Она действительно только что сказала это? Независимо от того, что только что произошло, было слишком поздно, чтобы вернуть все обратно. Жизнь может вертеться вокруг одного единственного выбора, момента, создавая рябь последствий до бесконечности. Теперь она поняла, что рябь ее решения охватывала и преобразовывала все, чего она коснулась. Сначала она достигла до лица Джекса, перекосив его, изменяя его Бессмертные черты лица в уродство, на которое Мэдди не хотела смотреть, но и не могла этого не делать. Джекс сделал почти незаметный шаг, будто ее решение стало физическим весом, так что он должен был напрячься, поскольку оно тянуло его назад. Прежде чем пришел гнев и затуманил его лицо, Мэдди мельком заметила другую эмоцию, когда она промелькнула на его лице. Она видела ее в уголках его глаз, ее было невозможно не заметить. Беспомощность. Мерцание Джекса, которого она оставила стоять на Станции Юнион, Ангела, который был на вершине башни библиотеки с демоном. Это был Джекс, который наблюдал, пока она была в точке видимости.
«Предательство — это худшее для предателя», — подумала Мэдди.
Затем волна ряби ударила Тома. В глазах Тома Мэдди видела, как кто-то погрузился в воды воскрешения, будто новая жизненная сила росла вокруг него. Он выглядел рожденным заново. Если рябь сбила Джекса, то, казалось, будто Тома она сделала сильнее, заставляя его стать выше. Мэдди отвела взгляд.
Почему она чувствовала себя так, будто была вынуждена барахтаться в беспомощном взгляде Джекса, вместо того, чтобы впитывать триумф Тома? Почему она не могла сосредоточиться на восторге в глазах Тома? Что с ней не так? Она, действительно, боялась того, что может почувствовать? Действительно ли она боялась, что не сможет отразить его необузданное счастье? Возможно, случится так, что встретив взгляд Тома, она подтвердит что-то еще более худшее: то, что она была счастлива. То, что она была так же счастлива, как и он.
— Мэдди, ты не одна из них, — сказал Джекс хриплым, переговорным тоном, тем, который она слышала, когда он использовал его на платформе. — Послушай меня. Я знаю, куда ты можешь пойти. Где ты будешь в безопасности. С нами.
Прежде чем она успела ответить, Том сделал это за нее.
— Она сделала свой выбор. Имей совесть, чтобы уважать его. — Его голос звучал с уверенностью, которая шла с победой. — Я и не ожидал порядочности от Ангела.
Мэдди заметила, как дергались мышцы внутри брони Джекса, но Ангел оставался на месте.
— Ты не понимаешь, — медленно произнес Джекс, аккуратно произнося каждый слог. — Это армия, которая не может быть побеждена. По крайней мере, не так. — Он указал на крупный авианосец. На палубе солдаты навели на Ангела винтовки, зудящие пальцы покоились на спусковых механизмах.
— Мы довольно хороши в борьбе, — сказал Том, сжав челюсти.
— Это не просто «борьба». Это истребление. Порабощение.
— Никто не сделает из меня раба, — проворчал Том.
— Они сделают. До того, как это все кончится, ты будешь молить о смерти. Или, если ты будешь трусом, а у меня есть чувство, что ты такой, то ты попросишь о милосердии и счастливо станешь рабом. — Джекс сузил глаза.
Вспышка, и Том оказался на нем, хватая Джекса за броню и опираясь предплечьями о его грудь. Джекс же схватил Тома за горло, даже до того как Мэдди увидела, как его руки двинулись. Она слышала влажное бульканье, когда воздух был вынужден покинуть горло пилота.
— Назад! Назад! — прокричал солдат с авианосца.
Мэдди вскрикнула.
— Джекс, нет! — Но даже когда слова вылетели у нее изо рта, она знала, что Том не был ни в какой опасности. Джекс мог убить Тома за то время, которое понадобилось бы солдатам на авианосце, чтобы отреагировать. Даже в ярости, он принял решение ограничить себя.
«Ради меня, — подумала Мэдди. — Потому что он волнуется обо мне».
Солдат снова прокричал.
