- Когда-нибудь я выброшу это ружье!
- Мамочка, оно не мое, а его!
- Я тебе его дарю! - улыбнулся Дэнуц.
- Лучше отдай маме; а мне Герр Директор обещал подарить охотничье.
- Закрой окно и ступай к себе в комнату. А ты, Дэнуц, разденься, я хочу примерить тебе пижаму.
- Можно, я тоже посмотрю, - попросила Ольгуца, затворяя окно.
- Оставь меня в покое, Ольгуца! Ты уж не знаешь, что еще такое сделать, чтобы рассердить меня! Этого нам недоставало: охота в доме!
- А если на улице дождь! Ты, мамочка, шьешь - пижама-то какая красивая! - а мне что остается делать? Вот я и стреляю из ружья.
- А почему ты не играешь на рояле?
- Ну уж нет! Что я, музыкант? В гостиной папина клиентка храпит, а я должна играть?
Кипя от негодования, Ольгуца переступила порог и закрыла за собой дверь. Она лукаво улыбнулась: ей удалось спасти от конфискации ружье.
Моника только что вошла в комнату со стопкой романтических носовых платков; улыбка Ольгуцы привела ее в замешательство. Она отвела в сторону взгляд и спрятала платки у себя за спиной.
- Я принесла тебе десять стручков, - сообщила Ольгуца.
Моника еще больше смутилась.
- За что ты так хорошо относишься ко мне? - сказала она, разглядывая домашние туфли Ольгуцы.
- Почему ты думаешь, что я к тебе хорошо отношусь? - возмутилась Ольгуца.
- Ты очень добрая... я этого не заслуживаю.
- Неправда! Я тебе не позволяю так говорить! Ты мой друг. Ты меня обижаешь!
Дверь распахнулась, вошла госпожа Деляну.
- Что случилось?
- Ничего!
- Тогда почему ты кричишь?
- Кричу? А на кого мне кричать? Я просто громко разговариваю... чтобы согреться.
- Согревайся, но так, чтобы я тебя не слышала!
Дверь захлопнулась.
Моника села на кровать рядом с носовыми платками.
Ольгуца спрятала ружье за печку и подошла к Монике. Увидев платки, взяла тот, что лежал сверху, и не успела Моника и рта раскрыть, как она громко высморкалась.
- Ольгуца! Что ты делаешь?
- Ты разве не видишь?
- Возьми мой платок.
- А этот чем плох?
- Он для Дэнуца.
К счастью, платок Дэнуца послужил лишь в качестве музыкального инструмента. Моника положила его на место.
- Моника, ты заметила, что, если видишь сразу много носовых платков, хочется высморкаться?
- Потому что у тебя никогда не бывает своего платка! - вскипела Моника.
- А у кого он есть? Разве что у тебя!
- И у Дэнуца тоже есть, - возразила Моника, прижимая платки ладонью.
- Ты думаешь? За неделю он их все растеряет! - заверила ее Ольгуца.
- Ой! Неправда! Зачем ты это говоришь?
- Как неправда? Тогда зачем же мама приготовила ему столько носовых платков? Чтобы было что терять!
Моника посмотрела вверх, вниз; повернула голову вправо, влево...
- Видишь, Моника! Мне хочется высморкаться, когда я вижу платки... а тебе хочется плакать! Лучше, чтобы их совсем не было!
* * *
В пижаме из белой фланели Дэнуц выглядел как младший брат Пьеро.
- Тебе не тесно под мышкой, Дэнуц?
- Не-ет!
- Запомни, Дэнуц, пижаму ты будешь надевать, только если там будет холодно. Нехорошо спать тепло одетым!
Госпожа Деляну избегала слова: дортуар.
Дэнуц не отрывал глаз от зеркала. Пижамные штаны были первыми в его жизни длинными панталонами. Он все время их ощупывал, словно опасался, что они внезапно окажутся выше колеи, там где проходила старая граница его штанов. У них была и стрелка, - спасибо прачке. Строгая линия стрелки скрывает природное дерзкое изящество колен и икр.