Дни меняли один другой, август уверенно перевалил за середину и начал клониться к завершению, а ничего не происходило. Одуряющая, тягучая тишина, скука и страх стали верными спутниками Игнис. Она вновь превратилась в маленькую девочку, с ужасом ожидавщую палачей, готовых привязать ее к вертелу над костром.
От осознания собственного бессилия хотелось выть и ругаться, жаль только смысла не было. По каким-то причинам Кайса не находила времени на свою игрушку, и это радовало. Ни одна из игр, в которую с ней могла бы сыграть Дикая Роза Севера определенно не понравилась бы огнерожденной.
Каждый раз, когда в коридоре слышались шаги, она замирала от ужаса, смешанного с дикой, непонятной надеждой. Игнис очень хотелось верить, что вот сейчас появится отец, и все станет как прежде, но она понимала: возврата к прошлому уже не будет. А шаги обычно принадлежали тюремщику, несущему еду. Кормили тут, надо отдать должное северянам, отменно. Блюда, как казалось девушке, покидали личную кухню королевы, и Игнис решительно не понимала, что это такое: забота, или очередная изощренная пытка.
Ее размышления прервали приближающиеся шаги.
"Ко мне"? — подумала Игнис, чувствуя, как по ее спине начинает катиться холодный пот. — "Или нет"?
Шаги остановились, щелкнул замок, и дверь распахнулась. И снова, как и в предыдущий раз, в дверном проеме возникла светящаяся от радости Кайса.
— Привет, сладкая моя, — проворковала королева, радостно улыбаясь, — как настроение?
С этими словами она грациозно вошла в камеру и, плотоядно улыбаясь, подошла к Игнис?
— Все хорошо, ваше величество.
Девушка надеялась, что ей удалось произнести эти слова бесстрастно, ничем не выдать свои чувства. Кайса плотоядно облизнула губы и в ее глазах вновь зажглись огоньки безумия.
— Знаешь, скоро прольются реки крови, — заговорщическим шепотом, точно близкой подруге, сообщила она своей пленнице. — Эта дура Кэлиста делает все ровно так, как и должна. Иногда мне даже страшно становится, как только представлю, какими же предсказуемыми бывают самовлюбленные идиотки.
"Как бы потом этого не сказали и о тебе", — злобно подумала Игнис.
Вслух же она произнесла иное:
— Госпожа моя, я не понимаю.
— В этом нет ничего удивительного, — ухмыльнулась Кайса, — ты еще очень молода. Но я, так и быть, объясню кое-что. Видишь ли, Кэлиста думает, что все те гениальные планы — дело ее ума, в то время как это не совсем соответствует истине.
Это она уже говорила, но Игнис сочла за благо сделать вид, что ей очень интересно, и кивать, дабы не злить свою пленительницу.
— Но тебя, наверное, интересует, как же тогда делаются дела, верно?
Да, настроение Кайсы, определенно, было лучше некуда, раз она решилась пооткровенничать. Впрочем, возражать Игнис не стала, пусть говорит, быть может, удастся вытянуть что-нибудь полезное.
— Итак, — Кайса облизнулась, точно сытая кошка, и задумчиво склонила голову набок. — С чего бы мне начать. Пожалуй, с того, чем окончились переговоры между Волукримом и Дилирисом. Я сама получила новости лишь пару часов назад, и просто не могу не поделиться ими с тобой.
Ее улыбка стала еще шире, а безумие в глазах — куда отчетливее и осязаемее. Было видно, что королева, вынужденная на людях постоянно сдерживать себя, просто в восторге от того, что у нее появилась столь благодарная слушательница.
— Итак, переговоры должны были состояться в Сентии.
***
Таривас ощущал и слушал. Ничего другого ему, честно говоря, и не оставалось. Впрочем, принц совершил открытие: оказалось, что слушать — это очень важно и полезно. Почти так же, как и читать женские эмоции, направляя их в нужное русло. Нет, даже важнее! Никогда раньше ветророжденный не узнавал столько, как сейчас. Он слышал раздраженное бормотание матери, слышал, как Мислия перебирает четки — наверняка очередной магический артефакт, слышал, как скрипит по пергаменту перо. Амандус даже в преддверии важнейших переговоров в истории Дилириса не оставлял работу с другими вопросами — работа канцлера поистине неблагодарная!
