Джексон Годспид бродил по укромным местам святилища, погруженный в свои размышления, его неторопливые шаги эхом отдавались в пустынном холле. Главная часть комплекса была выложена, как три круга, один над другим, один больше другого, с многочисленными ступенчатыми переходами, идущими от центрального узла, который объединил их всех. Сейчас Джексон находился во внешнем кольце, где он был уверен, что его покой не потревожат.
Холл тускло освещался мягким светом, поблескивающим на темном мраморном полу. Он остановился у одного из проемов в холле, где маленький искусственный ручеек бежал по короткой дорожке, успокаиваясь, прежде чем зажурчать. Время от времени он замечал радужную форель, плавающую и поблескивающую в ручейке. Но умиротворенная обстановка никак не могла остановить безжалостный поток мыслей.
Образы, которые он видел в течение первых атак демонов, прожгли его память. Наблюдать, как его родной город выносит такие нападки, и ничего не предпринимать по данному поводу, было невыносимо для него. И, конечно, он не мог не думать о Мэдди, даже само ее имя в его мыслях причиняло боль.
Джекс издал глубокий вздох и направился к центру святилища. Ему нужно было что-то делать, кроме блужданий по задворкам для того, чтобы отвлечься.
Он не успел далеко уйти, прежде чем столкнулся с Луисом Кройцем и его ассистентом с полной пачкой документов.
— Годспид! — сказал Луис. Мясистая лапа Кройца сдавила пальцы Джекса, будто двое пожали руки. — Ходил по задворкам? — Кройц указал жестом на внешние кольца святилища.
Джексон был застигнут врасплох. Он не ожидал столкнуться с напыщенным главным тренером Хранителей, и на мгновение он снова почувствовал себя, как на тренировке, когда Кройц устраивал разнос за малейшую ошибку.
— Просто привожу мысли в порядок, сэр, — сказал Джекс.
— Тебе больше не обязательно обращаться ко мне «сэр», Годспид, — сказал Кройц, ухмыляясь. — Просто Луис теперь, когда ты — Воинственный Ангел. — Джексон не ответил улыбкой. — Кажется, тебе, возможно, трудно разобраться отсюда. Думая о…? — Луис указал пальцем вверх на поверхность, на Город Ангела, где человечество ожидало своей участи.
— Я больше не знаю, сэр… точнее, Луис, — сказал Джексон.
— Ты должен признать, люди оставили нас на произвол судьбы, — сказал Кройц, — Наши тылы торчат там на ветру с Линденом и его законопроектом.
Джексон подумал, что он увидел странный блеск в глазах Луиса, когда тот говорил.
Джексон лишь кивнул, не отвечая. Он снова ушел в свои мысли.
— Ну, если тебе повезет, ты столкнешься с Габриелем. Он как раз там, — сказал Кройц. Он достал незажженную сигарету и впился в нее зубами. — Он шел с другого собрания только что. Он любит развеяться и повстречаться с остальными Ангелами. Ты знаешь, у него большие надежды на тебя.
Кройц был одним из немногих Ангелов, с кем Габриель регулярно советовался. Луис играл важную роль на протяжении многих лет, тренируя поколение за поколением и выпуская подтянутых Хранителей, только это могло объяснить, почему он оставался доверенным лицом во времена текущего кризиса.
— Ну, береги себя, Годспид, — сказал Кройц. Он жестом подозвал своего ассистента, который оставался в стороне, когда он и Джексон говорили, и они вдвоем продолжили идти по коридору.
— Вы тоже, Луис, — эхом отозвался Джексон.
Джексон обошел укромные ходы и направился к основной час ти святилища. Впереди доносился низкий гул. В центре святилища находилось дерево, окруженное мраморным фонтаном и скамейками. Недалеко от фонтана была расположена терраса, вдоль которой выстроились различные магазины эксклюзивных товаров, в том числе рестораны и открытая площадка.
