КНИГА ВТОРАЯ
Найрад любовался пустынной равниной с крыши особняка. Солнце клонилось к закату, на горизонте толпились розоватые перинки облаков. За последнюю неделю он принял присягу у нескольких тысяч перекидышей.
После каждой инициации его магический потенциал возрастал. Теперь Найрад уже не был похож на растрепанного парня, который скрывался от охотников, при первой опасности улепетывая в другой город. Сияние его светилось, словно восходящее солнце. Волосы улеглись в аккуратную прическу, плечи расправились, казалось, что он даже стал выше ростом.
Персона молодого вожака вызывала трепет среди перекидышей. Оборотни оказывали новому лидеру почести, отчего Найрад, не привыкший к подобному обращению, чувствовал себя немного не в своей тарелке.
Сначала он пробовал скорректировать этикет, но Агнесс рекомендовала не вмешиваться. Почитание лидера заложено в волках на генетическом уровне. Чувства, что подданные испытывали к оборотням его ранга, были в разы сильнее преданности рядовому вожаку. Поэтому глупо было пытаться заставить оборотней относиться к Найраду, находящемуся на пике силы вожаку стаи стай, как к обычному волку.
А ведь всего пару недель назад Найрад был самым обычным отщепенцем. Будучи подростком, он сбежал из общины, чтобы вести жизнь обычного человека, несмотря на то, что вожак планировал сделать его своим преемником.
Теперь Найраду предстояло вернуть мир в город, пылающий агонией гражданской войны. Для этого потребуется укрепить союз с мятежными стражами, генетически модифицированными овчарками, которых вывели для травли перекидышей. Некоторые из псов оказались слишком смышлёными и решили выступить против неблагодарных людей. А также объединить разрозненные общины сородичей против общего врага — волконенавистников Анти, организация которых в один прекрасный день окрепла настолько, что ее лидер устроил массовую охоту на оборотней и гражданский переворот.
Получив власть, Найрад начал понимать, почему в истории волков несколько столетий не было единовластца. Допускать его появление было опасно. Власть могла вскружить голову любому, особенно если претендент честолюбив от природы. К счастью, Найрад подобной хворью не страдал. Скорее наоборот, пытался отделаться от управляющих ролей, сколько себя помнил, и принял этот пост под давлением обстоятельств.
Появление тирана могло подставить под удар не только волков, но и людей, поэтому вожаки общин придерживались принципа «разделяй и властвуй», а Анти приглядывали за волками, вынудив верхушку на вероломный союз. Но война смешала все карты.
Найрад тяжело вздохнул. Теперь, когда между Анти и оборотнями не осталось мостов, охотники бросят все силы на их уничтожение. Значит, что со дня на день нужно ожидать удара.
В дверь постучали. Вожак мысленно разрешил войти.
На крыше появился парнишка лет шестнадцати. В руках он держал поднос с чайником и свежей выпечкой на фарфоровом блюде. Обозначив поклон кивком головы, юноша поставил угощение на стол и застыл в ожидании указаний.
На первый взгляд, это был обычный долговязый подросток. Однако секретарю пришлось потрудиться, чтобы подыскать такого.
С самого начала Найраду не нравилось, что ему кланялись, но деваться было некуда. Выражение почтения для волков — не просто дань этикету. Поклон выражал глубину преданности. Поэтому новому вожаку пришлось смириться и попытаться избавиться от почитания хотя бы в стенах собственного особняка.
Подбор команды лег на плечи Инго. Помощнику пришлось перетряхнуть ряды отщепенцев, прежде чем удалось найти ребят, которые реагировали на Найрада более сдержано. Они-то и обслуживали вожака, позволив ему чувствовать себя обычным парнем, а не властелином вселенной, перед которым все падали ниц.
— Осталось что-нибудь на сегодня? — осведомился Найрад, наливая кипяток в цветную кружку.
— Привезли предателя. Инго полагает, вы хотите лично взглянуть на него.
— Он прав. Я спущусь в тюремный блок сразу после чая, — ответил Найрад.
Кивнув, помощник удалился.
Найрад был доволен. Подросток не оказал ему никаких почестей. Среди оборотней найдется немного таких, кто способен приветствовать альфу на пике силы кивком головы, а уходя показать спину.