А еще он слышал бряцанье мечей в ножнах и скрип арбалетных тетив — многочисленные гвардейцы королевы по периметру окружили зал с круглым столом, за которым должны были состояться переговоры.
От Дилириса помимо королевы с принцем присутствовали также почти все самые влиятельные аристократы. Лишь дядя, да еще несколько пограничных властителей не сумели оставить свои владения, все же остальные, кто имел право находиться на подобных мероприятиях, уже прибыли. Мест не хватило, и аристократам попроще пришлось довольствоваться принесенными из других покоев креслами. И они перешептывались где-то позади.
"Вы еще надеетесь на мир", — с какой-то неожиданной для себя жалостью подумал принц. — "Такие же недалекие, как глупый верный Лариэс, вот только не столь честные и надежные. Жаль, что пришлось оставить его позади"…
Принцу действительно было жаль. Лариэс — этот удобнейший инструмент, не раз и не два полностью окупал все вложенные в него средства. Марк Лоусилл, к сожалению, лично на взгляд — ха! — Тариваса оказался слабее, как командир. Да и гвардия приняла своего нового капитана, как бы это сказать помягче… Прохладно. Да, хорошее определение.
Принц ощутил острый приступ раздражения справа и вздохнул — мать, как всегда, не могла сидеть спокойно. Ее бурные эмоции сменяли одна другую с такой скоростью, что иногда от этого начинала болеть голова. Не в пример ей, Тень была совершенно спокойна и собрана. Ни страха, ни злости, лишь ожидание.
«Вот бы мать так умела», — подумал он, ощущая очередную волну ярчайших чувств — на сей раз весьма неожиданной радости — долетевших от Розы Юга.
В это время объявили о прибытии послов, а значит, ждать оставалось уже недолго.
"Надеюсь, все пойдет по плану", — подумал он, обнаружив еще одно интересное изменение в своем характере.
Раньше Таривас, приняв решение, никогда не сомневался и шел до конца, теперь же… Охотник, видимо, сумел-таки заронить в его душу зерна неуверенности, которые уже начали давать всходы.
"Да ладно, что может пойти не так"? — успокоил сам себя принц.
И правда, финальная часть плана, как ни странно, была самой простой и легкой. Послов Корвуса, равно как и их господина, нельзя было унизить — они не обращали внимания на такие мелочи; их нельзя было подкупить — Таривас не представлял, что он может предложить человеку, обличенному доверием одного из сильнейших Древних; с ними нельзя было и договориться. А потому, нужно просто выставить их агрессорами, выдвигающими абсурдные требования. И это было до смешного легко. Таривас представлял, как послы начнут говорить об устном договоре с Вороньим Королем, о переданном в пользование Вентисов драгоценном артефакте и дочери, отправившейся в рискованный поход. Они скажут про Древних — сторонников Корвуса, и добавят пару слов о невыполненном обещании.
Вот только…
Вот только слова стоят дешево, а говоря точнее — ничего.
Единственные свидетели, помимо, конечно же, дилирисцев, принадлежали Ривеланду, и, естественно, ни один из них не поддержит версию Вороньего Короля.
Так что, с какой стороны не посмотри, все будет выглядеть, будто бы Корвус в порыве безумия приказал своему ручному монстру атаковать Сентий, а теперь прикрывается какими-то бредовыми выдумками.
У этого плана были сплошные плюсы и ни одного минуса. Во-первых, он позволял заткнуть рты аристократам, недовольным надвигающейся войной и требующим переговоров — с безумцами не о чем говорить. Во-вторых, давал возможность избежать быстрого начала боевых действий — самого паршивого для Дилириса развития событий. Провал переговоров не означает автоматического начала войны. Дипломаты начнут сновать туда-сюда, пытаясь все-таки решить вопрос без большого кровопролития, а время продолжит свой бег. Уже конец августа, пройдет месяц, и ни один — даже самый уверенный в себе — правитель не решится атаковать. Из этого следует «в-третьих». За осень и зиму Дилирис и Ривеланд, который до поры до времени скрывается в тени, сумеют перетащить на свою сторону Аэтернум и Империю Бархатных Островов, и, если весной следующего года Корвус все-таки решится на драку, его будет ждать полноценная коалиция.
