- Я из Овинищей, а иду свататься.
- Ишь ты!.. Ну иди к нам, весельче будет.
Целовальник как раз принес вина.
- Ну давай знакомиться, али как, - предложил бородатый, когда Иван подсел к ним. - Меня Архипом кличут. Это - Кузьма. А это, - указал он на самого молодого, - Ефим.
Иван сделал поклон головой.
- Ну давай, знычит, за встречу, али как! - Архип разлил зеленое вино по оловянным кубкам.
Выпили.
- Че ж тя, - выпытывал Архип, - к бабе-то потянуло?
От духоты и вина лоб Ивана покрылся крупными каплями пота.
- Я, братцы, вольную получил, - Иван извлек из котомки аккуратно сложенный лист бумаги. - Вот, читайте! сказал он торжественно и развернул документ.
- Мы неграмотны.
Иван убрал листок на прежнее место и продолжал:
- А коли я уже не крепостной, так какого ж черта мне не жениться? Пора уж оседать. Женюсь, дом срублю, детишек наделаю.
- Ну детишек наделать - большого ума не треба!.. А она-то хоть красивая, али как?
- Не то слово! - мечтательно ответил Иван. - Про красоту ее языком не расскажешь. Видеть надо... Я тут и гостинец ей несу, - он полез рукой в котомку и представил на обозрение свой подарок. - Вот - ширинка. Золотой нитью узор делан!
- Хороша! - похвалил Архип.
Если бы Иван повнимательнее вгляделся в глаза собеседников, он бы перестал хвастаться. Но Иван потерял бдительность.
- А еще я подарю ей серебряную панагию. - На ладони у него уже лежало изображение Богородицы. - Как?
- Хороша.
- Да и денег у меня немало! Так что на первое время хватит.
- Давай, Иван, еще выпьем...
... А я от горя в темны леса
А горе прежде век зашел;
А я от горя в почестный пир
А горе зашел, впереди сидит;
А я от горя на царев кабак
А горе встречает, уж пиво тащит.
Как я наг-то стал, насмеялся он.***
В середине 1990 года я женился. Но не прошло и месяца, как моя половина из хорошенькой невесты превратилась в повседневную неприятность, с которой мне по стечению обстоятельств приходилось делить квартиру и ложе.
Ее практичность бесила меня. Она прекрасно знала, что мебель надо подбирать под цвет обоев, но совершенно не умела вести себя в постели. По ее мнению, романы "Князь Серебряный", "Война и мир" и "Петр Первый" написал один и тот же автор, но при этом она отлично разбиралась, какая одежда в моде и какую брошку прикалывают на ту или иную блузу.
Говорить с ней было не о чем. Если я заводил разговор о любви, она выводила резюме, что мой напарник свою жену любит сильнее, нежели я свою, так как "получает на тридцать рэ больше". Если я рассуждал на философские темы о жизни и смерти, она утверждала, что соседи живут лучше нас, потому что купили машину и записались в кооператив на получение квартиры.
Из всех идеалов она выбрала материальные ценности. Все разговоры сводились к покупке той или иной тряпки или сервиза. Она требовала, чтобы я больше работал, а сама не умела даже приготовить нормальный ужин. А в гостях, если, конечно, в беседе не затрагивали интересующие ее темы о шмотках и разного рода безделушках, она скучала, и лицо ее выражало такую гримасу, будто ей хотелось чихнуть. Иногда мне казалось, что у нее не все в порядке с дикцией.
Вот и сейчас, когда я листал газету, она пролепетала что-то невнятное. Однако, пропустив несколько раз через мозговые клетки ее бормотание, я понял, что она звала меня на базар, чтобы купить ей осенние сапоги на каких-то сверхмодных каблуках. Я хотел уже ответить, чтоб она шла одна, как вдруг мой взгляд уцепился за небольшую статью.
"Вчера в психиатрическую клинику города [...] из районного отделения милиции была доставлена странная девушка..." - прочитал я.
Моя жена снова повторила свое требование, и тут моему терпению пришел конец.
- Слушай, мымра! - взорвался я. - Иди на свой базар, скупи там все сапоги с каблуками и без, надень их себе на морду и сдохни от блаженства! Да! не забудь рядом табличку написать: "Жертва босячества"!
Она ушла, хлопнув дверью так, что между косяком и стеной образовалась убедительная щель. Раздражение мое ослабевало и вскоре улеглось вовсе. Я даже пожалел, что не сдержался и вспылил, но, как только вспомнил о недочитанной статье, вся сцена ссоры вылетела из моей головы. Я принялся за чтение: "Вчера в психиатрическую клинику города [...] из районного отделения милиции была доставлена странная девушка. Она ходила по городу в старинном сарафане, рыдала и искала какого-то Ивана.
Документов при ней не оказалось. Единственное, что от нее удалось узнать, ее имя. Девушка говорит, что зовут ее Марией, но это утверждение может быть ошибочным, так как главный врач клиники тов. Грай А.А. признал у нее полный провал памяти. Девушка не может объяснить, откуда она, где ее семья, где учится или работает.
Всех, кому что-либо известно об этой девушке, просим обращаться по адресу: [...].
Ее приметы.
Возраст: 18 22 года.
Рост: 161 см.
Цвет волос: темно-русый.
Особые приметы.
Свежий глубокий шрам на шее".
Ниже статьи был помещен ее портрет...
Да, это была Марья.
Бедная Марья, - плакал я, - тебе и в этой жизни не удастся найти Ивана. Свою вторую жизнь ты проведешь в сумасшедшем доме. Какие злые пророчества свершились над тобой! Нельзя, что ли, было отпустить твою многострадальную душу? Тогда бы нашла ты Ивана там, на том свете. А теперь?.. Кто тебе поможет? Баба Васса год как умерла - не вышла в одну из суббот на свою лавочку во дворе. А мне... мне кто поверит, если я поведаю о твоей судьбе?! Меня тоже упрячут в психбольницу... Бедная Марья!..
Слезы падали и впитывались в газетную бумагу.