Анархический дух беспорядка, который чудом вырвался из аккуратного кофра, царил в турецкой комнате. Взрослые и дети, ползая по полу, собирали лакомства, боясь раздавить их.
Ольгуца с морковью в зубах; Дэнуц с оттопыренной щекой; госпожа Деляну - о чудо! - грызущая луковицу; Моника, путающаяся в полах кимоно и грациозно наклоняющаяся за фруктами; господин Деляну, подставляющий подножки Ольгуце, и Герр Директор, невозмутимо созерцающий происходящее.
- Воды! Умираю от жары!
- Хорошо бы принять душ! Мы все сошли с ума!
- Кто там? Войдите.
Вошла Профира, изумленно заморгала ресницами и застыла с открытым ртом под общий хохот сидевших на полу.
- Прохвира, гляди, немецкая луковица! На, попробуй, - крикнула Ольгуца, запустив в нее луковицей.
- Попробуй, Профира, заморские луковицы, - уговаривала госпожа Деляну.
Луковицы были завернуты в кусочки цветного шелка, имитирующего кожуру. Профира взяла луковицу, повертела в руках, то и дело поглядывая на смеющихся детей.
- Перекрестись и съешь, - посоветовала Ольгуца, видя, что она колеблется.
- Профира, скажи лучше: Господи помоги!
- Надо очистить ее, барыня... Что-то здесь нечисто.
- Полно! Ты что, лука отродясь не видывала?
Профира перекрестилась языком во рту и откусила от луковицы, не чистя ее. Ноздри у нее расширились от страха.
- Тьфу! - сплюнула она в фартук, вытирая язык тыльной стороной ладони.
- Ты отравилась!
- Господи, оборони! Это, видать, лекарство, барыня!
- Немецкий лук, Профира!
- Ну, так пусть и едят они себе на здоровье! А я посмотрю.
- Пойди принеси воды.
Морковь, запущенная в нее Ольгуцей, заставила Профиру уйти. Встав на ноги, госпожа Деляну вновь сделалась строгой хозяйкой дома.
- Ой-ой-ой! Что мы здесь натворили! Прямо стамбульский базар!
- Герр Директор, можно я сделаю тебе тюрбан, - попросила Ольгуца, найдя наконец предлог для продолжения беспорядка.
- Каким образом?
- Из полотенца.
- Согласен. Но тогда уж дайте мне и шаль.
- Вот что, - вмешалась госпожа Деляну, увлеченная игрой, - давайте нарядимся в разные костюмы. Кто как хочет! Полная свобода фантазии!
- Я так и останусь, tante Алис, - сказала Моника.
- Конечно, ты совсем готова. И я тоже буду японкой.
- А я, мама? - спросил Дэнуц.
- Ты... - размышляла госпожа Деляну, надевая кимоно, - ты...
- Мамочка, ведь у него есть японский костюм, - вмешалась Ольгуца со странной вкрадчивостью в голосе.
- На что он мне? А тебе какое дело!
- Хорошая мысль! Конечно! Ведь у тебя есть костюм Ками-Муры. Пойди надень его.
- Зачем, мама?
- Потому что и я японка и Моника.
- Да-а! У Моники красивый костюм, - насупился Дэнуц.
- Еще бы! Она ведь барышня. А ты бравый солдат.
- Да-а! В некрасивой одежде.
- Дэнуц, пожалуйста, не огорчай меня. Иди одевайся!
- А ружье? - еще больше насупился Дэнуц.
- Будет у тебя и ружье и даже пушка, если тебе так хочется! Иди.
- Алис, посоветуй и мне что-нибудь.
- Ты... вы с Григоре будете турками, ты будешь паша, я сделаю тебе тюрбан и все что нужно, - а Григоре будет евнухом гарема.
- Милая Алис, нет ли у тебя какого-нибудь монгольского предка?
- ..?
- Посмотри на себя в зеркало. Ты настоящая японка.
Черные, по-новому причесанные волосы, широко расставленные глаза и смуглая бледность продолговатых щек казались естественным добавлением к японскому кимоно.
- Кто знает?! - улыбнулась госпожа Деляну.