Впереди Джексон увидел Габриеля, говорящего с небольшой группой Ангелов. Заметить Габриеля не составляло труда — от него всегда исходил свет. Бессмертные не привыкли к частым визитам Габриеля, но только теперь ему имело смысл появляться на публике как можно чаще, чтобы сплотить всех в святилище.
Истинные Бессмертные носили более простую мантию, чем раньше, гладкую и с модным разрезом. Перехватив взгляд Джексона, Габриель извинился за прерванную беседу и направился к молодому Воинственному Ангелу, и хлопнул его по плечу с улыбкой.
— Рад тебя видеть, Джексон, — сказал Габриель.
— Спасибо, сэр. Я тоже рад вас видеть, — сказал Джексон.
Габриель улыбнулся, и Джексон подумал о том, каким недосягаемым и таинственным казался ему Габриель, когда он еще взрослел. Габриель был главой Совета, Ангелом, который вывел их из укрытия и создал Национальную Службу Ангелов. Он был живой легендой, на грани фантастики. Но теперь, когда они практически регулярно встречались в солнечной комнате, Джексон почувствовал, что он начал узнавать истинного Ангела, истинного Бессмертного за этим номинальным лидером.
— Я только что покинул компанию вашего старого приятеля Луиса Кройца. Мы обсуждали ситуацию с человечеством.
Кровь прилила к лицу Джексона.
— Джексон, ты не должен сердиться на них, — сказал Габриель. — Грех заложен в самой их природе. И мы больше просто не можем защищать их от них же самих.
— Я не сержусь, — сказал Джексон.
Хотя он даже не осознал, что на самом деле почувствовал, в глубине души он знал, что только что солгал Габриелю. Он знал, что поступает не так, и что просто старается сконцентрироваться на ситуации людей-Ангелов, не впутывая в это ее.
— Да, но, такой вид… энергии можно использовать для более продуктивных вещей, — сказал Габриель. — В будущем, Джекс. В нашем будущем.
— Я понимаю, — сказал Джекс.
— Джекс, меня интересует, не мог бы ты заглянуть ко мне снова во второй половине дня. Я хотел бы обсудить с тобой кое-что, — сказал Габриель с мягкой улыбкой на лице.
— Конечно, сэр, — сказал Джекс.
— Прекрасно, скоро увидимся, — сказал Габриель. Он похлопал Джексона по плечу и ушел, по всей видимости, обратно в апартаменты Совета. Джексону только оставалось смотреть ему вслед.
— Джекс! — прежде чем Джекс успел среагировать, Эмили запрыгнула на него и расцеловала в обе щеки. — Что ты тут делаешь? Якшаешься с Габриелем, как я погляжу? Присаживайся!
Парочка Ангелов помоложе подсела к Эмили за столик, их дизайнерские блузки с низкими вырезами провокационно выставляли напоказ Метки Бессмертных. Протеже Эмили, без сомнения.
— Я должен идти… — попытался запротестовать Джекс, но Эмили не принимала отказов. Она схватила его за руку и принудила сесть.
— О чем вы двое шептались? — сказала Эмили, в ее глазах появился задорный огонек.
— Ни о чем.
— Ну, даже если и было что, я не хотела бы, чтобы ты рассказывал мне конфиденциальную информацию, — сказала Эмили так, как будто бы хотела приглядывать за Джексоном.
Обычно Джекс делал все возможное, чтобы держаться от таких девушек, как Эмили, на почтительном расстоянии, также как он поступал с Вивиан, одержимой идеей вернуть его обратно. Но теперь, по какой-то причине, Джексон позволял Эмили делать то, что хочется. Иногда ей удавалось заставить его забыть об Мэдди на некоторое время, но иногда она вызывала еще больше воспоминаний о ней. В этот раз, несмотря на то, что между ними ничего не произошло, она позволяла ему меньше думать о ней.