Соратникам, что были с ним с самого начала, после пары волшебных пенделей удалось справиться с приступами почитания. Стражи относились к нему со сдержанным уважением. Людей его статус особенно не волновал, судя по поведению Кейсы. А вот волки реагировали иначе. Найрад приковывал взгляды, где бы не появился, а его слова расценивались как приказ. Поэтому Найрад ценил возможность отдохнуть от всего этого хотя бы в стенах собственной резиденции.
Свыкнуться с ответственностью оказалось проще, чем он предполагал. Статус правителя позволил раскрыться чертам характера, которые до этого дремали глубоко внутри, но при первой же возможности расцвели пышным цветом.
Раньше ему казалось, что управлять общиной — это что-то на грани фантастики, но сейчас, находясь на пике силы, он вполне справлялся с этой задачей. Ознакомившись с обстоятельствами дела, он просто знал, как поступить.
Для начала Найрад бросил все силы на поимку оборотней-предателей, рассудив, что, лишившись магического подспорья, враги сдадут позиции. У вожака были соображения, что делать с отступниками, переметнувшимися на сторону головорезов, поэтому он попросил доставить одного из предателей для личной беседы.
Найрад пил чай и жевал хрустящую слойку, когда появился Инго.
— Перебежчик здесь, как вы и просили, — доложил он.
Помощник общался с ним почти как раньше, правда, теперь Инго обращался к нему на «Вы» даже наедине. Глядя на приятеля, Найрад с трудом мог припомнить те времена, когда в далекой родной реальности его подруга Мирта вступила во вражеские ряды, чтобы спасти из плена прототипа Инго.
— Чаю хочешь? — поинтересовался Найрад.
— Нет, спасибо, — ответил Инго.
— Тогда пойдем, поглядим в глаза мерзавцу, — Найрад поднялся.
— Не понимаю, зачем вам это нужно? — тревожный тоном спросил Инго. — У негодяя нет совести, даже находиться рядом с ним опасно.
— Думаешь, могу заразиться? — усмехнулся Найрад.
— При вашем положении неоправданно идти даже на небольшой риск, — Инго пропустил подколку мимо ушей.
— Чего мне бояться, когда рядом верный защитник? — продолжил вожак в том же духе.
Помощник натянуто улыбнулся.
Найрад и без намеков понимал, что Инот, который в последнее время все больше напоминал верного пса, не нравилась затея с предателями. Но он должен был попробовать. Если все получится, у волков появится существенный козырь перед врагом, поэтому Найрад хотел лично проверить одну теорию.
По подземному ходу они спустились в изолятор тюремного блока, о существовании которого знали далеко не все жители общины.
В комнате допросов пахло сыростью. Найрад плюхнулся на видавший виды стул и стал ждать, пока Инго приведет заключенного, постукивая пальцами по лакированной поверхности стола. В этот раз помощник, обычно чутко угадывающий его волю, проигнорировал желание Найрада поговорить с арестантом тет-а-тет.
Вместе с заключенным в комнату ввалились двое рослых оборотней, которые растянулись в поклоне, повалив преступника на пол. Найрад картинно закатил глаза, на что Инго, стоявший в дверях, только пожал плечами.
Через несколько секунд охранники поднялись и застыли по стойке смирно, держа под руки перебежчика, ради встречи с которым вожак пожертвовал созерцанием заката.
На лице арестанта красовался здоровенный синяк, левый глаз припух, сквозь одежду просматривались ссадины. Регенерация не успела скрыть следы побоев, значит, бедняге досталось недавно. А ведь Найрад велел хорошо обращаться с пленными.
— Оставьте нас, — коротко распорядился вожак.
Охранники рывком поставили парня на колени и, пятясь, чтобы ненароком не повернуться спиной, вышли. Инго запротестовал, но здоровяки оттеснили его в глубь коридора и захлопнули дверь.
Найрад набросил на комнату облако отторжения, настроив его так, чтобы тюремщики чувствовали, что с ним все в порядке, но не могли видеть, что происходит внутри.
Пленник глядел в пол. Желтоватые волосы намокли от пота. На вид ему было около двадцати пяти лет. Крепкий спортивный парень. Несмотря на следы побоев, можно было легко догадаться, что он пользовался популярностью у волчиц.
