Ее дом на Ильина, 7 А.
От этого здания исходит мощь. В нем аккумулировались воспоминания многих поколений. Улица с древней историей: упоминается в Алексеевской летописи с 1314 года; Ильина улица — первоначальное название, восстановленное по решению горсовета (буквы «о» на энциклопедической табличке стерлась, и читается теперь: горсвета). Отграничена улица крепостным валом и рвом, правда, неглубоким. Следует заметить: концентрация котов превышает все мыслимые нормы.
Дворы-колодцы, скрипучие качели, петляющие тропки, столетние деревья заслоняют обзор бабушкам на верхних этажах…
Иду по дорожке, выложенной фигурным кирпичом. На лужайке перед ее домом — кострище, окаймленное камнями величиной с голову писателя Тургенева. А у него, исследователи знают, что говорят, голова была — будь здоров!
На провисшей почти до земли веревке — зеленое байковое одеяло. Два кресла в оранжевой обивке и на колесиках: выброшены на обочину.
Навстречу мне неторопливо движется огромный, размером с теленка, ярко-рыжий кот никакой породы. С обрубленным (или откушенным?) хвостом. В ошейнике. Милостиво разрешает себя погладить и отправляется на помойку, там у него с друзьями накрыт шведский стол.
В прошлом веке в этом доме была гимназия.
Как напоминание: магазин «ГимназiстЪ», часы работы с 10 до 17; воскресенье — выходной.
Потом она превратилась в коммуналку.
Потом в обычный многоквартирный дом.
Дом стоит буквой «П», крыша покатая, отсвечивает серой жестью, похожа на крыло солнечной батареи. В углах дома трещины, как заеды, такое ощущение, что ему катастрофически не хватает витаминов.
Западная стена красная, с широкой трубой и крохотным одиноким окошком метр на метр вверху. Крутая стена! Из фильмов про гарлемских бандитов.
Тупичок опять же.
Загонят сюда и кокнут…
А на восточной стене портрет человека, смахивающего на поэта Маяковского, и трафаретная надпись: «Я не медный пятак, чтобы всем нравиться!».
Крыльцо скособочено, будто вылеплено неаккуратно из пластилина. Подвал тоже скособоченный, дверь болтается на одной петле.
Ее окно.
— Зиг хайль! — кричит она сверху.
Я задираю лысую голову:
— Здрасьте.
Окно второго этажа распахнуто настежь, Диана сидит на подоконнике. Настраиваю камеру из двух больших и двух указательных пальцев. Итак, моя супер-камера поворачивается, увеличивает изображение.
— Не простудишься?
Безразмерный шерстяной свитер натянут на коленки. Ярко рыжие волосы собраны в несколько несимметричных хвостиков. Не накрашена.
— Закаляюсь, — голос низкий, грудной и чуть хрипловатый. — В этом рюкзаке все твои вещи?
— Да! Там всякое барахло: щетка, бритва, белье…
— А где шишку набил?
— Об косяк ударился.
— А я с завтрашнего дня курить бросаю…
— Молодец!
— Буду вести здоровый образ жизни.
Диана затягивается, удерживает в легких никотин, он за семь секунд растворится в крови и достигнет головного мозга. Медленно выдыхает дым. Курит она красиво, естественно. Бывают люди, про них говорят, что сигарета — неотъемлемая часть образа.
— Слушай, а чего мы теперь с тобой делать будем?
— Пошли в кино. Ты же моя девушка, я приглашаю тебя на премьеру.
— В кино? — Диана снимает резинки с волос. — Я не готова. Я не при параде.
— Готовься. Надевай шляпу с перьями, и пошли.
— Может, вначале поднимешься, — она лукаво прищуривается.
Я разбираю пальцевую камеру.
— Может, и поднимусь… только я не один!
— А с кем?
Я вытаскиваю из рюкзака Боло.
— С ним.
— Ты мне его подаришь, — утверждает Диана.