Ялмир взял со своей сумки небольшой, длинной с пол ладони, шприц и вонзив его в шею Сиэля, выкачал из того немного крови. Кровь Гвидо или Анисьи для него не подходила, так как они были лишь экспериментальными образцами, с через чур чистой кровью, а у Пожирателя же наоборот, кровь была почти полностью испорченна, отравлена заразой, что взамен на нечеловеческие способности медленно убивала организм, превращая разумного человека в чудовище, что живёт одними лишь инстинктами.
— Бери, всё равно столько же я получу за обычный обед, — прохрипел Сиэль после того, как у него взяли кровь. — Ты играешь в большую игру, наёмник, убив меня ничего не поменяется, мне найдут замену, а тебя прикончат при первой же возможности.
— Сколько мне это говорили, уже не сосчитаю, — вычёркивая ещё одно имя в своём списке вернулся Гриф к разговору. — Например тот парень, твой дружок, уже пытался меня убить, но господин Гриф всё же оказался чуточку удачливее.
Сиэль закашлял, выплёвывая капли крови. Открытые ребра при кашле ужасно трещали, ломаясь на части, заставляя мечника содрогнуться от такого мерзкого зрелища.
— Сколько не хвастался, всё не можешь нахвастаться? До твоего прихода ведь, всё в городе было отлично, но стоило тебе появится…
Сиэль оборвался на полу слове, не желая договаривать. Они оба знали, что это были обыкновенные предсмертные агонии, оба это проходили, оба это видели. Но как воин, Ялмир в каком то смысле уважал силу Сиэля, его необычную стратегию и стиль, против которого Ялмир ещё не сражался. И из за чего и привлёк Рэйвена к битве с Пожирателем, ведь один на один мечник не выстоял бы, стили отличались настолько, что каждый прием Пожирателя был непредсказуем для обычного мечника, такого как Ялмир.
Гриф, пройдя в детстве тренировки фехтования у лучших мастеров, которых нанимал его биологический отец, сражаясь за жизнь в бойцовских ямах, тренируясь с отцом Фальнта, а после и с его хорошим другом, так же мастером фехтования, мечник научился подбирать нужные движения для того или иного стиля. Но даже выживание в пещерах, на полях битвы и лесах не дали ему навыков что бы противостоять Моньорилийскому стилю.
— До тебя только я мог настолько приблизиться к убийству офицеров, — продолжил Сиэль. — Но ты опередил меня, да и кто мог подумать, — истерически засмеялся Пожиратель, выдавая хриплые звуки. — Что заденет и меня самого. «Бей своих что бы чужие боялись», так ведь, Ялмир?
Мечник покачал головой, поправляя свои пояса.
— Они мне не «свои», если ты про офицеров, — сухо ответил Гриф. — Они такие же как ты, отравленные, ходячие мертвяки. — дерзостно произнёс наёмник.
В его мыслях всё мелькал тот образ Жанны, когда она умоляла убить её, избавить от этих мучений. После того, Ялмир не может воспринимать тех, кто поддались этой заразе, людьми. Его подруга, у которой могло быть отличное будущее с Анвилем, мирная жизнь, она пожертвовала этим всем, включая своей жизнью, лишь бы не становится такими как эти отребья, что до последнего цепляются за свои испорченные принципы.
«Меня от таких тошнит. Раз я взялся за это дело, то избавлю всех от этой заразы наверняка» — с неприятными ощущениями признался Ялмир. — «Жанна и Фальнт, одна погибла, до конца оставаясь верна своим человеческим идеалам, а другой находится в борьбе за свою жизнь, сопротивляясь соблазну заразы. Эти двое были и остаются из тех, кто действительно достоин чего то большего. Ни жалкий наёмник, ни продавшие своё тело убийцы, никто даже не смог приблизиться к этим двоим»
— Мертвяк? Я то? — уронил Сиэль голову набок. — Тогда советую добить меня как можно скорее, пока моя регенерация не пришла в действие, бродяга…
Ялмир треснул Пожирателя пяткой своей ноги прямиком в челюсть. На удивление, она не выскочила, лишь несколько кусков зубов посыпались на землю. Для Сиэля это ничего не значило, боль для него означала не больше пустяка, который скоро не будет весить и грамма, но для Ялмира это было то, что его мозг отказывался прощать.
«Дерись как мужчина, а не словно бродяга. Ты ведь ничего в жизни такими темпами не добьешься!» — стрелой врезались в мысли мечника старинные фразы его родного отца. Те ядовитые и злобные шипения, после которых следовал колющий, обжигающий удар плёткой. Ялмира до сих пор дергает при хлопающих звуках. — «Используй меч правильно, ты Дворянин а не уличный оборванец! Грязное отродье» — кружились в голове разъедающие сердце фразы. Даже спустя столько лет, Ялмир отчётливо помнил те дни, тот голос, тон, угрожающее лицо своего отца.
Сиэль откашлялся, выпрямив и опрокинув голову обратно, широко улыбнулся.
