Часть первая
Глава первая
Алиса потёрла уставшие глаза и вновь уставилась в экран ноутбука, поставленного на кухонном столе. Но глаза замучились настолько, что линии таблиц плавали, их цвет ярко вспыхивал, а цифры и редкие слова между ними сливались в подрагивающие и подпрыгивающие абстрактные узоры. Пришлось на время перевести взгляд на вечерний городской пейзаж за окном.
С работой не повезло. Или не повезло с характером. Или с коллективом. Бабы из бухгалтерии поначалу сладко пели, лестью обволакивали, что новенькая не просто умная — а прямо-таки светлая головушка, не то что они — клуши старые, которые в новых программах фиг чего соображают. Алиса опомниться не успела, как все самые сложные отчёты по строительной фирме перекочевали на её компьютер, а сладенькая лесть сменилась раздражительным: «Ну что ты копаешься, курица?! Быстрей давай! Из-за тебя наш отдел в хвосте плетётся!» И вновь благостно пили чаёк со сладостями и болтали, собравшись компанией, куда её не допускали, чтобы не расслаблялась.
Вот и приходилось брать работу на дом.
Чтобы глаза ещё хоть чуть-чуть отдохнули, Алиса обвела равнодушным взглядом кухню, где сидела. В дальнем зеркале посудного шкафа промелькнула черноволосая девушка с запавшими от долгой работы перед компьютером глазами. Снова уткнувшись в монитор, Алиса мельком решила: «Надо увольняться. А на новом месте не допускать, чтобы со мной так поступали!»
Но сосредоточиться на работе на этот раз не удалось.
Мать, до сих пор сидевшая в зале, глядя какой-то фильм, внезапно появилась на кухне. Молча подошла к плите, потрогала чайник. Поколебавшись, поставила его на огонь. Ушла. Алиса насторожилась ещё больше, сгорбившись перед ноутбуком и всем видом показывая, что ей некогда. Правда, будучи реалисткой, она помрачнела, сразу сообразив, что вот-вот произойдёт.
Мать, в привычно бесформенном халате, в растоптанных тапках, с выбившимися волосами из неопрятного «хвоста» до лопаток, снова появилась на кухне. Чайник как раз тихонечко загудел. Зазвенела вода, льющаяся в чашку. С негромким щелчком открылась дверца посудного шкафа, где в нижней части хранились сыпучие продукты и всякая мелочь, вроде пакетиков с приправами.
— Алиса, у нас печенья не осталось? — добрым голосом спросила мать, присевшая на корточки, чтобы лучше изучить нижние полки и их содержимое.
— Не знаю. Я его не ем, — сказала Алиса и тут же пожалела о последних словах.
— Хочешь сказать — печенье в этом доме ем только я? — ласково, но с предупреждающими интонациями спросила мать.
— Нет. Что я хотела сказать, то и сказала: печенья я не ем, — ровно повторила девушка, напрягаясь ещё больше.
— Но из твоего ответа… — агрессивно начала мать и заткнулась, потому что цель её не слишком своевременного чаепития была иной. — Алисочка, — вновь ласково позвала она, уже истекая медовыми интонациями. — Если ты мне дашь немного денежек, я успею сбегать в магазин за чем-нибудь к чаю.
Алиса слепо смотрела в экран. Если мать и впрямь начнёт собираться в магазин, это будет долгое… нет, длительное дело: сначала ей надо будет накраситься, потом найти подходящую для похода в магазин одежду, потом она будет выбирать, обуться ли в сапожки, или в ботинки. В перерывах между этими действиями мать будет постоянно забегать на кухню, всплёскивать руками и причитать:
— Ой, у нас, оказывается, и это, и то закончилось! А тут уж, вон — смотри, совсем на донышке осталось!
Так всё и случилось: мать бегала из кухни в свою комнату, из неё — в прихожую, затем вновь появлялась на кухне, чтобы поахать над пустующими полками холодильника или над полупустыми банками с крупой. После очередного «хозяйственного» возгласа матери Алиса не выдержала:
— Мама, у тебя же должны быть деньги! Ты же получила их в начале этой недели!
Мать взорвалась мгновенно.
— И что?! Я должна тратить на хозяйство только его деньги? Ту мелочь, которую он присылает на этого дармоеда?! На эту дубину стоеросовую?! Да и… Ты тоже живёшь в этой квартире! Ты тоже должна вкладываться в общее хозяйство!
