Таривас сидел, слушая завывания. Никогда еще королева не была в таком бешенстве. Мать рвала и метала, била посуду и тяжелую утварь, покалечила пару слуг, оказавшихся не в том месте не в то время, и непрерывно бранилась вот уже около часа. А уж волны лютой, нечеловеческой ярости, то и дело накатывавшие на него, каждый раз лупили, точно тяжелые осадные орудия. Не самое приятное ощущение, от которого уже успела разболеться голова.
Мудрый Амандус и не менее мудрая Мислия ретировались при первых же признаках разразившейся бури и не показывали носа до сих пор, что, в принципе, было логично. И канцлер, и первая Тень целиком и полностью отвечали за провал, да еще какой!
Кто бы мог подумать, что дядя сотворит нечто подобное!
Кэлиста запустила очередной стеклянной штукой, и та разбилась о воздушный щит, заблаговременно выставленный предусмотрительным принцем вокруг взбешенной королевы.
"Уже третья", — меланхолично подумал Таривас, — "Проклятье, я бы тоже сейчас хотел оказаться подальше от матери, но что поделать, должен же хоть кто-то воззвать к ее благоразумию".
Правда, рта он так и не раскрыл, ожидая, пока королева хоть немного восстановит самообладание. И так выходило, что ждать придется долго.
"Когда дела от состояния "совсем плохо" перешли к фазе "все пропало"? После убийства посла? Или после официального объявления войны"?
Сложно было сказать. События развивались так стремительно, что угнаться за ними не успевали даже зрячие возможным, что уж говорить про калеку, лишенного дневного света.
Болт поразил лишь главу посольства, но этого было вполне достаточно. Первым сориентировался Амандус — канцлер тотчас же приказал схватить оставшихся в живых посланников Волукрима, а также — всех членов свиты. Естественно, их и пальцем не тронули, лишь пытались выиграть неделю-другую времени…
Бесполезно. Одному Богу ведомо как, но Вороний Король почти сразу же узнал о случившимся, и его реакция оказалась однозначной. Буквально через два дня после убийства легионы вороноголовых перешли границу на севере, а целых пять боевых таборов виннифисцев — на северо-западе.
При этом все наемные отряды марравов как один отказались повиноваться короне и разбежались, точно тараканы, причем Таривас прекрасно понимал, куда именно они направилисиь. Наемников, в одностороннем порядке разорвавших свои контракты никто не преследовал, и причина того была банальна — войско выступило из Сентия на север, дабы встретить орды вороноголовых на подступах к Секундусу — второму по величине городу королевства. Вот только никто и не собирался идти им навстречу. Захватив пограничные земли, Вороний Король неожиданно остановился, точно предоставляя своим врагам возможность совершить какую-то глупость, в то время как его марравы начали весело и задорно разорять западные пределы страны.
И тогда королева, чья армия уже успела дойти до Секундуса, отправила гонца к брату, который был как воздух необходим в действующей армии…
Ответ поверг в шок весь двор.
Таривас до сих пор помнил дрожащий голос чтеца, который озвучивал написанное дядей, и даже сейчас принцу время от времени казалось, что ему это приснилось.
Дражайшей сестре моей. Сим письмом уведомляю о том, что ты — подлая тварь и клятвопреступница, чьи грехи могут быть смыты лишь кровью. Отрекаюсь от тебя и проклинаю, надеюсь, что Сатана заберет твою душу в ад, где она будет жариться до Страшного Суда на самой большой сковороде.
Более не считаю себя связанным какими бы то ни было вассальными обязательствами и объявляю тебя узурпатором, против которого и подниму верные мне полки, дабы очистить Дилирис от скверны.
Твой брат, Устин Вентис.
Таким образом, в одночасье, армия Дилириса безо всяких сражений потеряла порядка пятнадцати тысяч солдат, двух стихийных магов и шесть сковывающих. Если добавить к этому виннифисских наемников — еще около семи тысяч — то общие потери составили цифру, которая не всегда выходит после серьезного и очень кровопролитного сражения.
Вороний Король щелчком пальцев получил в свое распоряжение целое герцогство, а еще — претендента на престол Дилириса.
Таривас не вчера родился, он знал, что такое "борьба с узурпатором". Но отсюда следовало, что герцог, его жена и сын уже не один год были тайными сторонниками Волукрима.
Очередной хрупкий предмет врезался в воздушную стену, мелодично звякнув, из чего Таривас заключил, что мать добралась до чьей-то неосмотрительно оставленной в покоях гитары.
"Когда же она успокоится"? — подумал принц, начиная терять терпение.