— Открывайся, — приказал ему вожак.
Уровень силы позволял Найраду просматривать воспоминания без разрешения, но он не торопился пользовался этим преимуществом. Копаться в чужих головах не доставляло ему никакого удовольствия. Скорее наоборот, он чувствовал брезгливость всякий раз, когда приходилось этим заниматься.
Нынешний просмотр являлся вынужденной мерой. Найрад хотел понять мотивы переметнувшегося на сторону врага сородича.
Предатель заёрзал на полу и поднял глаза. В его взгляде уважение смешивалось с ненавистью. Не в силах смотреть прямо, оборотень зажмурился и повалился на пол, то ли в надежде сыскать снисхождение, то ли не в силах противиться инстинкту подчинения.
Найрад потянулся к нему нитью своего сознания. Он чувствовал запах пота, исходивший от сородича несмотря на то, что их разделяло полкомнаты. А уж о том, что творилось у того на уме, лучше не упоминать.
Перебежчик попытался открыться, но ничего не вышло. Страх и гнев — не лучшие помощники в установке ментального контакта. Прихвостню Анти удалось лишь немного приоткрыть верхнюю заслонку защитного купола. Этого оказалось достаточно, чтобы Найрад запустил ментальное щупальце, через которое, как через дата-кабель, потекла информация.
Вожак отмотал назад воспоминания арестанта и выяснил, что того избили в полевой тюрьме перед отъездом. Найрад не стал вникать в подробности, но, похоже, приказ доставить преступника в общину спас бедолаге жизнь.
Местные охранники обошлись без рукоприкладства, за что Найрад мысленно поставил им плюсик. Неоправданное насилие он не жаловал.
Пленника втолкнули в комнату допросов. Ослепительный свет заставил парня зажмуриться. Найрад сначала не понял, что это было. Через пару секунд до него дошло, что так выглядит его собственное сияние.
От сияния исходило ощущение силы и мощи. Оно вызывало трепет и уважение. За него хотелось без колебаний отдать жизнь. Вот что чувствовали подданные, когда видели его.
Интересно, почему никто не рассказал ему об этом эффекте? Видимо, все думали, что он уже в курсе. Но откуда Найрад мог знать? Ведь ему самому ни разу не приходилось встречаться с такого рода вожаками.
Охранники подняли преступника на ноги. Ослепляющий свет потускнел и стал похож на лучи заходящего солнца. Вот в чем смысл поклона. Выражая почтение, подданные получали возможность лицезреть вожака, не щурясь.
Найрад отмахнулся от событий текущего дня и двинулся в глубь воспоминаний, хотя сам совсем недавно утвердил указ, запрещающий насильственный просмотр памяти.
Несколько месяцев назад этот оборотень вступил в ряды Анти. Найрад хотел понять почему. Когда-то Мирта внедрилась во вражескую организацию, чтобы спасти их общего друга, поэтому Найрад понимал, что не стоит грести всех отступников под одну гребенку. Прежде чем вынести приговор, он хотел убедиться, что перед ним злодей, а не жертва обстоятельств. Именно поэтому закон о запрете просмотра памяти не распространялся на предателей ради их же собственного блага.
Покопавшись в голове оборотня, Найрад выяснил, что парня звали Ларс, родом он был из южной части Полиса. В прошлом году перебрался в «Бурый вереск», а оттуда завербовался в Анти.
Все оказалось прозаичнее, чем можно было представить. Найрад рисовал в воображении трагические события, из-за которых перебежчик предал свой род, но в случае Ларса это был просто холодный расчет.
Парень узнал о сговоре вожаков и решил, что если лидеры пошли на отчаянный шаг, то рядовым волкам не остается ничего другого, как последовать их примеру.
Не было девушки, попавшей в плен, сестры, захваченной для опытов, брата, за смерть которого парень хотел отомстить. Только расчет, который мог оказаться верным, если бы не объединение общин.
С появлением Найрада предательство перестало быть единственным вариантом выживания, и теперь Ларс сожалел о своем поступке. Он знал, что у любой власти короткий разговор с перебежчиками.
Найрад разорвал ментальный контакт и ждал, когда Ларс очнется. Просмотр воспоминаний в том виде, в котором его использовал Найрад, не был незнаком оборотням и отнимал много энергии. На время показа тот, чью память просматривали, погружался в транс, напоминающий сон со сновидениями.