— Я не дармоед, я в школе учусь! — обиделась возникшая на пороге кухни «дубина стоеросовая» по имени Витёк.
Хотя старшей сестре дубиной его трудно назвать. Во всяком случае — в представлении Алисы, тем самым обработанным деревом можно было бы обозвать человека, мягко говоря, крепкого — даже мощного до безобразия телосложения, но недалёкого умом. А Витёк имел вроде как неплохие мозги и отличался худосочностью, что не сразу заметно из-за той одёжки, в чём он ходил на улице и в доме: широченные джинсы, чей пояс едва висел на бёдрах (и Алиса всё боялась, что штаны с брата свалятся в неподходящий момент), и вечные свитера (летом — футболки), мягко говоря — слишком большого размера, превращали братишку в вялую амёбу, изредка проплывающую по квартире… А Витёк продолжал обиженно бубнить:
— Если бы я закончил школу, если бы не нашёл работу, тогда можно было бы на меня орать… Но я же не виноват, что я ещё несовершеннолетний! И денег на меня не так много уходит, как на…
— Как на этот твой чёртов компьютер! — рассвирепела мать.
— И чё — компьютер? Наушники — и те нельзя купить?!
— Да такие навороченные — зачем тебе?! Мог бы и попроще взять!
Алиса поспешно перебила:
— Мама! Я сегодня с карты наличкой сняла остатки от аванса. Возьми деньги в кармане моей куртки.
Мать сразу пропала из кухни. Продуктовую сумку она оставила здесь же, так что Алиса даже не подумала снова приступить к работе…
Брат быстро испарился, а девушка вздохнула о давнем: у него своя комната, у матери — своя. А ей, которая платит за всю коммуналку, приходится сидеть на кухне. Отец присылает алименты, но почему-то в первую очередь все разевают рты именно на её деньги. «Господи! — чувствуя себя совсем старухой, уставшей и рано одряхлевшей, взмолилась Алиса. — Что мне делать?! Матери чуть за пятьдесят — могла бы подыскать себе работу! Но при отце, зарабатывавшем неплохие деньги, она быстро привыкла к безделью и ни в какую не хочет… А до моей зарплаты ещё три дня… Доживём ли…»
За всеми этими привычными за последние полгода мыслями Алиса не сразу заметила: мать что-то замешкалась в прихожей и не влетает, радостная, с счастливым воплем кухню за позабытой здесь сумкой.
Нет, она появилась на пороге наконец-то, но почему-то с курткой Алисы.
— Это насмешка? — холодно спросила мать.
— Что именно?
— Ты заставляешь меня рыться в карманах своей грязной куртки, но денег там нет. Ты смеёшься надо мной?
«Вот как? «Своей грязной куртки», мама? Ты имеешь в виду, что моей куртке уже лет десять, что она куплена ещё во времена моей учёбы в старших классах и что ты только сейчас заметила, что она старая?»
— Там было пять тысяч с мелочью.
— Ни копейки! — со злым торжеством сообщила мать, как будто радовалась, что денег нет.
Ещё немного — и начнёт орать.
Правда, Алиса уже сложила отсутствие денег в своей куртке и слишком поспешное исчезновение из кухни младшего братца.
Но взвизгнули секунды (Алиса отчётливо услышала этот визг!) — и мать тоже сообразила, почему карманы в куртке старшей дочери оказались пустыми. Швырнув куртку на пол, она стремглав выскочила из кухни и понеслась по коридору. Ещё секунды относительной тишины — и квартира взорвалась грохотом в предусмотрительно запертую братишкой дверь, за которой и спрятался Витёк; и одновременно — злобными воплями с обеих сторон двери на грани того же визга…
Десятый час вечера. Алиса закрыла все файлы, затем закрыла сам ноутбук. Рабочий инструмент отправился на навесной шкаф — высоко-высоко, под трубу вытяжки, где никто не удосужится его искать, если что…
Смысла нет — думать о работе в этой кошмарной атмосфере истеричного скандала.
Она подобрала куртку с пола, встряхнула. Ничего. Скоро наступит зима, тогда из этой куртки она переедет в другую, а эту можно будет выстирать вручную — не впервые. На химчистку денег нет, но за работу собственных рук платить не надо.