— Когда мы снова полетаем, Джекс? — сказала она. Ее подружки Ангелы устремили на Джексона мечтательные взоры снизу вверх, когда они проткнули соломинками зеленые соки. Они, безусловно, слышали о недавней вылазке Джекса и Эмили после первой атаки демонов.
— Мы пошли по магазинам прикупить новые сумки, — пояснила Эмили, не давая времени ответить Джексу. — Ну, я точно. Эшли еще не определилась, хочет или нет. Но мне еще неудалось найти свою. Выбор здесь, в святилище, вроде хороший. Мы просто решили сделать перерыв на соки.
Там наверху Город Ангела готовился встретиться со своей судьбой в лице врага-демона, а здесь внизу, Эмили продолжала рассуждать о зеленом соке.
— Капуста в нем имеет странный вкус, но ты привыкнешь к нему. Плюс ко всему это, должно быть, полезно для твоей кожи. Ты обязательно должен попробовать.
— Здорово, — Джекс лишь кивнул. Его не мог больше интересовать капустный сок, даже если бы он захотел.
— Боже, Джекс, ты всегда такой серьезный! — поддразнила его Эмили.
Девушки о чем-то зашептались друг с другом и захихикали, их смех эхом отдавался в залах святилища. Эмили наклонилась и положила свою руку на руку Джекса, когда она говорила, и Джекса удивило, что он ее не убрал. Она заметила и улыбнулась ему.
— Ты поддерживаешь связь с Габриелем. Как ты думаешь, как долго мы пробудем здесь? — спросила Эмили.
— Столько сколько потребуется, я полагаю.
— Не так уж и плохо, до тех пор, пока ты здесь, — сказала Эмили, и ее подружки снова захихикали.
Джекс посмотрел на часы, все еще не зная, правильно ли было отвечать на прикосновение Эмили.
— Мне действительно нужно идти. Я должен быть там вовремя, — сказал он.
Все за столиком стали более серьезными. Девушки не спросили, куда он идет. Им и не нужно было. Они знали, что он должен встретиться с Габриелем, и никто не шутил про Габриеля. Джексон встал, чтобы уйти, и Эмили не остановила его. Истинный Бессмертный, основателей НСА, глава Ангелов ждал.
Ходили слухи, что Габриель готовил Джексона к чему-то особенному. Прошел даже нелепый слух, что однажды в будущем Джексона провозгласят первым рожденным Бессмертным в Совете.
Джекс знал о слухах, ходивших в свят илище, но не придавал этому большого значения. Это правда, что он был Воинственным Ангелом и вызвался вести Ангелов против людей. И он проводил с Габриелем гораздо больше времени за прошедшие несколько дней, чем когда-либо раньше. На самом деле, Джексу нравилось слушать рассказы о днях до Великого Пробуждения и античные истории о Хранителях и последнем веке правления Демонов, где Ангелы вышли победителями. Габриель также очень хорошо знал настоящего отца Джекса.
Иногда они говорили о нем тоже. Многие Бессмертные помоложе не проявляли такого интереса к старым рассказам, но Джекс находил их восхитительными. И больше всего на свете он ценил рассказы о своем отце.
Габриель был несменной Звездой Севера на фоне стольких перемен за год. И сейчас он особенно внушал доверие, даже если конец войны с демонами оставит Ангелам совершенно другую Землю. В отличие от Джексона, просто молодого Хранителя, который еще не знал, какая у него будет жизнь.
Высоко, намного выше палат Совета, огоньки наполняли хитроумную систему зеркал, и их отражения проливали свет от площадки внизу до просторных комнат под ней. Палаты Совета и холлы никогда не переставали удивлять Джексона. Рядовые Ангелы могли увидеть эти святые места только один раз в жизни. Возможно. А Джексону посчастливилось быть приглашенным уже несколько раз.
