- Почему, чертенок?
- Так... Потому что я ее боялась, - громко ответила Ольгуца, так чтобы ее слышали и те Ольгуцы, которые остались в прошлом.
Такова была эпитафия обеим Фицам.
В преддверии осени мелодии сна в летнюю ночь звучали особенно громко и весело. Дудочки и флейты, волынки, кобзы и скрипки, колокольчики, виолы и однострунная виолончель болотной выпи на разные голоса распевали песни в честь серебристой и ясной вечерней зари. Еще не взошла луна; солнце давно закатилось. Высоко в небе дрожала одинокая, словно попавшая в паутину звезда.
Дэнуц с опущенным дулом вниз ружьем открывал шествие. Звонкий лай Али возвещал о победе.
...Император в полном одиночестве возвращался с поля боя. Войско оставалось далеко позади, словно лес, готовый жить или умереть под ударом топора... Бедный император! Он один жертвовал жизнью ради своих воинов и своего государства. Какой замечательный император! Какой храбрый император! Честь ему и хвала!
- Дядя Пуйу, где ты?.. Али! Али! Эг-гей!
Впереди было сельское кладбище, позади пруд с Фицей Эленку. Но возле пруда был дядя Пуйу. И Дэнуц с ружьем наперевес помчался назад.
- Герр Директор, почему я не мальчик?
- Так было угодно Богу!
- Богу!
Герр Директор атеистически улыбнулся звездочке в небе.
- Или аисту.
- Аисту!
- А кому же еще? - осторожно спросил и сам себя переспросил Герр Директор.
- Маме, Герр Директор. Я совершенно уверена.
- Ну, стало быть, так угодно было маме и папе, - скрупулезно уточнил Герр Директор.
- Нет. Только маме.
- Но почему именно маме?
- Чтобы преследовать меня.
- Ну уж!
- Да, да. Почему она не сделала Плюшку девочкой?
- Оставь его в покое, чертенок! Что тебе еще нужно? Ты у нас теперь мальчик: у тебя есть брюки.
Ольгуца горестно вздохнула.
- Я не мальчик.
- Почему, Ольгуца? Чего же ты еще хочешь?
- Не знаю!.. Но я знаю...
- Разве ты не гордишься тем, что будешь как мама?
- Мама совсем другое дело, Герр Директор. Маме это нравится.
- А тебе?
- А мне нет.
- Тебе нравятся мальчики, Ольгуца?
- Мне?! Я их не выношу.
- Тогда почему тебе хочется быть мальчиком?
- Я не хочу быть девочкой.
- Тогда кем же ты хочешь быть?
- ...Вот видишь, Герр Директор! Я говорю глупости, потому что я девочка.
- А ты, Моника? - спросил Герр Директор, взвешивая на ладони ее косы.
- ...Я бы хотела быть, как tante Алис.
- Ты ее любишь, Моника?
- Да.
- А меня?
- Еще бы, Герр Директор, - уверила его Ольгуца, - ведь Моника мой друг.
Они проходили мимо стогов сена, которые выстроились в ряд, словно горделивые куличи, только что вынутые из печки жаркого лета.
- Моника, ведь ты устала, правда? - тоном, не допускающим возражений, сказала Ольгуца, замедляя шаг.
- Немножко!
- А ты, Герр Директор?!
- Мы ведь уже почти пришли.
- Герр Директор, милый, нам еще далеко... и я хочу тебя кое о чем попросить.