Через пару минут Ларс поднялся и сел, прислонившись к стенке. Несколько секунд он хлопал глазами, приходя в себя. Увидев комнату допросов, оборотень погрустнел. Наверное, ему снилось что-то получше.
— Я совершил ошибку, — признался Ларс, глядя куда-то в сторону.
— Ты предал оборотней, — холодно произнес Найрад, мысленно поставив ему плюсик.
Ларс не обратился к нему по этикету, а значит, принадлежал к той редкой породе волков, которыми стремился окружить себя молодой вожак.
— Что мне оставалось? Наш вожак продался ублюдкам, — ответил Ларс.
— Это не оправдывает твой поступок.
— Разве волки не должны следовать за своими лидерами?
— Прогнивших вожаков нужно сместить, а не тащиться за ними в пропасть, словно стадо овец.
— Я всего лишь простой смертный.
— Я тоже, — ответил Найрад.
— Такие, как я и ты, пишут историю, — Ларс криво усмехнулся.
Найрад промолчал.
— Что со мной будет? — спросил Ларс.
— Сам как думаешь?
Ларс не ответил. Обхватив колени руками, он молча смотрел в стену. Шлейф ментального контакта все еще висел в воздухе. Найрад чувствовал, что парень ненавидел себя за то, что совершил ошибку.
— У меня есть предложение, — прокашлявшись, продолжил Найрад, отмахнувшись от чужих эмоций.
Ларс резко поднял голову.
— Я готов! — выпалил он.
— Ты не дослушал.
— Сделаю, что скажете, — перебил Ларс, в пух и прах нарушая волчий этикет.
Найрад подумал, что, наверное, тот подобным образом уверял в верности Анти, но ничего не сказал. Ларс поморщился, наверное, догадавшись о ходе его мыслей.
— Я пошел на измену потому, что это давало шанс выжить. Если бы знал, что ситуация изменится…
— Я все видел, — жестом прервал его Найрад, не желая слышать оправданий. — То, что я предлагаю не простой шпионаж. Это выходит за рамки волчьей этики.
— Я уже все равно не жилец, — нахмурившись, сказал Ларс, — сделаю все, что скажете. Не ради прощения, об этом я даже не мечтаю. Хочу восстановить запятнанную честь.
Найрад кивнул. Ему нравился этот оборотень. Он говорил искренне.
— Слышал историю про огненосных птиц, которых использовала скорбящая княжна, чтобы сжечь селение свободолюбивого племени?
— Припоминаю что-то подобное.
— Согласен стать голубком?
— Что это значит?
— Ты и другие предатели получите шанс искупить вину.
— Что в этом неэтичного?
— Я не могу поверить отступникам на слово. Единственный вариант отпустить тебя и других — это создать внушение, включающее блокировку воли.
— Превратить нас в големов? — догадался Ларс.
— Типа того, — честно ответил Найрад. — Находясь под гипнозом, ты останешься собой, но не сможешь сделать ничего, выходящего за рамки поручения.
— Тогда шансов вернуться нет.
— Есть, но небольшой.
— Что будет в случае успеха?
— Если все получится — с тебя снимут обвинения и ты снова станешь полноправным членом общины.
— Согласен, — выдавил из себя Ларс, промакивая лоб воротом футболки.
Найраду стало неуютно. Одно дело отправлять на смерть гипотетических предателей, а другое — реального человека, с которым ведешь беседу. К тому же, не самого отпетого негодяя.
Ему подумалось, что поставить Ларса к стенке и шлепнуть было бы честнее, чем превращать в марионетку, запрограммированную на самоуничтожение.
Капля личной симпатии путала карты, мешая сосредоточиться на интересах стаи. Найраду захотелось простить раскаявшегося сородича и взять его в свою команду, но он не мог себе этого позволить. Если вожак будет выносить приговоры, руководствуясь эмоциями и личными симпатиями, что тогда говорить о наместниках?
Инго был прав, стоило поручить дело кому-нибудь из командиров, а самому попивать чай и любоваться закатом, но идти на попятную было поздно. Найрад уже подарил Ларсу надежду, поэтому должен довести дело до конца.
