Аяр бросил брезгливый взгляд на двор Вени, одобрительно кивнул и отправился в кузню, оставив Яромира, ловчих и горстку родни убитых устранять последствия бесовых бесчинств.
Уже к закату весь двор Вени превратился в одну огромную погребальную краду…
Трое суток, днём и ночью, вся деревня суетилась и гудела, готовясь к большой охоте.
Казалось, что беса и след простыл, только Яромир чувствовал, что каждую ночь тварь смиренно ждала его на могильном кургане.
На крюки, цепи, наконечники для стрел, копья и мечи ушло всё серебро, что нашлось в деревне. В ход пошли даже, так любимые Добромилом, столовые ложечки, безжалостно изъятые Рознегом и вся серебряная утварь самого старшины.
На второй день в кузню заявился Ерёма со всеми своими инструментами и телегой вываренной кожи.
Он долго показывал Аяру куски кожи и какие-то рисунки, после чего они уединились в малой кузне, пока Яромир и Эйда продолжали плавить серебро и отливать по формам.
К вечеру в они позвали и Яромира.
Яромир отодвинул плотное льняное полотно, разделяющее части кузни, и вошёл в ярко-освещенную мастеровую.
Вымазанные в саже, измотанные и угрюмые Аяр и Ерёма сидели за небольшим столом перед новым кожаным доспехом.
— Надевай. — устало пробурчал Аяр и указал Яромиру на нагрудник.
Яромир отёр краем рубахи лицо от пота, набросил доспех на плечи, а Ерёма подтянул ремни.
Необычно толстая, но практически невесомая кожа удобно подошла по плечам и не сковывала движения.
— Вываренная, дубленая шкура борута. Спасибо твоему старику и Добромилу за её сохранность. Окислённая пластинчатая горная руда и прокладка из танталовой кольчуги…
— Не думал, что броня может оказаться настолько удобной. — Яромир расплылся в довольной улыбке и одобрительно кивнул. — Как вы до такого додумались?
— Всё он. — Аяр указал на измученного, сонного Ерёму. — у меня же только завалялось немного материала…
— Только это ещё не всё… Вытяни руки. — вымазанными в копоти и дубильных веществах руками, Ерёма прицепил к плечевому креплению нагрудника необычную защиту для рук, доходящую до кистей. — Согни руки. Что-то мешает?
Яромир пошевелился и, не найдя никаких недостатков, отрицательно помотал головой.
— Такой доспех ни один клинок или зверь не пробьёт, разве что конечности не поотрывает… — самодовольно подметил Аяр.
— Очень обнадёживает! — с лёгкой язвительностью ответил Яромир и жестом указал Ерёме помочь расстегнуть ремни. — Но, буду честен: искуснее доспеха я не встречал даже среди княжеского войска. Остались ещё материалы?
Аяр утвердительно моргнул и коротко кивнул.
— Вам нужно отдохнуть, а утром мужики помогут с работой. Авось, так и сможем одолеть проклятущую тварину…
Яромир не соврал и уже с раннего утра вся кузня закипела жизнью.
Трудились безвылазно и полностью закончили работу только к концу пятых суток, да так, что каждый из двенадцати ловчих оказался закутан в новый доспех и увешан оружием до зубов.
— Теперь отоспимся и в ночь на охоту… — устало протянул Яромир, глядя на уходящее за горизонт солнце.
Он, Ерёма и Ермола, вымученные долгой тяжелой работой, сидели на лавке возле кузни, завалившись спиной на забор и медленно потягивали налитую Аяром медовуху.
— Она так и не приходила? — осторожно поинтересовался Ермола.
Яромир поджал губы и расстроено покачал головой.
— Алеся сказала, — Ерёма отмахнулся от назойливо свистящего под ухом комара, чуть было не разлив медовуху. — что она страсть, какая злая ходит.
— Бабская обида оный раз страшнее любого из чудищ выходит, — с умным видом заключил Ермола. — Офела губы как надует, так и хочется, чтобы какая-нибудь скотина голову оттяпала…, чтоб не мучаться.
— Тебе или ей? — насмешливо перебил брата Ерёма.
— Очень смешно! Как будто твоя Алеся не такая?
— Такая, конечно же… — Ерёма грустно улыбнулся и отпил из кружки. — Не поймешь их, баб этих…
— А чего сам к ней не сходил? — Ермола подтолкнул в плечо задумавшегося Яромира. — Мог бы и найти для бабёнки время.
— Вдруг этого времени больше и не будет вовсе? — подхватил Ерёма.
— Вот-вот, коль что не так пойдёт, будешь потом с паршивым сердцем помирать!
— Да ходил я…, - раздраженно отмахнулся от братьев Яромир. — а она меня на порог не пустила и за дверь выставила… Потом ещё приходил, только дома её уже не застал. Дел и так невпроворот, да и я не собачонка, чтоб за её юбкой увиваться…
— Офела сказала, что Ядвига и другие бабы все эти дни собирали травы и коренья.
— Любит она тебя и потерять страшится. Вот губы и дует!
Яромир беспокойно заёрзал на лавке. Ерёма смог задеть его за живое…
— Чтоб ты знал, и мы за вас страшимся. Давеча, перед часом волка, молился Таре и Деване. Вдруг, всё же, услышат и уберегут…
— Гляжу, сильно народ волхвы припугнули, — Яромир ухмыльнулся и допил содержимое кружки.
— Хочешь не хочешь, да и не в такое верить начнешь… — пробурчал Ерёма.
— Когда вокруг черти что творится, на кого ещё положиться? — одобрительно закивал Ермола.
— На себя. — твёрдо и сурово перебил Яромир. — Чем мы хуже богов?! Они нас бросили, на этом точка! Пришёл-ли кто-то из них, когда поля умирали от палящего солнца? Остановили-ли они грызню между князьями? Защитили-ли они нас от тварей Чернобога? Нет! Мы всё делаем сами, своими руками! Хватаем мечи, вилы и грудью защищаем то, что любо и дорого! И надеяться, кроме как на собственные силы, нам больше не на что. Вы все — моя семья и я сделаю всё возможное, чтобы вас защитить…! Хватит на этом.
Яромир поднялся с лавки, потянулся и громко зевнул.
— Пойдёмте уже спать, впереди трудный день.
Братья согласно кивнули, попрощались с Яромиром и побрели по домам.
Сам же Яромир вернулся в кузницу и уснул на, ставшим ему за эти дни привычным, топчане.