— Бродяга всегда будет считать, что все вокруг злодеи…
Ялмир снова, с большей злобой врезал Пожирателю в челюсть, на этот раз прижимая сапогом его голову к стволу дерева, вызывая треск дерева или же костей Сиэля. Одно не успокаивало мечника: Пожирателю было полностью плевать на боль, которой Гриф пытался отомстить тому за словесные шутки.
Убрав ногу с лица убийцы, покрытую в его крови, Ялмир сделал пол шага назад. Вся подошва и задняя часть сапога оказались испачкана в крови, а сам мечник не заметил, как в нём снова заиграл адреналин и усилилось сердцебиение. Рефлексы, оставшиеся с детства.
— Когда бояться правды, в ход идёт насилие, ты знаешь это лучше всех. — насмехался Сиэль с сильным кровотечением по всему лицу. — Ты не представляешь, насколько похож на Белолицего, тот был готов пойти на всё, лишь бы узнать о лесных тропах.
Ялмир замолчал нахмурив брови, протрезвев от последних фраз убийцы.
— Повтори-ка, — присел Ялмир напротив Сиэля, глядя на того до ужаса жутким взглядом. — Твои слова про Белолицего, ублюдок, что он хотел у тебя узнать?
Сиэль хмыкнул прикрыв глаза, даже при смерти он не терял своего нрава.
— Он хотел убить всех до одного, и взамен на информацию о тебе, я поведал ему о лесных тропах, через которые будут уходить люди Давлата. — Сиэль открыл глаза, и посмотрел на Ялмира взглядом, наполненным кровожадностью и истинным звериным безумием. — Он убьёт всех, всех до одного, пока даже дети не перестанут дышать. Видишь, Ялмир, мы все одинаковы, отличие лишь в том, что некоторые получили власть, статус, а другие вынуждены выживать и скитаться в массах.
— Информацию обо мне? — переспросил мечник, переосмыслив своё мнение на счёт Зенона и его влиянии на построенные планы. — Ты говоришь, он пошёл убивать людей Давлата? В этом лесу? Где и как давно?
Сиэль попытался пожать плечами, но вышел лишь жуткий хруст костей и неестественное движение плеч.
— Я не расскажу, тайны я храню хорошо, очень хорошо. — ехидно улыбнулся Пожиратель. — А тебе, отныне, стоит чаще оглядываться, твоя маленькая «игра» постепенно находит тебе всё новые неприятности.
«Зенон, я думал что вся опасность исходит именно от Гвидо и Анисьи, но я снова ошибся, слишком много промахов. Если он убьёт Давлата и вырежет всю деревню, как хотел сделать это раньше, у меня не останется запасного варианта взаимодействия с бунтарями. Ещё и собирает информацию обо мне, сколько это продолжается? Как много он сумел узнать?» — Ялмир сжал зубы, на лбу и руках выступили вены. — «Я думал не о том, нужно было заняться именно Зеноном, сразу после нашей дуэли, но я как идиот решил что главная опасность это его более ответственные товарищи. Образ дурачка и беззаботного парня одурачил меня!»
— Грёбаный Белолицый ублюдок! — через зубы выругался Ялмир, гневно вбивая в ствол дерева кулак.
Медленно разжав руку, Ялмир поднёс её к лицу. Кисть почти не пострадала, хоть удар был и довольно сильный. Раньше, до его появления в Юхвенстейне, это могло вызвать у него кровотечение и раны, теперь же на костяшках не остаются даже царапины.
«Насколько же долго я здесь?» — задавшись вопросом осмотрелся Гриф, но не так, как обычно, теперь это место казалось ему чем то другим, чем просто страной в которой он находится по стечению обстоятельств. Смотря на своё тело, в его голову приходит понимание, что он больше не может называть себя прежним, что он потерял счёт времени, жуткие шрамы и ожоги приводят его в чувства, не дают окончательно забыть, что он здесь ненадолго, что он уже слишком задержался.
С поля битвы, убивая раньше на войне, там, где убивать приложено, он перешёл в внутренние разборки, убивая убийц, чудищ и стоящих на пути. Когда он успел так измениться? На такие вопросы ему давал ответ Фальнт, но его здесь не было, никого здесь не было, все были в Твескории, дома, Ялмир был здесь чужим и одиноким.
«Нельзя затягивать, меня снова поглотила работа. Сейчас бы поговорить с Анвилем, просто побеседовать по душам, как он всегда это и делает» — тяжело вздыхая вспоминает Энглад разговоры, которых ему, на удивление, очень не хватает.
— Да, не стоит затягивать неизбежное, — сказал Ялмир, снимая со спины вторые ножны.
Ножны, взятые в руки Грифа отличались от тех, что находились у него на поясе, более дорогой, но неаккуратный материал, больше шнуровок и иероглифов, которыми были покрыты ножны. Эфес меча, что находился в них, выглядел очень неаккуратно, весь в царапинах и пятнах крови. Схватившись за рукоять, Гриф медленно обнажил меч, откидывая ножны в сторону. Лёгкая рябь прошла по пространству, будоража кровь и вызывая озноб, пробирая до костей. На лезвие клинка под лунным светом проблистали угловатые иероглифы. Мечник перехватил эфес двумя руками, нацелив остриё меча вниз, в разорванную грудь Сиэля.
