнуть воздуха, открывая и закрывая свой рот как рыба.
Другие бароны в панике встали со своих стульев, с округлёнными глазами они уже открыли свои рты, как из них так же посыпался сначала кашель, затем и хрипы и никчёмные попытки глотнуть воздуха. Все они, как один, сжимали своими пальцами своё горло и подняли свой взгляд к потолку, их закатившиеся глаза расширились так сильно, что вот вот они могли выпрыгнуть. Из края рта начала просачиваться пена.
Сначала некоторые из них упали на стол, держась за него одной рукой, как за последнюю соломинку, что поможет им выжить, а после, когда сознание начало пропадать, они упали на колени и съёжились на холодном полу, всё так же сжимая своё горло и пачкая округу пеной из-зо рта.
— Она со мной. — подал голос мужчина, что занял один из стульев, напротив девушки. Он опустил свой взгляд, рассматривая бессознательные тела. — Похоже, я сказал это слишком поздно. Хорошая работа. — последние слова были адресованы девушке. Её мастерство, благодаря которому она смогла отправить всё это вино, вызывало уважение.
Мужчина поднял свой полный бокал со стола и не имея к нему никакого интереса, разжал свою руку, отпуская бокал на пол, разбрызгивая вино и осколки под своими ногами.
— О? — взгляд мужчины перешёл от осколков на другой конец стола, где с ровной осанкой продолжал сидеть Райзельс, без капли дискомфорта либо же каких нибудь признаков удушья. — Ты не пил вино? Вроде как твой бокал пуст. А в прочем, мне же нужно было с кем то поговорить.
Анвиль обратно присел на свой стул, переплетя пальцы.
— И долго мы ещё будем здесь? — снова подала голос Диана.
Мечник цыкнул прикрыв глаза, и всё же проигнорировал свою подчинённую. Даже если он признавал её навыки, в частности навыки подмешивать яд, он до сих пор не терпел детей.
— Не вижу что бы тебя волновали твои товарищи. — обратился Анвиль к Райзельсу. — Хотя, вы же подпольные бароны, тебе только выгодней поставить на их место своих людей.
Райзельс медленно и спокойно облокотился на спинку положив свои руки на подлокотники стула.
— Как ты отравил вино? Это действительно заслуживает похвалы. — произнёс Райзельс. Без лишних вопросов, без приветствий, его волновало только одно: как он обошёл всю защиту?
— И всё же оно оказалось для тебя безвредным. Может, это был мой глупый шаг, особенно учитывая то, что ты недавно здесь показал. Наверное яд и вправду для тебя безвреден. Я должен был отнестись к выбору средства повнимательнее.
Анвиль легко ухмыльнулся и покачал головой закинув ногу на ногу.
— Безвреден только в небольших дозах, но да, безвреден. — барон выдержал небольшую паузу. — И зачем ты это сделал? Ради денег? Ради места одного из баронов?
Мечник подвинул стул поближе к столу.
— Как быстро ты меняешь темы, прытко. — ухмылка сползла с его лица. — Я хотел отравить одного человека, но вижу его здесь нет, и, похоже, нет уже давно. — разочаровано вздохнул Анвиль.
— И, кого именно? — покрутил Райзельс ладонью. — Возможно я отвечу на твой вопрос, в качестве благодарности, за твой шаг по обезвреживанию этого «мусора».
Анвиль наклонил голову.
— Не обольщайся, этот яд в таких дозах не смертелен, полежат без сознания пару часов и вернуться в своё обычное состояние. Я хотел самолично добить того человека.
— Хо, это даже лучше, у меня есть идеи на этот счёт, это не беда. — тихо посмеялся Райзельс. Такого хорошего настроения у него не было ещё ни на одном из советов. — Так кого же ты хотел отравить? Узнал о нас, пробрался сюда, даже не один. Ради кого?
— Что, прям так и поможешь?
— Не то, что бы бесплатно. — постучал Райзельс пальцем по столу. — Взамен расскажешь, какой раствор использовал для этого яда.
Анвиль призадумался. Конечно он хотел воспользоваться этой помощью, но с другой стороны, на этого парня не подействовал яд, на совете с ним происходили странные вещи, и сейчас он предлагает небольшую помощь, точнее, сделку.