— Назад, или мы будем стрелять! — Мэдди наблюдала, как Джексон посмотрел на авианосец, затем медленно разжал руку, оставив Тома, стоящего на коленях, задыхаться. Мэдди сделала шаг к Тому, но тот почти яростно махнул ей оставаться на месте.
— Я в порядке, — пробормотал он и встал.
Ненависть и гнев шли от Джексона.
«И что-то еще, — подумала Мэдди. — Страх. Страх за нее?»
— Люди не могут победить, — сказал Джекс, его выражение лица было жестким. — Сделай умный выбор, Мэдди.
— Что относительно Дяди Кевина? А Гвен? — Голос Мэдди прозвучал почти воплем.
— Почему ты не спрашиваешь своего избранного президента? — ответил Джекс, затем поймал себя и успокоился. — Линден уже сделал за них выбор, Мэдди. Им слишком поздно помогать. Но не слишком поздно для тебя.
— Всем можно помочь.
— Нет! Надежды нет! — голос Джекса был яростным, неприкрытым.
— Всегда есть надежда, — прокричала Мэдди. — И даже когда нет, мы все еще остаемся друг с другом, потому что так делают люди. — Мэдди обратилась к Тому, который спокойно поднял руку, чтобы сказать солдатам отступить. Он посмотрел ей в глаза. Решительный. Определившийся.
— Объясни мне эту логику, — пробормотал Дженкс.
— Это не логика, — сказала Мэдди. — Это человечность.
— Ты не человек! — рявкнул Джекс. — Ты — Ангел Хранитель! Твое место среди нас!
— Мое место рядом с дядей. С Кевином. С Томом. Мое место рядом с любым, кто не достаточно силен, чтобы защитить себя. Мое место рядом с любым, кому я могу помочь. — Мэдди задыхалась от нехватки воздуха. — Вот истинное предназначение Ангелов.
Джекс покачал головой.
— Твоя человеческая сторона… — пробормотал он себе под нос. Затем он повернулся к Тому. — Они повернулись спиной к нам, Мэдди, — сказал Джекс. — Мы не должны им. Ты не должна. Мы ничего не должны им.
— Говоришь как истинный Бессмертный. У тебя достаточное чувства долга, Хранитель, — усмехнулся Том.
Джекс проигнорировал его и вместо этого сделал кое-что, чего Мэдди не ожидала. Гнев, мерцающий на его лице, ушел, открыв сырую беспомощность, которую Мэдди заметила прежде. Джекс позволил беспомощности нахлынуть на него и полностью заполнить его черты.
— Пожалуйста, Мэдди, — сказал Джекс тихо. — Почему ты не понимаешь?
Теперь он шептал.
— Я не могу потерять тебя.
Даже уверенность Тома, казалось, дрогнула на мгновение. Там стоял Воинственный Ангел, снявший с себя барьеры и эмоционально голый. Джекс смотрел на Мэдди, и Мэдди чувствовала, что потянулась в один из тех моментов, где внешний мир просто сбегал, оставляя только их двоих. Она не могла позволить этому произойти. Она переставила ноги, подвигала плечами и хрипло вытолкнула слова сырыми взрывами, когда новая волна эмоций захлестывала ее.
— Я всегда буду бережно хранить то, что между нами было, Джексон, но я больше не чувствую этого к тебе. Слишком многое изменилось. Ты изменился. И мое место здесь, с Томом. — Она твердо стояла, когда внезапный морской порыв унес ее волосы вперед и хлестал ее ими по лицу. — Я люблю его, — прошептала она.
Джекс вздрогнул и сказал сквозь сжатые зубы.
— Я не приду за тобой. Никто не придет. Демоны удостоверятся, что ты будет разорвана. Конечность за конечностью. Твои крылья будут вырваны из спины…
— Достаточно, Годспид! — рявкнул Том. Мэдди почувствовала, как слова Джекса закололи ее кожу. Разрывая. Разрезая.
Джекс завопил.
— Мэдди, ты выбираешь смерть!
— Тогда я выбираю ее! — выдохнула Мэдди, и слезы, наконец, потекли. Она не стала вытирать их. — Это мое решение. — Она потянулась к нему и позволила пальцам опереться на броню, покрывающую его руку.