Очередная жаркая волна ярости ответила: не сейчас.
Да, ситуация ухудшилась, а хитрые планы рассыпались в прах, но опускать руки, определенно, не стоило. У Дилириса еще оставалось порядка пятидесяти тысяч человек полевого войска, причем почти тридцать тысяч из них были лучшей в мире тяжелой кавалерией, с которой не могли сладить даже стальные легионы Аэтернума! Да, предательство дяди все осложнило до предела, но у короны есть верные полководцы, которые сумеют возглавить армию на поле боя. Тот же Пьюрхарт. Если удастся разбить Вороньего Короля в генеральном сражении, то получится затянуть войну и дождаться, когда приготовления Ривеланда будут завершены, а дипломаты склонят Генерала на правильную сторону.
"Проклятье, если бы не это убийство"!
Принц так и не понял, с какого перепуга гвардеец прикончил старшего посла Волукрима и на кого он работал. Да что там — принц, Мислия билась головой о стену в бессильной ярости — ее хваленая агентурная сеть не смогла выдать ни единой зацепки, и первой Тени оставалось лишь предполагать.
Да, убийство выглядело предельно странным, но теперь это не имело никакого значения. Правителя Волукрима приперли к стенке. Вороний король попросту не мог не отреагировать на смерть подданного, наделенного правом говорить от его имени, да еще такую. Нет железных улик, указывающих на виновного? Значит, наказать следует Дилирис, ибо никто на континенте не поймет подобного миролюбия, да еще после яростных обвинений и безумной ночной атаки на Сентий.
Как результат, вместо затягивания переговоров и начала войны в следующем году, Дилирис получил вторжение уже сейчас.
"Стало быть, придется делать ставку на генеральное сражение", — решил принц. — "По идее, у вороны не должно быть войск больше, чем у нас. Он просто не успел бы их собрать за месяц, а значит, схватка окажется равной. Понять бы еще, почему он остановился там, где остановился"…
А мать, меж тем, начинала уставать.
Поорав еще десять минут — больше для приличия, нежели из необходимости, она наконец хрипло выдохнула, сделала несколько шагов, и до Тариваса донеслось судорожное бульканье — Кэлиста пила из каким-то чудом сохранившейся бутылки. Аромат, коснувшийся носа принца, принадлежал крепкому вину, выдерживаемому в дубовых бочках минимум пять лет и сейчас мать поглощала этот изысканный напиток прямо из горла.
Ярость начала сменяться усталостью, затем — обидой, после — отчаянием.
Она шумно выдохнула и произнесла:
— Сынок, как нам быть?
Эмоции этой властной и сильной женщины сейчас источали страх и неуверенность, и Таривас, немного помолчав, ответил:
— Все хорошо, мама, мы как-нибудь справимся.
Его словам не хватало уверенности, но с этим ничего уже нельзя было поделать — Тариваса переполняли сомнения. В какие-то моменты ему даже начало казаться, что, быть может, во всем виновато его желание прославиться и войти в историю победителем легендарного Вороньего Короля? Что не нужно было заваривать кашу, проглотить которую он не в состоянии? Но ветророжденный старательно гнал от себя эти мысли. Он — избранный Богом, он — сверхчеловек, имеющий право на все, что только пожелает. И не старой вороне стоять на пути его мечты!
Убедив себя таким образом, он повторил уже куда уверенней:
— Мы справимся мама. Выступаем завтра.
***
На губах Клеменса Вентиса снова появилась улыбка и он поравнялся с Безымянным, глядя на возвышавшиеся справа скалы.
— Как я понял, в этих горах на вас напали?
— Да, — кивнул полукровка, — и после — в Воллисе. Их командир возглавлял армию изначальных, которая штурмовала замок барона. Но Паллидий, наверное, уже рассказал это.
— Да, рассказал, — сын Устина задумчиво почесал подбородок. — Мы так и не смогли понять, кто стоит за этим, хотя место боя проверяли как ищейки матери, так и гарпии его величества.
Безымянный не перебивал, он слушал.
— Так вот, возвращаясь к твоему вопросу. Мы — не предавали. Мы считаем, что с Волукримом нужно дружить, что эта держава единственная удерживает мир от хаоса новой Последней Войны. Идеалы его величества — ограничение числа Ступивших на Путь Вечности, а также укрощение их нрава — то, что нужно Интерсису. Ты видел, на что способны Ридгар и Орелия? А теперь представь сотни таких существ, не сдерживаемых ничем: ни моралью, ни верой, ни какими человеческими законами.
— И поэтому вы переметнулись? Предали свой род?
Изящные брови изогнулись.