— За отцом я сюда пришёл. — грубо ответил Анвиль. — Он был одним из баронов, когда я последний раз его видел. Я думал, что найду его здесь, и как видишь — ошибся.
Райзельс в удивлении раскрыл глаза ещё шире.
— Отцом? Так ты у нас выходит та ещё шишка. — весело ответил барон. — Но спешу тебя огорчить, все, кого ты здесь видишь, единственные бароны, и никаких других нет. По крайне мере, в живых. И как звали твоего отца?
Анвиль потупил взгляд, вполне было похоже на то, что он не совсем помнит имя своего приёмного отца. Воспоминания даются ему с трудом.
— Маркус. — сухо и горько ответил ему Анвиль. — Заведовал одним из районов, устраивал бои, зарабатывал на ставках, занимался наркоторговлей, работорговлей и продавал оружие, был помешан на фехтовании, всё вот это.
В ответ на высказывания мечника, на его тоскливый, то ли полный ненависти тон, Райзель промолчал, продолжая сидеть неподвижно.
Спустя пару секунд глубоких раздумий, барон ответил:
— Маркус… — вздохнул он. — Помню, помню… Парень то был хороший, как минимум, для меня. Он был хорошим партнёром. Правда жуть каким требовательным к умению фехтования, ха-ха…
Райзельс посмотрел вверх, придаваясь старым воспоминаниям. Ему без сомнений удалось вспомнить того барона, который ценил только тех, кто мог доказать свою силу, презирал и унижал слабых, даже если это был его сын, и мечтал прославиться как сильнейший фехтовальщик.
— Но всё хорошее рано или поздно кончается. — продолжил барон. — Умер Маркус, уже как несколько лет назад, а могила его на общественном кладбище стоит, в его же родном городе. После его смерти всё пошло под откос, рабы, которых он держал, головорезы, что были ему верны сорвались с цепей, этой был ад. Ха-ха, это было весело… это было весело…
В руках, ногах, да и во всём теле, во всех мышцах Райзельс почувствовал лёгкую усталость и сонливость, веки вдруг приобрели невыносимый вес.
— Ну, как бы грустно это не было, этого уже не изменить. — продолжил барон вставая со своего стула. Как и полагается, теперь, отпустить Анвиля за просто так у него не выйдет. — Его смерть была даже чем то вроде глотка чистого воздуха, и поэто…
Остановил речь Райзельса пол, об который молотом ударились его обессиленные колени. Подкосившиеся стопы вывернулись в обратную сторону, а рукам лишь с трудом удавалось удержать барона от полного падения. Бегающие зрачки рассматривали дрожащие руки, оборачивались на кривые стопы, а в голове возникало всё больше вопросов.
Встать не выходило даже со всей силой. И даже жгуты, что должны помогать своему господину, сейчас вяло опустились вниз. Горло начало покрываться сухой коркой, а картинка в глазах начала мутнеть и темнеть.
— Яд не подействовал. — встав со своего стула произнёс Анвиль. — Но похоже от побочных эффектов тебя это не спасло.
Райзельс поднял свои полные ненависти глаза на мечника, что стоял перед его дрожащим телом, не в состоянии даже поднять палец.
— Не знаю какую дрянь ты на себе использовал, и кого ещё заставляешь ею пользоваться. — присел Анвиль на корточки. — Благодари меня за то, что сейчас моя цель не один из вас. — обвёл мечник пальцем зал. — Но это время обязательно придёт, когда нибудь, не сейчас, но придёт.
Анвиль выпрямился и надавил сапогом на спину Райзельса. Тот издал сухой крик и был прижат к полу. Дворянин, гордый и властный человек, человек которому подчинялись люди, человек, что подчинил себе всю расу. И теперь этот дворянин прижат к земле как жалкий простолюдин, прижат сапогом обычного, грязного и ободранного мечника. Его спина, руки, ноги, они больше не подчинялись ему, они были слабы, прямо как тогда, когда он ещё сохранял жалкую человечность.