Впрочем, Таривас, равно как и Амандус с матерью были единодушны во мнении, что старая ворона даже ради дочери не решится на такое. За зиму он остынет и отступит, что, в свою очередь, серьезно ослабит его влияние на континенте. И все события, которые происходили с момента возвращения Тариваса в столицу свидетельствовали о правильности этого решения.
Ослепленный яростью, Корвус задействовал редчайшую ценность — один из скрытых в Сентии Ковчегов — для того, чтобы привести в город отряд ловчих во главе с Охотником. Безусловно, лично для Тариваса это стало катастрофой, однако же, говоря объективно, с военной точки зрения подобная бездумная трата ресурсов — идиотизм. Почти три десятка ловчих — убийц высочайшего уровня, подготовка каждого из которых занимала десятилетия, Ковчег, выставление себя психом, наконец! И все это — ради одного человека!
Нет, конечно, оставалась вероятность того, что у старой вороны где-то спрятан еще один артефакт мгновенного перемещения, к тому же, если верить секретным донесениям, Охотник, как и Кающийся, умеет пользоваться тропами Грани, однако первое было чересчур маловероятным, а второе — рискованным для того, чтобы рассматривать эти два варианта всерьез.
Стало быть — принц позволил себе легкую улыбку — сейчас сюда придут послы, и ловушка захлопнется.
Он ни на миг не сомневался в правильности своих действий. То, что Таривас несколько месяцев назад — подумать только, как будто в другой жизни! — говорил Лариэсу, было чистой правдой. Еще одна-две сотни лет, и Волукрим победит безо всяких войн. Сколько еще продержатся Лорий с Танмой? Они стареют из-за дефектов в философских камнях Кукловода. Что будет, когда восточные графства, уже зависимые от северного соседа, окончательно войдут в сферу интересов Волукрима, а то и станут частью вороньей империи? А сковывающие? В год Волукримский университет, если верить Кайсе Иссон, выпускает до полутора десятков артефакторов, и это число медленно, но неуклонно растет. Ни одна страна мира не может похвастаться таким количеством отменных магов, которых всегда можно поставить в строй.
А их мануфактуры? А армия? Даже из тех куцых и обрывочных сведений, которые удавалось получать — все-таки полноценных агентов на территории Волукрима завести так и не вышло — рисовалась жутенькая картинка. Такая, что даже если Корвус и умрет лет через сто, это уже ничего не изменит.
А значит, подрезать вороне крылья нужно именно сейчас, пока его страна не зашла слишком далеко, пока изменения не стали необратимыми.
Ход его мыслей прервали распахнувшиеся двери и цокот каблуков по гранитным плитам пола.
"Ну вот, началось", — подумал принц и почувствовал, как мать положила руку ему на плечо и от нее пахнуло неуверенностью.
— Не бойся, мама, все будет так, как мы хотели, — прошептал он, склонившись к ее уху.
— Да, сынок, ты прав, — расслышал он ее тихий шепот.
Пока церемониймейстер представлял вошедших, Таривас вновь напряг слух — нечто насторожило его, но юноша не мог понять, что же именно.
"Посол — тот самый рысеухий, что присутствовал на собрании, посвященном изначальным. Вторая — гарпия, судя по имени. Третий — человек. Нет кар-расов? Ах да, эти ребята же предпочитают бить в лицо вместо того, чтобы болтать, поэтому их, видимо, решили не брать".
Послы как один поприветствовали королеву и наследника престола, и Таривас милостиво кивнул в их направлении. Мама же резко кинула: "к делу", не удосужившись даже выказать уважения к в общем-то ни в чем неповинным слугам Древнего.
Снова стук каблуков, скрип отодвигаемых стульев. Переговоры начались.