— Передай Рэйвену, что он тот ещё мечтатель.
Меч Ялмира пронзил тело Сиэля, до конца разрушая его покрытые трещинами ребренные кости, разрывая после них плоть, пробивая Сиэля насквозь и упираясь лезвием в ствол дерева. За секунды нестерпимой боли и угасающего взгляда, Сиэль пьяно ухмыльнулся, задыхаясь своей же кровью. Медленно выкачивая из убийцы всю жизненную энергию, душегуб на долю секунды завибрировал, его иероглифы поплыли, вскоре снова вернувшись в обычный вид. Ялмир знал, что против лезвия душегуба бесполезна любая регенерация. Именно это вынудило его заставить Рэйвена принести его меч как можно скорее, хоть он сперва и был предназначен для боя с офицерами, хоть по итогу даже не был против них использован, Ялмиру ничего не мешало вновь использовать свой старый, уже родной меч.
Гриф отпустил рукоять оставив меч торчать в мёртвом теле, и тяжело упал на землю. Хоть он и выполнил все свои задачи, сделал ещё один шаг к достижению своей цели, он больше не чувствовал удовлетворения от убийств. После давнего проигрыша Зенону, где мечник пал от собственного бессилия, он больше не мог понимать и чувствовать битву и смерть как раньше, беспечно. Он всё чаще стал осознавать, что даже не пытался жить без всего этого, без всего того, что он раньше считал неотъемлемой частью своего существования.
Ялмир отрубил Сиэлю голову, что бы его сила и он не встали в ряды нежити, и не осквернили его навыки, цели и жизнь. Забрав свой меч, мечник плелся через лес, устало придерживая веки, стараясь не упасть в сон.
«Даже после смерти, ты всё не отпускаешь меня, отец» — признал Ялмир, присаживаясь на отвесную скалу, наблюдая за раним восходом солнца, лучи которого приятно грели лицо. — «А чего же я все таки добился?»
//
Рэйвен присел на отвесную скалу возле Ялмира. Из энергичного мастера убийства с пылким желанием завершить своё дело он превратился в обезвоженного и потухшего человека, что хромая через силу нашёл мечника. В его глазах больше не было того огня и убийственного настроя, его движения больше небыли плавными и не отражали всю его силу. Впервые на его памяти, он больше ничего не хотел, ни к чему не стремился, ничего не желал. Мир стал таким тихим, медленным и… пустым. Рэйвен слышал как дует ветер, поют птицы и шелестят листья. Мир снова стал живым, как тогда в детстве.
— Ну, как оно? — спросил Ялмир, выкидывая окурок последней сигареты. Каждый раз, поглядывая на них, в его голове всё не унимались мысли о Зеноне и Давлате. Настоящее бедствие происходило у него за спиной, строя свои планы и добывая информацию о Грифе, пока мечник выполнял совсем не приоритетные цели. Гриф протянул Когтистому сигарету.
— Про что ты? — уточнил Рэйвен, отказываясь от сигареты и безжизненно смотря на восходящее солнце. Он уже говорил, что сигареты портят здоровье. Солнечные лучи вызывали у него воспоминания, как он с братьями сидели и ждали каждого восхода ради новых тренировок и знаний. Обыкновение пение птиц стало для него чем то более необычным, чем крики жертв и хруст конечностей.
— Ты выполнил своё предназначение, отомстил, очистил имя рода, как ты ещё это называл?
Когтистый слабо улыбнулся, что то было в его настроении, что выдавало его пустоту в душе. Наверное именно так выглядят люди, что больше не имеют цели в жизни.
— Я родного брата прикончил, может, да, очистил нашу честь, но… что теперь?
Ялмир отвёл взгляд, он задумался над словами Рэйвена. Может ли тоже самое ждать его, когда он закончит здесь? Что будет после? Снова вечные сражения в качестве наёмника, постоянные опасности и смерть на пороге? Жизнь снова будет обычной, тягучей рутиной, что медленно но верно будет приближать его конец?
Мечник горько вздохнул, отбрасывая ненужные мысли.
— Если у тебя больше нет целей, согласен выполнить моё последнее поручение? — спросил Гриф.
Рэйвен задумался, однако, ненадолго. Его пустоту можно было заглушить лишь новой авантюрой, именно поэтому он не медлил.
— Что же ты придумал на этот раз? — с слабым энтузиазмом произнёс Рэйвен, огонь в его глазах снова медленно разгорался. Мечник знал как приободрить таких как он, ведь он уже применял это на Мике и Диане.
Ялмир достал из сумки две последних небольших колбы, с зелёным содержимым и протянул их Рэйвену.
— Ты знаешь что стоит делать. Я не доверяю ему, слишком много нестыковок и мало мотивации. Шкурой чую, всё будет провалено, убедись что этого не произойдёт.
Когтистый схватил колбы, и уверено кивнул.
— Можешь считать что всё уже сделано, — гордо заявил Рэйвен. — Такая последняя миссия меня вполне устраивает.