Габриель поприветствовал его, и они прошли из солнечной комнаты, очерченной греческими колоннами, как прекрасная капелла, в главный зал, за пределами Палат Совета. Главный зал представлял собой огромный пролет с арками и стенами, украшенными изумительным мраморным фризом, в центре которого был представлен самый известный образ Дома, где Ангелы-Хранители, носившие древние одеяния, стояли вокруг огня. Остальная часть фриза рассказывала историю Ангелов в замысловатых деталях, от самых истоков, через сражения с демонами за власть над Домом и весь пройденный путь до Великого Пробуждения. Габриель был свидетелем всей этой истории, знавший о всем не понаслышке, а не просто из песен и скульптур.
— Знаешь, ты очень напоминаешь мне своего отца, Джексон, — сказал Габриель Джексу, когда они прогуливались по священным залам. Он повернулся к Джексону, его, казалось бы, нестареющие черты лица излучали тепло и доброту. Он надел простую белую мантию, отделанную золотой вышивкой ручной работы.
— Для меня большая честь, слышать это от вас, сэр, — сказал Джексон. — Из того, что я понял, он был выдающимся Хранителем.
— Действительно, — сказал Габриель.
Джексон знал, что Габриель думал о том, как это было важно для воина и лидера иметь физическое и моральное мужество и, самое существенное, быть лояльным. Габриель часто выносил эти темы для разговора с Джексом, обсуждая, как философов среди людей, так и античных философов среди Ангелов, таких как Лукситикус, блестящий мыслитель, которого совершенно не знали среди людей.
— Лояльность, — сказал Габриель. — Это то, чего не хватает людям. Мы оберегали их на протяжении тысячелетия, а теперь они обращаются к нам в любой момент без малейшего повода. Как неблагодарные дети. — Габриель печально покачал головой. — Человечество подвержено саморазрушению, поэтому мы первые вышли из тени. Я и другие представили Совета устали наблюдать, как человечество убивает себя, день за днем, год за годом. Братья испытывают друг к другу кровную вражду. Мы пытались спасти их в тайне, а затем мы старались спасти их публично после Великого Пробуждения. Но человечество не может быть спасено от себя самого. Мы пытались слишком долго. И теперь пришло наше время остановиться и позволить судьбе взять свое.
— Человечество постоянно находится в состоянии войны. Они так нетерпеливы, как жестоки. Мы, Ангелы, представляем самое лучшее в их природе. Мы их идеал. Мы совершенны. Даже вы, с вашими новыми крыльями, совершенны.
Джекс смутился. Он не мог не думать о том, что увидел снаружи, и ему не просто далось сопоставить те ужасные образы с логикой суждений Габриеля.
— Но… можем ли мы действительно судить людей за то, что они менее совершенны? — сказал Джекс.
Габриель поднял бровь.
— Я не мог бы назвать пять тысяч лет войны «менее совершенными». Я бы назвал это хуже, гораздо хуже. Джексон, я знаю ты, должно быть, до сих пор испытываешь сентиментальную привязанность к миру людей. Но ты не должен позволять этому препятствовать твоему главному долгу, прежде всего перед Ангелами. В моей жизни мне доводилось принимать сложные решения, многие из которых разрывали мне сердце. Но я всегда знал, что исполняю предписанный долг, не для себя, а во благо Ангелов повсюду. И это стоило разбитого сердца. Тебе тоже придется столкнуться с этим сейчас. Всем нам.
Джексон кивнул. Габриель был прав.
— Они бросили тебя, Джексон. — Он сделал паузу, чтобы вглядеться в лицо Джексона. — Я знаю, это тяжело, но иногда правда причиняет боль. Она бросила тебя.
Джекс отвернулся, с горечью скривив губы.
— Это другой вопрос, — сказал Джекс. — Я не могу позволить, чтобы это стало личным.