И ничего она не грязная. Просто цвет потихоньку теряет от долгого ношения и стирок. Всё равно удобная и, главное, — тёплая
В прихожей свет включать не стала: мать увидит — заставит вписаться в скандалище, вовлечёт в свары, в которых тоже нет никакого смысла… Надела ботинки. Натянула вязанную на спицах шапочку — когда-то, пока отец жил здесь, увлекалась вязанием, старалась творить такое, чего нет в магазинах. Бесполезную сейчас сумочку зачем-то всё равно повесила на плечо. И вышла из квартиры, закрыла за собой дверь. Отсекла от себя злобный звуковой ад, от которого уже тряслись руки и нервно подёргивался глаз.
На улице октябрь — тот пока ещё только холодноватый, без снега, но уже высушивший улицы после череды насморочно-дождливых дней. Пока ещё можно бродить по улицам, по сухому асфальту, время от времени нечаянно пинать кленовые листья, в этом году, к сожалению, только жёлтого цвета: слишком много пасмурной погоды было, солнца мало — вот листья и не покраснели, как ждалось все два осенних месяца.
Алиса вышла к пешеходной дорожке вдоль активной трассы и побрела по ней, размышляя обо всём подряд.
Подруга Валя как-то сказала: «Если хочешь кардинально измениться, при твоём характере — терпимости и участии ко всем «бедненьким», лучше начинать с совершенно нового места. На старом — тебе не поверят и снова низведут к тебе же, прошлой, а ты не сумеешь противиться общему давле… ой, мнению — слишком мягкая». Подруга ходила на курсы психологии и считала своим долгом и в качестве практикума устраивать судьбу всех близких. Беседы с ней, благо бесплатные, обычно помогали тем, что хотя бы успокаивали, объясняя положение. Правда… Насчёт «измениться полностью» Алиса всегда возражала.
Но сейчас она шла по тёмной осенней улице, которая неумолимо гудела машинами, пахла загазованностью и горечью палой листвы, и всерьёз присматривалась к тому, что раньше ей казалось абсурдным: как это — уйти с работы, если главные дела на ней, на Алисе? Да эти клуши без неё не справятся! Они и правда не умеют работать с новыми программами так хорошо, как она!.. Как это — уйти из дому, снимать где-то, подальше от мамы и брата, квартиру или комнату? Снимать так, чтобы они её не отыскали? Да они с голоду помрут без неё!
«А ты? — неожиданно возразила она себе, остановившись возле продуктового магазина и слушая, но не слыша ребят на скамейке, чтобы тихонько, но дружно пели под гитару. — Ты не умрёшь с голоду-холоду, живя с ними? Ты прекрасно поняла, что мама собралась в магазин отнюдь не за печеньем и другими продуктами, которые заканчиваются! Нет, печенье она бы, конечно, тоже купила — чтобы оставить на кухне. А втихаря пронесла бы к себе в комнату торт, который бы сама и съела за пару-тройку дней, как это уже бывало. А Витька? Он стащил у меня деньги, чтобы прикупить себе что-то там такое на компьютерную игру, в которой парится уже не первый год, и это — вместо того чтобы готовиться к ЕГЭ. Он, воруя у меня, подумал о том, что скоро дома будет нечего есть? Ему плевать. Старшая сестра разрулит ситуацию, найдёт ещё денег… И к отцу не обратишься… Один раз помог мне, а потом… Но и его понять можно: у него новая семья… А он и так нам квартиру оставил».
Проехал троллейбус, заглушив на время пение ребят, которые тут же чему-то рассмеялись и загомонили. Алиса подошла ближе к магазину. Иной раз громкий транспорт действовал на нервы. «Которые и так ни к чёрту», — грустно подумала она.
Новая мысль поразила до глубины души: «А ведь Валя была права, когда убеждала меня… Я своим терпением приучаю или уже приучила маму и брата к безделью! Как и своих на работе… Вот ничего себе… Значит, пока сама не изменишься, нечего и думать об изменениях в жизни?»
Пошла по дороге вдоль магазина, загляделась на мелькающие огни транспорта и наконец всё продумала. Целый план.
До конца второй недели закончить отчёты, чтобы потом лихом не поминали, и положить на стол начальства заявление об уходе. Благо её специальность востребована, за то же время найти новую работу, съёмное жильё. И исчезнуть из семьи, которая села ей на шею. Платить — только за квартиру. Это ей легко — через интернет-то. Не найдут, если что.