Таривас не слушал ни единого слова, все его внимание было занято странностью — отчетливым скрипом натягиваемой тетивы, доносившейся откуда-то сбоку. Это было совершенно непонятно — никто не предполагал атаковать послов, в этом юноша был уверен.
Он по старой привычке посмотрел в сторону звука, но ничего, естественно, не увидел.
Посол сказал что-то еще сказал, мать ответила, и тут…
Звук вылетевшего из арбалета болта нельзя было спутать ни с чем и магический щит появился вокруг Тариваса даже раньше, чем тот осознал, что делает. Спустя миг по дуновению ветра он понял, что мать также подняла барьер.
Но болт был выпущен не в него и не в королеву, нет. На противоположной стороне стола, там, где должны были сидеть послы Волукрима, послышался чавкающий звук, с которым стрела входит в тело.
На долю секунды повисла тягучая, давящая тишина, которая была разорвана одновременным воплем десятков голосов. Крики о помощи, приказы найти убийцу, призыв стражи, и прочее заглушали стоны раненого или даже умирающего посла Волукрима для всех, кроме Тариваса.
В ушах же наследника престола эти тихие звуки были громче набата. Нет, они звенели, как похоронные колокола, возвещающие самое страшное бедствие, которое только выпадало на долю Дилириса.
***
— Хорошо быть менталистом, правда, милая моя? — доброжелательно улыбнулась Кайса. — Я успела подчинить одного гвардейца еще когда ездила в Дилирис в прошлый раз.
— Но как? — поразилась Игнис, сама не заметив, как втянулась в разговор. — Ментальная магия работает лишь на очень малом расстоянии? Как вы передали ему приказ?
— О, тут не было ничего сложного. Самая большая проблема в нашем деле — сломать волю человека. Я, к примеру, могу практически любого превратить в марионетку, взяв под контроль его тело, но вот поработить разум… Это — очень и очень непросто. Признаюсь честно, в моем случае это — один из ста, да и то — с оговорками. Если бы этот гвардеец так удачно не подвернулся, мне пришлось бы искать слугу, или еще кого. Впрочем, неважно, он нашелся, а потому все остальное было делом техники. Приказ не пришлось передавать, — охотно пояснила Кайса. — Я просто заложила в его подсознании команду: убить вашего рысеухого посла, когда он увидит его в следующий раз.
Что-то в ее рассказе не сходилось. Что-то, было не так. Что-то не нравилось Игнис. Казалось, она упускает какую-то важную деталь, вот только вспомнить — какую — у девушки не выходило. Это однозначно было связано с даром Кайсы, но как? Северянка даже не говорила полуправду, она врала, точно заправский шулер. Но почему?
Сделав себе зарубку на память, девушка решила вернуться к более важным вопросам.
— Но ведь мог приехать другой посол, — произнесла она.
— А вот тут вот и настал черед моего человека в Дилирисе делать свое дело, — ухмыльнулась Дикая Роза Севера.
— Но как? Кем должен быть ваш агент, чтобы повлиять на такие решения? — невольно воскликнула она, вызвав приступ радостного и веселого смеха у Кайсы.
— Ну-ну, моя сладкая девочка, ты хочешь знать слишком много. Пусть это будет маленькой тайной как для тебя, так и для дилирисских идиотов. Лучше скажи, понимаешь, что будет дальше?
Игнис понимала даже лучше, чем ей хотелось бы.
Отец попытался обуздать свои чувства и отправить послов на переговоры, а на тех цинично и совершенно дико напали. И теперь, даже тот мизерный шанс договориться, эта тоненькая ниточка, по которой следовало перейти бездонную пропасть, исчез…
Игнис знала, на что способна армия Волукрима. В течении ближайшего месяца-двух об этом узнают и Вентисы, а с ними — и весь мир.
— Стрелок покончил с собой до того, как попал в руки гвардии?
— Конечно же, — водорожденная надула пухлые губы, как бы негодуя, что ее собеседница задает столь очевидный вопрос. — Правда, удобно?