— Диана, — обернулся Анвиль к девушке, что опустив ноги на пол сидела за столом. С каждым словом Анвиля, что он произносил в разговоре с бароном, ей становилось не по себе, её лицо становилось бледным от того бездушия, с которым мечник и барон говорили о смерти близкого человека. — Мы уходим.
Диана, не понимающая даже часть разговоров, что были за сегодня в этом зале, пропустила мимо себя Анвиля, что шёл быстрыми и широкими шагами, явно не желая больше оставаться здесь, зашагала за ним.
Они ушли, оставляя барона Райзельса в глухой тишине и одиночестве, заставляя его смотреть им в спины своим пылающим от восторга взглядом.
//
Рука неуклюже и в спешке рыскала в кожаной сумке туда сюда пытаясь что то найти. Не получив особых успехов, сумку схватили двумя руками и широко распахнули разглядывая её содержимое чуть ли не в плотную, а затем снова запустили в неё руки, опять что то интенсивно ища.
— Ну, есть чего нибудь!? — в панике произнёс Гвидо рассматривая, как раны Ялмира продолжают загнивать и неестественно чернеть
— Да щас щас! — спешно ответил ему Зенон уже разрывая сумку на куски.
Гвидо положил обгорелое тело наёмника на сырую землю и снова послушал его сердцебиение. В ответ он услышал слабые и редкие толчки.
— Ай к чёрту тебя. — махнул Гвидо рукой на Зенона и полез в сумку Ялмира, точнее, в её, на удивление уцелевшие, остатки.
Водя руками по почти пустой сумке наёмника, в которой не было банально даже бинтов или таких нужных сейчас лекарств, он наткнулся своими пальцами на небольшой холодный и стеклянный бутыль.
— Что нашёл? — заинтересовался Зенон.
Гвидо занёс бутыль под солнце осматривая его содержимое.
— Без понятия, — шустро сказал Гвидо открывая бутыль с серо оранжевой настойкой. — Напоминает настойку для обширного использования, о которых говорил Фрол. Будем надеяться поможет.
— Стоять! — схватил Зенон товарища за руку, которая уже поднесла настойку к губам наёмника.
— Зенон! Отцепись, он щас подохнет! Нет времени рассуждать об действенности или побочках! — запинаясь пытался вырвать Гвидо свою руку из хватки.
— Ты его непонятно чем сейчас напоить хочешь, ещё бы я не волновался! Кто-ж знает что у него в голове, может это он яд в своей сумке носит! — сжимая руку продолжал белолицый.
— Может! Только если не попытаемся то он и так и сяк коньки отбросит! А тебе стоит постыдиться и помолчать, ты даже не пришёл вовремя! — отдёргивая свою руку язвил Гвидо. — Если у тебя есть другие варианты то я тебя внимательно слушаю!
— А вот и есть! Подожди секунду. — Зенон в спешке достал из своей сумки перочинный нож в кожаных ножнах.
Обнажив его и сжав лезвие он одним резким движением полоснул им по своей ладони чем вызвал поток крови. Кровь начала обвивать и окрашивать его руку постепенно капая на землю.
— Дай сюда! — здоровой рукой, выронив нож Зенон отобрал у Гвидо бутыль с настойкой.
— Что ты собираешься делать? — с опаской прищурился Гвидо.
— Обезвредить яд, если он там есть. — произнёс белолицый и поднёс свою кровоточащую руку к пузырьку.
Кровь, приобретая тёмный оттенок интенсивно принялась переливаться с пореза на ладони в настойку, окрашивая её в более тёмно-алый тон. Непонятная цветовая гамма закружилась в пузырьке, будто бы две разные жидкости отказывались смешиваться во едино, но в конце концов, они стали единым варевом, приобретя новый окрас и запах.
— Ты знаешь чем это чревато? — обеспокоено спросил палач.
— В небольших дозах это почти безвредно, поэтому, всё будет в порядке. — продолжил Зенон сжав свою руку и возвращая бутыль Гвидо.
— Надеюсь ты знаешь что делаешь.
Гвидо принял настойку и взглянув на неё последним, до чёртиков подозрительным и обеспокоенным взглядом, поднёс бутыль к губам наёмника и залпом вылил всё его содержимое в горло мечника. — Принеси что нибудь оранжевое, заменим для вида. — потряс он пустой склянкой.