«Всё очень просто, — удивилась она. — Почему же раньше об этом не задумалась? И только представить — собственная комната будет! Нет, квартира — деньги-то свои будут, даже нынешних хватило бы… Обалдеть. Квартира, хоть и не своя. Это тебе не кушетка, до которой надо ночью добираться… Глядишь, меньше буду думать о матери и брате — найду любовь всей жизни… Или она меня найдёт… — Засмеялась вдруг: — Не, квартира — это мелко! Вот загородный дом — это… Если только сумею переломить своих. — И усмехнулась, вспомнив где-то прочитанное: — Инерция мышления дома удерживала?»
Что — что, а читать она любила. Так что первым делом решила: как только сумеет найти съёмное жильё, перевезёт в него самые любимые книги — фантастику и детективы. А пока… Она уставилась на подъехавший троллейбус… А пока надо будет попросить подружку Валю, чтобы та временно приняла личную библиотеку, поскольку до «дня Икс» Алиса собиралась втихомолку перетаскивать книги к ней. Сбежав — увы, без скандалов не вернёшься за книгами. А так — легко: уносишь каждый день по несколько штук — ни мать, ни брат не заметят. Не читают же.
Так что, вернувшись домой с твёрдым решением изменить судьбу свою и своих близких, Алиса более или менее спокойно восприняла вопли матери. Та обозлилась на неё, что не стала вместе с нею воевать с балбесом Витьком. Брат ведь сейчас помалкивал за дверью, скорей всего вновь погружённый в свою «игрушку», отгородившись от всего мира теми самыми крутыми наушниками.
Последний сериал матери заканчивался ближе к полуночи. Алиса успела выполнить свою работу и тут же переслать по известному ей адресу, на который задумчиво посмотрела, переживая только одно: неужели в скором времени она вернётся к работе, которую надо будет делать только за себя?
Звук телевизора пропал. Мать вышла из комнаты, негодующе зыркнула на дочь и, «прошвырнувшись» в туалет и ванную комнату, закрылась у себя спать. Там же стояла и кушетка для Алисы, из-за чего дочь должна была входить в тёмную комнату и красться по стеночке. И не дай бог разбудить нервную родительницу! До двух часов ночи злобное ворчание будет обеспечено.
…Утром Алиса поднялась раньше обычного. Послушала, как сопит мать, и осторожно сняла с полки первые три книги. Сумка у неё не сумочка, но дамская, для взрослых тётенек, знающих себе цену. Если положить в неё три книги — никто не заметит, чем она наполнена. А вечером надо будет улучить момент и сразу положить в сумку ещё пару-тройку романов, чтобы утром не опасаться, как бы не увидели.
На кухне маялся Витёк. Он то подходил к холодильнику и раскрывал дверцу, то спешил к плите, на которой стояли кастрюли, и грохал крышками…
— Есть хочу, — жалобно сказал брат при виде старшей сестры. — А в холодильнике почему-то ничего нет. И в кастрюлях тоже. А я ведь помню, что на первой полке сырки были, а в морозилке сардельки лежали. Я сейчас даже на суп согласен, а его тоже нет!
— Поставлю кашу — сумеешь доварить, если я скажу, сколько её надо кипятить? — предложила Алиса, сразу догадавшаяся, куда делись сардельки: мать спрятала.
— Фу-у… Кашу!..
Алиса хотела было ответить: «Увы. Всё остальное «слопал» ты, купив наушники!» Но в мозгах застряло, что так могла бы ответить мать. А походить на неё… Алису даже передёрнуло от ужаса. Поэтому она собралась с силами, чтобы тоже не начать орать на легкомысленного братца, и терпеливо сказала:
— Я тебе самую сытную поставлю — рисовую. Ты её наложишь в тарелку и добавишь кетчупа и сметаны. Сметана-то у нас осталась? И будет очень вкусно. Помнишь ты однажды с моей тарелки почти всё съел? Это как раз и была рисовая каша с кетчупом.
— А, если это, то давай, — одобрил Витёк и только сделал движение повернуться, как Алиса поймала его за рукав рубахи.
— Стоять!
— Ты чё?
— Ничё! — передразнила его Алиса. — Только помнишь, как у нас было с отцом?
Он сразу нахохлился и стал смотреть исподлобья.
— И что было?
— Он ушёл от нас в другую семью слишком неожиданно.
— И что?