Кайса наклонилась к Игнис и неожиданно лизнула шрам, зажмурившись от удовольствия.
Огнерожденная прикрыла глаза и всеми силами сдерживала подступающую тошноту, моля всех богов, которые только есть, чтобы эта психопатка не пошла дальше.
— Скучная ты, — фыркнула Кайса и ее пальцы стальной хваткой сомкнулись на запястье пленницы, — не понимаешь, когда нужно быть хорошей и послушной девочкой, ну да ничего, я тебе объясню. Идем!
С этими словами она вытащила Игнис из камеры и повела ее вперед по коридору мимо толстых металлических дверей, снабженных смотровыми окошками.
Они добрались до лестницы, спустились на два пролета вниз, после чего оказались возле толстенной двери, из-за которой доносились приглушенные вопли. Кайса сделала знак стражам и те сняли засов. Скрипнули петли, в уши девушки ударил дикий животный, полный отчаяния крик, а перед глазами заплясали языки пламени.
Игнис закричала и попыталась вырваться, но Кайса, рассмеявшись, потянула ее за собой.
— Не бойся, сегодня мы не будем играть тут. Не хочу портить твою ценную шкурку еще сильнее. Смотри!
Глаза Игнис, зажмурившейся, чтобы не видеть пламя, коверкающее плоть, сами-собой распахнулись, и она увидела человека, растянутого на дыбе в ближайшей к выходу камере. Два полуголых здоровяка в масках жгли его бок факелом. Несчастный выгибался дугой и вопил, как безумный, но пыточным мастерам не было до этого ни малейшего дела.
Ожоги Игнис заныли и перед ее внутренним взором опять появилась деревенская площадь с подготовленным костром и вертелом.
— Нет, не надо, молю.
Эти слова — мерзкие и недостойные — сорвались с ее губ без воли разума, но девушка ничего не могла с собой поделать. Страх, который, казалось, ушел навсегда, и не думал покидать тело огнерожденной, он лишь притаился на дне и уснул, ожидая подходящего момента для того, чтобы выбраться наружу и расправить свои крылья. И вот теперь Игнис, шагая на ватных ногах позади Кайсы, смотрела на людей, испытывающих неимоверные страдания, и не могла даже зажмуриться. Эта роскошь была безжалостно отобрана у нее безумной северянкой.
— Не волнуйся, каждый из них заслужил то, что тут происходит, — бросила ей через плечо Кайса, — хотя знаешь, — она повернулась и Игнис увидела, как хищно раздуваются ноздри королевы, и какая животная похоть делит с безумием место в глазах, — иногда так здорово просто зайти сюда и расслабиться, глядя, как эти животные, эти… самцы… страдают…
Она облизнулась и тут Игнис вырвало. Она едва успела сорвать с лица маску, исторгнув из себя завтрак прямо на каменные плиты пола.
Кайса с визгом отпустила руку своей пленницы и отскочила на пару шагов, после чего презрительно фыркнула.
— Знаешь, девочка, я ожидала большей стойкости от наследницы рода Фейргеборов. Ладно, вытирай рот и пойдем. Это, — она обвела рукой застенки, — не интересно нам сейчас, у нас другая цель.
Они шли и шли по кошмарному коридору, пока тот не закончился еще одной лестницей. Королева Ривеланда первая ступила на отполированные за сотни лет ступени и жестом поманила Игнис за собой. Та не стала заставлять себя ждать и поспешила следом — девушку трясло от неконтролируемого ужаса, и каждый болезненный вопль узница пыточного подвала впивался ей в мозг раскаленной иглой.
Новая дверь и новые стражники.
"Похоже, это — нижний уровень", — предположила Игнис, вновь обретшая возможность рассуждать здраво, когда вопли с предыдущего яруса чуть смолкли. — "Что же меня ждет тут"?
Дверь распахнулась и Игнис с Кайсой вошли в просторное помещение, заставленное самым разнообразным пыточным инвентарем.
В жаровнях ярко горело пламя, отбрасывая устрашающие блики на ножи, иглы, пилы и прочие столь же омерзительные приспособления. Справа размещалась дыба, слева — железная дева. С потолка свисали цепи, а в центре комнаты, растянутый в вертикальном положении, находился Ридгар.