Джекс вырвал свою руку из-под нее, будто она обожгла его. Потрясенно Мэдди смотрела, как что-то изменилось в его глазах. Разрыв. Именно тогда изображение вскочило в голову Мэдди, поезд, вагоны которого расцепляются и остаются на месте, в то время как сам поезд движется вперед. Раньше, каждый раз, когда Джекс сердился на нее или чувствовал себя преданным ею, его глаза всегда горели своего рода разбитой верностью, отказом разочаровываться в ней. Но Мэдди видела теперь, когда тот огонь потух. Она беспомощно смотрела, когда Джекс вырезал ее из своей жизни и из своего сердца. Потребовалось всего мгновение, и это распотрошило ее полностью. Теперь глаза Джекса были холодными, без каких-либо чувств для нее. Она знала это так же точно, как она знала, что угодно.
Она сделала это. Она потеряла его.
— Пришло время тебе уйти, — сказал Том, его тон звучал ровно, даже слишком ровно, особенно учитывая тиски Джекса на его горле.
— Не беспокойся, я ухожу, — сказал Джекс. Мэдди посмотрела ему в глаза, и впервые, он не смотрел на нее. — Здесь для меня ничего нет.
И не произнеся больше ни слова, Джекс взлетел в небо, роботизированные крылья шипели сквозь воздух, и он ушел.
Мэдди чувствовала нежное тепло, когда Том взял ее руки в свои.
— Мэдди? Посмотри на меня, пожалуйста? — Мэдди поняла, что она смотрела туда, где исчез в небе Джекс. Она повернулась и встретила зеленые глаза, которые ждали ее.
— Ты в порядке? — спросил Том. Мэдди была сильной. Бесстрашный Хранитель Гудрайт полностью ушла, оставив только уязвимую Мэдди Монтгомери.
— Я так боюсь, Том, — сказала она, ее голос звучал приглушенно. — Если с тобой что-нибудь произойдет…
— Я буду в порядке. — Том улыбнулся. — У меня есть ты. Это все, что мне нужно.
Мэдди с трудом улыбнулась, у нее сжало горло. Ее щеки были горячими и влажными. «Правда, — подумала Мэдди. — В чем состоит правда?» Правда была в том, что никто не знал чего ожидать. Даже Джекс. Даже Ангелы. Итак, почему она знала, что он был прав? Они не могли победить. Как Джекс назвал это? Не борьба, истребление. Порабощение. Именно тогда Мэдди узнала, что они больше не были одни. Док наполнился внезапной жизнью, когда авианосец и солдаты подготовились покидать порт. Семьи прощались с их любимыми, желая сказать напутственные слова отцам, матерям, братьям, сестрам. Детям. Она хотела знать, что проносилось в их головах. Они чувствовали себя полными надежд? Они были испуганы? Она задумалась, о чем думал Том. В ее уме был только звон слов Джекса.
Истребление.
Мэдди сделала храбрый вид.
— Береги себя, — напутствовала она.
— Лучше. — Том улыбнулся. — Я должен вернуться к тебе.
Он поцеловал ее, и Мэдди поцеловала его в ответ, но это чувствовалось странным на ее губах. Это был не поцелуй любви. Это был прощальный поцелуй.
И прежде чем она могла понять то чувство, он ушел. Она стояла одна, когда Том шел к трапу, в конечном счете, исчезая в небольшом море офицеров и матросов. Это было все, что могла делать Мэдди, чтобы бороться с ужасным чувством, что она никогда не увидит его снова. Она закрыла глаза и попыталась отбросить эту мысль. Она слушала ветер. Лязгающий звук веревки о металл флагштока. Лоскут флага. Она открыла глаза, чтобы найти, что это был американский флаг, который развевался, Звезды и Полосы. Она не заметила, пока не взглянула на него, трепетавшего наверху, что это был почти идеальный день. Она поняла, что он мог быть одним из последних. Очень скоро могло больше не быть хороших дней для Города Ангела. Только время сказало бы то, что будет дальше.
По крайней мере, она сделала это. Она должна была сосредоточиться на этом. Она могла держаться за это, не так ли? Она пришла сюда сегодня, чтобы сказать Джексу, что все было кончено, что Том похитил ее сердце, и она в него влюбилась. Она сказала Джексу, что больше его не любила. Она сделала это. Так что, если это было не правдой?