— Прости, Витёк. Я подумала, а вдруг и меня рядом не будет? И решила: тебе надо знать, как варить хотя бы кашу. Иди сюда. Сам сделаешь. Всё очень просто. Итак…
Слегка ошалев от её предположения «и меня рядом не будет», брат послушно выполнил всё, что от него требовалось, а потом недоверчиво посмотрел на кастрюльку.
— И это всё? Так легко?
— Всё. Сегодня с вечера всё приготовишь, а завтра с утра поставишь сразу, как проснулся, — подтвердила сестра и помахала рукой, уже стоя в прихожей. — Мне сегодня пораньше, так что пока.
Он догнал её в подъезде, благо знал, что она не любит спускаться в лифте.
— Лиска! — И схватил её за плечо. — А почему ты сказала, что тебя не будет?!
— Лиска стала фаталисткой — помнишь, что это такое у Лермонтова? — насмешливо сказала она. — И решила, что на всякий случай надо предугадать всё! И чтобы ты голодным не оставался, если будешь один. И вообще, тебе неплохо бы вступить в общество сурвайверов!
— Это чё такое?!
— Выживальщики! — рассмеялась сестра и сбежала по лестницам. Снизу крикнула: — Представь, зомбиапокалипсис начался! А у тебя, как самого крутого, дома круп полно! Будешь каши каждый день разные варить — спасёшься!
И, не дожидаясь нового вопросительного вопля, побежала дальше.
Сумела сохранить не просто хорошее, но и смешливое настроение до самой работы, куда в кои-то веки добежала-доехала всего аж за двадцать минут до её начала. За то же время успела многое сделать, усевшись у компьютера, чтобы посмотреть, какие ей ещё набросали расчёты.
Пришла домой вечером — Витёк круглыми глазами пялился на неё, пока она снимала куртку и обувь в прихожей. А потом не выдержал и заявил:
— Ну ты мне утром сказанула! Я как посмотрел в инете!.. А там столько сайтов — про этих, про выживальщиков! Покруче игрушки у них там будет. — И уже растерянно добавил: — Они там и правда сами варить умеют.
Алиса чуть не заплакала от смеха: брат для себя главное из этих сайтов выудил!
Зато по утрам каша, кажется, была обеспечена. Мать так изумилась, что сказать ничего не могла, чему Алиса здорово обрадовалась. С неё ведь станется: ляпнет брательнику гадость — он и перестанет учиться самообслуживанию на кулинарном поприще. Наотрез. А так… В тот же вечер ещё и тортик сварганили — попроще, конечно, не как в магазине, но ведь дома сладостей обычно маловато!
…Как и решила, заявление начальству, точней — его секретарше, отнесла спустя две недели. За это время каждое утро учила обалдевшего Витька, как к завтраку варить разные каши, яйца вкрутую, гренки вкуснейшие жарить, а то и просто хлеб и другое по мелочи, благо по утрам брательник не садился за компьютер, а мать спала до девяти и не мешала процессу обучения.
Только Алиса вникла в процесс личного трудового дня, как дверь открылась, и секретарша начальника их отдела спросила:
— Кто тут Смирникова? Быстро к начальству.
В помещении стало тихо — клуши насупились на вставшую Алису, которая и сама удивилась. Хорошо, что секретарша дождалась, пока вызываемая выйдет, и повела за собой. Клуши бы сбили с толку вопросами. А так…
Секретарша кивнула на дверь в кабинет, и Алиса спокойно вошла.
Начальство она видела впервые. Как-то раньше всё без него обходилось.
Недоумённо решила: «По протекции, что ли, взяли? Или чей-то сыночек?»
За столом сидел парень, чьи параметры отличались тем, что к каждому можно добавить определение «длинный». Длинные волосы, взятые в хвост. Длинное худощавое лицо. Длинный нос. Узковатые, длинные (не миндалевидные, а длинные!) глаза. Поджатые губы превратились в длинный рот… За столом оказался не стул, а кресло — парень оттолкнулся от стола и отъехал чуть назад. Опять длинный! Полулежал в кресле, слегка сложив длинные ноги — не нога на ногу, а именно сложив на щиколотках. В общем, на начальство не похож.
— Итак, — лениво сказал он. — Доброе утро, Смирникова Алиса.
— Доброе утро, — ответила девушка, чуть было не прикусив губу: знала, куда идёт! Почему не посмотрела табличку, как его зовут?!