Кающийся был полностью обнажен и залит кровью, а возле него, весело хохоча, орудовал плетью еще один старый знакомый — Мелис.
Услышав вошедших, он обернулся и приветливо помахал Игнис.
— Привет, Огонек, как отдых в гостеприимных покоях моей хозяйки?
Сказав это, он со всей силы обрушил плеть на плечо Ридгара. Кожа лопнула во все стороны, обнажая мясо. Кровавые брызги долетели до Мелиса и тот слизал их, закатив глаза от удовольствия. Кающийся сжал губы еще плотнее, чем обычно, и проглотил стон.
Игнис, чьи глаза при виде этой картины наполнились слезами, окончательно потеряла остатки силы воли и рухнула на грязные булыжники.
— Какая ты нежная девочка, — фыркнул Мелис, еще раз хлестнув Ридгара, — вот, бери пример с Бледного, что бы я с ним не делал, этому херу все, как быку зубочистка.
Ридгар открыл наполненные мукой глаза и посмотрел сперва на своего палача, затем — на Игнис, после этого — на королеву.
— Девочка, надеюсь ты понимаешь, что творишь, — прошептал он. — У тебя не получится держать меня тут вечно, а когда я освобожусь, то можешь поверить: все договоренности с Лорием будут забыты и род Иссонов отправится в вечность целиком, включая грудных детей и стариков. Оставшиеся оборотни — тоже.
— Ой боюсь, боюсь, — осклабился Мелис, нанося очередной удар, на этот раз — по спине. — Знаешь, что мне нравится в тебе, Бледный? То, как раны заживают.
Тут он был прав — плечо, развороченное минутой раньше, уже почти пришло в норму, а спина, по которой только что пришелся удар, начала стремительно срастаться.
— Не поверишь, Огонек, — весело хохотнул Мелис, — я уже почти устал лупить этого хера, а ему — хоть бы хны.
— Смотри, не переусердствуй, — холодно — и куда только делась веселость прошлых минут — распорядилась Кайса, — ты сам понимаешь, что случится, если ненароком убьешь его.
— Не боись, хозяйка, я знаю, что делаю, — осклабился оборотень, замахиваясь для очередного удара.
— Хватит, пожалуйста! — взмолилась Игнис.
Мелис беззлобно ухмыльнулся и с оттягом ударил Ридгара. Кающийся и на сей раз не проронил ни звука, а Игнис всхлипнула.
— Ну-ну, милая, не плачь, это же просто щекотка для нашего Древнего, — подбодрила ее Кайса, подходя к жаровне и доставая из нее раскаленный до бела железный прут. — А вот это — уже интереснее.
С этими словами водорожденная прислонила железо к гениталиям Ридгара. Запахло паленым, тот дугой изогнулся в цепях, его мышцы напряглись, глаза полезли из орбит, а зубы заскрипели так, что девушке на миг показалось, будто они сейчас сломаются.
Спустя еще одну секунду Ступивший на Путь Вечности потерял сознание и Кайса с довольным видом отшвырнула прут.
— Мне очень нравится делать это с самцами, — пояснила она, присев рядом с девушкой, — но железо — это не самое веселое, вот факел — куда интереснее, правда-правда.
— Пожалуйста, госпожа, не надо больше, — взмолилась Игнис, чье тело сотрясалось от рыданий и страха, — умоляю, не нужно.
— А что же я получу, если пойду тебе навстречу?
Кайса склонилась над Игнис, взяла ее за подбородок и, притянув к себе, лизнула здоровую щеку девушки, собрав катящиеся по ней слезы. После этого она приблизилась к ней так близко, что их губы едва не касались друг друга и повторила свой вопрос:
— Что я получу взамен?
— Игнис, не вздумай, — прохрипел пришедший в себя Ридгар, но огнерожденной было все равно.
— Я сделаю все, что вы попросите, госпожа моя, — чуть слышно прошептала она.
— Докажи, — приказала Кайса, — сейчас.