— Тебя не пришлось уговаривать, — обронил вожак рассчитывая, что тот передумает.
Хотя, что оставалось бедолаге? В такой ситуации он и сам согласился бы на все, что угодно.
— Думаете, что перед вами бессовестный выродок? Я знаю, что поступил плохо и мать-волчица не пропустит меня на пир предков. Отдав жизнь за волков, я заслужу прощение, а если получится вернуться, то и сородичи меня простят.
От этого признания Найраду стало паршиво. Он не мог прикрыться подозрением, что, бросая пафосные фразы, парень пудрил ему мозги. Вожак знал, что тот говорил правду.
— Несмотря на дурной проступок, ты небезнадежен. Однако тебе придется заслужить прощение. В волчьем кодексе чести написано, что предательство можно смыть только кровью. Я предположил, что это может быть также кровь врага. Анти доверяют рекрутам из оборотней, поэтому тебе не составит труда подобраться к ним вплотную и уничтожить много солдат. А если таких смельчаков найдется достаточно, это послужит существенным рывком к победе.
— Предлагаете выступить в качестве камикадзе?
— Я не против, если у тебя получится выжить.
— Все зависит от внушения, — задумчиво произнес Ларс, зажмурившись при попытке заглянуть в глаза вожаку.
— Ты неглуп, — улыбнулся Найрад, поняв, что его раскусили.
— В этом и есть суть приговора? Я отправлюсь на задание с бомбой замедленного действия, тикающей в собственной голове. В решающий момент, в зависимости от заложенной программы, я либо погибну, либо смогу спастись?
— Над подачей еще стоит поработать, но в общих чертах ты уловил идею, — подтвердил Найрад.
— Теперь я понимаю, в чем неэтичность предложения.
— В теории это выглядело лучше, чем на практике, — признался Найрад, — но, согласись, что-то в этом есть? Предателей в любом случае ждет смертный приговор. Так почему не извлечь из этого выгоду? Такие, как ты, смогут искупить грех и отправиться на пир предков, а также помочь братьям выиграть войну? А если повезет, даже реабилитироваться в обществе.
— Ваш план сработает. По крайней мере, я готов ухватиться за любую соломинку. Думаю, найдется немало таких, кто согласится.
— После этого разговора я подумал, что это не такая хорошая идея. Некоторые пойдут на верную смерть, лелея надежду на спасение.
— Если я правильно понял, вы планируете вынести приговор во время внушения, отложив его исполнение на будущее? Приказ сработает после того, как перебежчик выполнит миссию. Тогда бедолага либо шагнет под пули, либо получит назад здравый рассудок?
— Именно.
— Это подходящее наказание, — задумчиво сказал Ларс.
— Все же слишком жестокое, — сказал Найрад.
Они замолчали, каждый думая о своем.
— Могу я просить об исполнении последней воли?
— Говори.
— Если я не вернусь, точнее, вы ведь знаете приговор… Позвольте написать письмо, и отправьте в случае, если мне не суждено вернуться.
— А если суждено?
— Тогда я сам доставлю его, — натянуто улыбнулся Ларс.
— Я распоряжусь, чтобы тебе выдали бумагу и ручку, и позабочусь об этом письме.
— Спасибо, для меня честь познакомиться с вами.
— Не лукавь, Ларс. Ты ведь из тех, кто не впитал почтение к вожаку с молоком матери. За время, что занимаю пост, я научился различать.
— Значит, мое возвращение вам ни к чему, — насупился Ларс.
— Умеешь хранить секреты? — загадочным тоном спросил Найрад.
— Друзья говорили, что да, — встрепенулся Ларс.
— Если Анти тебя не прихлопнут, ты вернешься. Тебе можно доверять, так что обойдемся минимальным внушением. После того, как выполнишь задание, на твоем сиянии проявится императорский знак. Свои тебя точно не тронут.
— Почему вы решили, что мне можно доверять? — удивился Ларс.
— Считай это бонусом первопроходца. Я нахожусь на пике силы, и все прекрасно вижу. Акция действует только сегодня. Остальные перебежчики будут иметь дело с моими командорами. В отличие от меня, они товарищи суровые и несентиментальные. Надеюсь, этот разговор останется между нами.
— Как прикажете, Ваше Высочество, — улыбнулся Ларс, не веря своей удаче.