Толстенькая, румяная и неуклюжая, кукла была похожа на маленькую крестьянку в подвенечном платье у фотографа.
"Моника, ты не знаешь, почему Фэт-Фрумос поцеловал Иляну Косынзяну?"
Потому что Иляна Косынзяна была красива... как кукла в белом платье.
Щеки у Моники пылали. Сердце сильно билось. И слезы готовы были брызнуть из глаз, потому что кукла была красива, в то время как она...
Она посмотрела на себя в зеркало. Увидев темное платье и пыльные башмаки, опустила глаза. На свою голову она даже не взглянула.
Кукла была очень красива... И Дэнуц, и Дэнуц - грудь у Моники вздымалась, как после быстрого бега, - и Дэнуц должен был непременно в нее влюбиться.
Тряхнув косами, Моника начала быстро раздеваться. Надела ночную рубашку, расплела косы, взяла куклу за обе руки и, прижав к себе, снова посмотрела на себя в зеркало.
На кукле было белое платье...
На Монике белая рубашка...
У куклы были светлые локоны...
Моника улыбнулась, глубоко вздохнула и покраснела.
Кукла была на нее похожа. У куклы были черные глаза, густые ресницы, ямочка на подбородке, светлые локоны... только короткие. Бедная кукла! Из ее волос никогда бы не вышли вожжи для Дэнуца.
- Но зато ты очень красиво одета! - успокоила ее Моника.
Она взяла свечу с ночного столика и поставила ее на письменный стол. Все было приготовлено еще днем: и ручка с новеньким пером, и чернила, и бумага с конвертом. Листок бумаги был совсем маленький, как для папиросы, и цветной; на конверте нарисован листик клевера.
Медленно, каллиграфическим почерком Моника вывела на линованной бумаге:
"Моника любит Дэнуца от всего сердца..."
Шесть старых, как мир, слов: шесть усеянных звездами тропических небес.
Белое платье куклы скрывало одну-единственную тайну: кармашек для любовного послания. Душа Моники была так же чиста, как платье ее куклы.
* * *
Ольгуца и Дэнуц шли вместе по двору. Они молча исследовали карманы своих пальто, где еще можно было обнаружить остатки от прошлой зимы. Дэнуц нашел билет на каток и две кислые карамельки, завалившиеся за оторванную подкладку; Ольгуца мяла в руке комочек из блестящей обертки от засахаренного каштана.
От пальто пахло нафталином. Холодный, резкий воздух проникал в ноздри, раздражая их. От дыхания шел пар. Земля под ногами звенела по-осеннему.
Волнистая линия холмов прорезала ночную темноту.
В ворота вошли две тени - синие, отливающие темным серебром. Собаки с лаем бросились им навстречу. В ответ чей-то хриплый бас грубо, непристойно выругался.
- А ты драться не умеешь! - пожала плечами Ольгуца, внезапно останавливаясь.
- Как это не умею?
- Так, не умеешь!
- Может, ты меня научишь?!
- Конечно, - решительно заявила Ольгуца.
- Хм!
Сердце у Дэнуца тревожно забилось.
Ольгуца посмотрела на него с явным сочувствием.
- Если кто-нибудь даст тебе оплеуху, ты что сделаешь?
- То же самое.
- А если ударит кулаком?
- Отвечу тем же.
- А если еще раз ударит?
- Я тоже ударю.
- А если схватит за руки?
- Вырвусь.
- А если ударит ногой?
- Убегу, - ответил Дэнуц, не подумав.
- Вот видишь?!
- Да нет! - опомнился Дэнуц. - Отстань! Я сам знаю, что мне делать!
- Тогда стукни меня.
Дэнуц смерил ее взглядом.
- Ты хочешь, чтобы мы подрались? - спросил он миролюбиво.
- Нет. Я хочу показать тебе, как надо драться.
- А если я тебя ударю, ты не рассердишься?
- Нет, потому что ты не сможешь!