И Игнис стараясь не дрожать и не жмуриться, преодолела отделявшее их расстояние, запечатлев на губах своей мучительницы поцелуй.
Кайса отстранилась и плотоядно улыбнулась.
— Вот видишь, строила из себя недотрогу, но стоило только чуть-чуть подтолкнуть тебя, как все сделалось само-собой.
Она явно была очень довольна.
— Мелис, — королева повернула голову к оборотню, который с нескрываемым возбуждением во взгляде наблюдал за ними. — Для начала, убери-ка эту похотливую ухмылку со своей рожи, а не то окажешься на соседних цепях и твои яйца тоже познакомятся с раскаленным железом.
Улыбку оборотня сдуло, будто ветром, и тут не было ничего удивительного — тон королевы не оставлял ни малейших сомнений в том, что именно так она и поступит, если только у Непобедимого хватит глупости не повиноваться.
— Отлично. Теперь мы временно оставим нашего бессмертного друга отдыхать и не станем докучать ему глупыми играми, все понятно?
Мелис кисло кивнул.
— Куда уж яснее, хозяйка.
— Хороший мальчик, получишь за это пару девочек, с которыми сможешь повеселиться всласть.
Похотливая улыбка на миг вернулась на лицо Мелиса, но тотчас же пропала под ледяным взглядом королевы.
— Теперь ступай, — распорядилась Кайса, после чего она повернулась к молчаливо наблюдающему за них Ридгару и спросила, — что такое, о Древний?
— Знаешь, я отправляю своих жертв на тот свет без мучений, — процедил он, сплюнув кровь, выступившую на губах, — но для тебя сделаю исключение, поверь мне, о Дикая Роза Севера.
— Мечтай, мой дорогой, мечтай, — сладко отозвалась Кайса, поднимаясь, и заставляя Игнис встать на ноги. — Но не беспокойся, я пока что не намерена забавляться с этой милой девочкой — дела, знаешь ли. На сегодня хватит и того, что она стала такой послушной и нежной. Идем, солнышко.
Игнис, бросив последний, полный отчаяния и мольбы взгляд на друга своего отца, покинула пыточный зал. Когда ее водворили в камеру, девушка бросилась на кровать и, сжавшись в позе эмбриона зарыдала. Слезы неукротимым потоком текли по ее щекам, но огнерожденная не могла заставить себя успокоиться.
"Нечистая, нечистая, я нечистая"! — думала она, обхватив плечи руками.
Игнис не знала, как ей отмыться от мерзости, в которую, казалось, королева с головой окунула ее просто для того, чтобы продемонстрировать свою власть.
"А просто ли для этого"? — эта мысль была еще страшнее и горше, но Игнис понимала, что, если Кайса пожелает, ей придется разделить с безумной правительницей Ривеланда ложе, да что там, прикажи ее пленительница, и Игнис будет вылизывать той ноги и исполнять любой, даже самый мерзкий каприз.
И причина этого крылась отнюдь не в камере с распятым на цепях Ридгаром, о нет. Она таилась в пламени, опаляющем плоть, в воплях поджариваемых заживо людей, в огромном костре посреди деревни.
Причина крылась в ней самой и ее слабости. И от осознания этого, чувство собственной никчемности становилось только больше. Настолько, что у девушки даже промелькнула мысль, а не откусить ли себе язык?
Она с негодованием отвергла эту мысль, вспомнив слова отца:
"Как бы плохо тебе ни было, борись, не смей опускать руки и лишать себя жизни. Умереть всегда успеешь, вот только мертвый не может сделать ровным счетом ничего. У живого же всегда остается шанс".
Эти воспоминания вернули ей присутствие духа и Игнис поклялась самой себе:
"Я не сдамся, я буду бороться. Если нужно — унижусь перед королевой, если нужно — возлягу с ней, да что там, если нужно — возлягу со всем гарнизоном крепости! Но я буду ждать шанс. И он обязательно, обязательно выпадет"!
С этими мыслями она, измученная переживаниями тяжелого дня, закрыла глаза и наконец-то погрузилась в спасительный сон без сновидений.