- Видишь, Ольгуца! Предоставь это мне!
- Делай как хочешь! - вздохнула Ольгуца. - Я подожду!
И она принялась ходить по комнате вдоль и поперек, все убыстряя шаг. Задержалась у печки, открыла дверцу, осмотрела банки с вареньем, снова закрыла дверцу.
- Послушай, Моника, ты ставишь цифры перед фразой?
- Нет.
- А откуда же ты знаешь, сколько ты написала?
- Я помню.
- Ага!
- Хочешь, чтобы я ставила цифры?
- Нет... когда дойдешь до двадцати, скажи мне.
- Зачем?
- Увидишь!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Она склонилась над Моникой, проверяя...
- Вот! Двадцать!
- Да.
- Напиши вначале пятьдесят.
- Ой, Ольгуца!
- Делай, как я говорю!
- A tante Алис?
- Она не станет проверять... Напиши крупно "пятьдесят"... Так. Тебе осталось написать двадцать строчек, и моя сотня закончится.
- Мама, что у нас на ужин? - спросил Дэнуц госпожу Деляну, входя в гостиную. Он изнывал от одиночества.
- Ты проголодался?
- Не знаю!.. Мне нечего делать!
- А почему ты не играешь с Моникой?
- Она ушла к Ольгуце.
- И ты иди.
- К Ольгуце?
- Ну хорошо! Тогда возьми книгу и почитай.
- А какую книгу?
- Дэнуц!.. Ты ведь большой мальчик!.. Послушай музыку, раз ты не хочешь читать.
"Плохо быть большим", - зевнул Дэнуц, разваливаясь на диване. Из-за Ольгуцы и Моники ему до самого ужина предстояло наказание в виде бетховенской сонаты. И ему захотелось самому заключить перемирие... Но он не позволил себе. "Раз ты большой мальчик..." - начал он беседовать с самим собой...
- Мама, дай мне, пожалуйста, платок.
- Ой, Дэнуц, ты хуже дикаря!.. Возьми мой платок. Почему у тебя нет своего?
Соната зазвучала вновь. Дэнуц засунул платок госпожи Деляну в карман поверх своего платка.
"Когда я буду большим, я не позволю своей жене играть на рояле", решил он, заметив отсутствие господина Деляну.
Он перестал слушать, а Лунная соната помимо его воли продолжала звучать в его душе для более поздних воспоминаний...
Наступил час вечернего заката... печальных теней без солнца и без луны, час, когда никто не осмеливается зажигать свечи на глазах у еще живого дня...
- Кончай, Моника, - вышла из себя Ольгуца.
- Подожди, мне осталось совсем немного.
Ольгуца решила подделать отрицательные фразы, заставив Монику пронумеровать цифрой "пятьдесят" каждую пятнадцатую строку.
- Послушай, Моника, - сказала Ольгуца после некоторого колебания, - я тебе отдам свою куклу.
- За то, что я тебе написала? - с презрением показала Моника на испещренные буквами страницы. - У меня ведь две куклы!.. А что ты будешь делать без куклы?
- ...А мне не нужна кукла. Ты кончила?
- Кончила... Так все нехорошо получилось, Ольгуца! Что скажет tante Алис?
- Ерунда... Поищи мне ленту.
Ольгуца свернула листы бумаги в трубочку.
- Нашла?
- Да.