— Ты прав, сынок. С моей стороны было неправильно заводить этот разговор, — сказал Габриель. — Прими мои извинения. Я просто хотел убедиться, что мы понимаем друг друга. На твоем пути могут возникнуть соблазны, но ты должен противостоять им. — Габриель отвернулся и посмотрел на надписи под картинами былых сражений. — Я не знаю, какое произвожу впечатление на тебя, Джексон. Но ты и я очень схожи. Я чувствую это. И я хочу защитить тебя, как собственного сына.
— Понимаю, — сказал Джекс. — И спасибо вам.
— Но это не означает, что у нас нет сострадания к людям. Я всегда буду испытывать к ним сострадание, даже если они обвинили нас. Будучи молодым Ангелом, я тоже однажды боролся с любовью к человеку, — сказал Габриель.
В шоке Джекс округлил глаза. Габриель? Влюбился в человека?
— Шокирует, понимаю. Это было еще до того, как наш Дом был полностью скрыт от человечества, когда человеческая цивилизация еще только зарождалась. Молодая девушка, прекраснее всех — людей или Ангелов — которых я когда-либо видел, — сказал Габриель. — Она была обворожительной. И она очаровала меня. Я знал, что у нас ничего не сложится, что мы не сможем быть по-настоящему вместе. Но в любом случае я доверял ей. И, в конце концов, она подвела меня.
С глаз Габриеля спала пелена, когда он оставил позади воспоминания о былой любви и вернулся к реальности.
— Даже несмотря на то, что они просто люди, Джексон, они опасны. Не позволяй им заставить тебя забыть об этом.
Они свернули обратно к главному атриуму перед внутренними камерами Совета. Габриель остановился и посмотрел прямо на Джексона.
— Джексон, ты знаешь, насколько меня порадовало знакомство с тобой, — сказал он.
— Для меня большая честь, слышать это от вас, — сказал Джекс.
— Но есть другая причина, по которой я позвал тебя сегодня встретиться со мной лично, — сказал Габриель. — Я уже все обсудил с Архангелом Годспидом, и он считает, что ты, должно быть, готов.
— Сэр?
— Даже здесь, в самой глубине святилища, есть Ангелы, которым я не могу доверять, — сказал Габриель. — Тем, кто будет работать против нас по каким-либо причинам, в которые они бессмысленно верят.
— До меня… доходили кое-какие слухи.
— Возможно, это не просто слухи, а горькая правда. Даже в НСА не все чисто. Мне нужен тот, кому я смогу доверять, тот, кто останется близок ко мне и поможет отделить гнилые яблоки от всего урожая. Я знаю твой характер и твои убеждения, Джексон, поэтому я прошу тебя помочь. Сейчас непростое время, и нам нужно ловить предателей вместе. Когда я буду вызывать тебя, я буду поручать тебе самые важные задания. — Габриель посмотрел на Джексона. — Естественно, если ты согласен.
— Конечно, согласен, сэр, — сказал Джекс без колебаний. Ему тут же пришло на ум, как повышение поможет ему двигаться дальше и преодолеть всю боль, перенесенную за последние несколько дней. Как только он оставит прошлое позади, то сможет помочь Габриелю и Ангелам стать сильнее.
— Рад это слышать, Джексон, — сказал Габриель, улыбаясь. — А теперь прошу меня извинить, пришло время для дневного заседания Совета.
Коротко попрощавшись, Габриель в сопровождении помощника направился в палаты Совета.
Джекс витал в мыслях, пока его вел обратно в святилище другой помощник Совета. Возможно, Габриель действительно готовит Джекса, и в совокупности все слухи могут и не быть таковыми. Габриель принял его в наперсники. Из раненного, никому не нужного Хранителя, Джекс превратился в личного помощника Истинного Бессмертного, ответственного за переход Ангелов в современную эпоху…
Он настолько погрузился в свои мысли, что не сразу почувствовал, как завибрировал телефон в кармане.
Ему пришло сообщение.
От Мэдди.
«Привет».