— Почему вы написали заявление об уходе, Смирникова Алиса?
— По собственному желанию, — насторожённо объяснила она.
— Это я понял. А что вас не устраивает на данном месте работы?
— Всё устраивает, — уже робко ответила она. — Просто у меня… личные причины.
— Дорабатывать будем?
— Будем.
— Ну что… Идите тогда, дорабатывайте, — лениво отпустил он её.
Закрывая за собой дверь кабинета, она чуть не пожала плечами: и смысл был её вызывать?.. В отделе её встретили взбудораженными вопросами: зачем? По какому вопросу? Что случилось? Чего хотят? Отбрехалась, что в папке личных дел, среди её документов, не хватило информации о полном наименовании учебного заведения, которое закончила, вот и вызвали восполнить. Клуши успокоились насчёт вызова и тут же накинулись: пока она где-то там гуляет, им приходится столько делать!
Две самые горластые встали с обеих сторон от Алисы — руки в боки — и принялись руководить процессом, отчего девушка морщилась: лучше бы самостоятельно всё сделала — быстрей бы вникла и быстрей бы получилось!..
— Смирникова, к начальству! — прервал их кудахтанье спокойный голос секретарши.
Клуши с писком разлетелись от места Алисы — так, как будто испугались, что их вот-вот впрягут в работу, которой обычно занималась девушка.
Начальство медленно крутилось в своём удобном кресле из стороны в сторону и снова кивнуло на стул перед столом, приглашая сесть.
— Ну что, Смирникова… веб-камеры — хорошая вещь. Можно, не спрашивая человека, увидеть и понять его ситуацию, — задумчиво сказал Длинный, а Алиса вновь с досадой подумала о том, что так и не посмотрела, как зовут её непосредственное начальство. — Кроме всего прочего, я успел посмотреть, как вы работаете. Мм… Согласен, что вам было бы удобней выполнять только тот объём, что вам даётся лично. Но ведь скушают вас эти дамочки и не подавятся, если вы прекратите за них работать. Другой кабинет? Не вижу смысла — всё равно будут бегать к вам
Алиса съёжилась на стуле, вцепившись в края сиденья. А если он вот прямо сейчас рассчитает её? Мало ли, что она хорошо работает…
А Длинный покатался ещё немного и подъехал к краю стола.
— Смирникова, заберёте ли вы своё заявление, если мы вас отправим на удалёнку без потери в оплате?
Алиса открыла рот закричать: «Не надо!», мгновенно представив, что её ожидает дома в таком случае: мать от безделья и скуки вцепится в неё и работать не даст. А спустя три минуты девушка, немигающе глядя в сощуренные глаза Длинного, послушно рассказывала ему о семейно-личной ситуации. Когда закончила, Длинный вновь отъехал от стола, чтобы удобно вытянуть длинные ноги, и хмыкнул.
— На нашем предприятии есть несколько домов, в один из которых вы можете въехать в любой момент. Если вы, леди Алиссия (она снова открыла рот: «Это он про кого?!» А главное — растянул букву «с»!), склонны к небольшой авантюре, я выдам вам машину со своим водителем, который поможет вам перевезти ваши пожитки в ведомственную квартирку. Находится она неподалёку от нашего предприятия.
— Я… подумаю, — только и сумела ответить ошеломлённая Алиса.
— Леди Алиссия, — проникновенно склонился к ней Длинный над столом. — Я вижу в вас ту самую жилку авантюры. Помогите мне в том увериться, леди: авантюристка ли вы?
При чём тут вообще авантюра?! Алиса только немо открывала рот, пытаясь что-то сказать, но что и как сказать начальству? Что оно, вот это Длинное, вообще свихнулось? А Длинный будто услышал. Ухмыльнулся и подъехал к столу, вперился в неё изучающим взглядом суженных глаз.
— Неужели же вы не ухватитесь за возможность кардинально изменить собственную жизнь? Как и жизни родных? Вот именно!.. Итак, я звоню водителю. Идите в свой отдел за личными вещами. И удачи с поездкой!
И вновь ухмыльнулся абсолютно растерянной Алисе.
Она пошла к двери из кабинета, всё так же растерянно размышляя: «А при чём тут жизни моих родных? И что он про авантюру-то? Ничего не понимаю…» Приподняла ногу, чтобы переступить порог, и…