— И что с того? Если я все правильно понимаю, Таривас бросил тебя, иначе ты бы не отказался от имени, дарованного тетей. Или я ошибаюсь? Почему же ты держишься за кузена?
Бывший капитан гвардии отвернулся. Это было справедливо, но, увы, старые привычки умирают медленно.
— Да, все верно. Его величество предал нас, а меня — сбросил со скалы, и, если бы не самопожертвование Аеллы, я бы сейчас не ехал рядом с вами.
И он в трех словах пересказал все, что произошло на на Седом Старике.
Ветророжденный слушал молча и лишь по тому, как сжимались его кулаки и крепчал ветер вокруг, можно было понять — он в бешенстве. Когда Безымянный, наконец, закончил, Клеменс спросил:
— Но?
— Но все-таки вы предали свою страну.
— Моя страна тут, — Клеменс обвел рукой вид, открывавшийся с горной тропы. — Это герцогство, я люблю его всем сердцем, и мне, откровенно говоря, нет дела до того, что произойдет с развращенным Сентием.
Юноша кивнул, принимая доводы ветророжденного.
— Господин, не расскажете ли вы мне, что сейчас творится в мире? — задал он следующий вопрос.
— Расскажу, — радостно согласился тот. — С чего мне начать?
— С войны. Она уже идет?
— Увы, да.
— И как обстоят дела?
— Хм-м, дай подумать. Это зависит от того, с чьей точки зрения смотреть, — он улыбнулся, явно рассчитывая на то, что собеседник ответит на улыбку, но виконт, увы, был сейчас на это не способен.
— Пускай это будет точка зрения вашего нового господина.
Клеменс несколько секунд смотрел на полукровку, затем кивнул.
— Пускай. Итак, с чего бы начать? Пожалуй, все резко ускорилось после убийства Волукримского посла.
Глаза воина широко распахнулись.
— Они обезумели?
— Понятия не имею, но это стало последней каплей.
Безымянный кивнул — не понять такое было невозможно. Сперва — предательство и то ли похищение, то ли убийство приемной дочери и друзей, затем — такое.
— И что было дальше?
— Дальше — армии Волукрима вступили в северные регионы Дилириса, захватив ряд пограничных крепостей. Марравы, в свою очередь, двинулись из Виннифиса, правда, без Оракула, насколько я знаю.
— Все настолько серьезно?
— Даже серьезнее, чем ты думаешь.
— И где сейчас армия его величества? Под Секундусом? Или уже штурмует Сентий?
— Нет, она остановилась на Мариевых полях, и мы как раз к ним направляемся.
Полукровка недоуменно воззрился на своего собеседника.
— Как это? Зачем отдавать преимущество своему врагу?
— Увы, это мне неизвестно. Все, что я знаю, так это то, что войска Дилириса уже подошли к Секундусу и очень скоро выступят навстречу захватчикам, которые никуда не торопятся. Почему? Это, наверное, нужно спрашивать у генералов Вороньего Короля…
***
— Итак, брат, напомни еще раз, зачем мы торчим тут? — Изегрим вопросительно воззрился на Корвуса, склонившегося над картой области, и внимательно слушавшего донесение Каш-Рона.
Генерал каррасов замолк и покосился на Охотника, но тот и бровью не повел.
— Так что скажешь, брат? Раз уж ты начал войну, почему бы не пойти на юг? И отчего ты до сих по не отдал мне приказ? Ловчие готовы по первой твоей команде устроить бойню среди дворян Дилириса.
— На второй вопрос отвечу: нет. Договор с Лорием все еще в силе — я попытаюсь придерживаться его так долго, как только получится. У нас еще есть шанс избежать новой Последней Войны.
— Ну ладно, а теперь ответь на первый.
Корвус отстранился от карты и почесал перышки Ании. Птица гордо каркнула и Изегрим поморщился.
— Да-да, я знаю, что плох в стратегии, можешь не напоминать, пернатая. Ну так что?
Корвус покосился на Каш-Рона и генерал, поняв приказ, откашлялся.
Гигантский каррас, чьи перья были черны, как ночь, чуть наклонил голову, и все равно он на две головы возвышался над Охотником.
— Все очень просто, о Древний. — Клюв даровал каррасу специфический выговор, отчего некоторые его слова было непросто разобрать. — Цель войны — победить врага, не так ли?
— Естественно.
— Но что нужно сделать для этого?
Изегрим на миг задумался.
— Захватить его земли и разрушить города?
Каррас громко каркнул и покачал головой.
— Нет, о Древний. Сердце любой страны — армия. Уничтожь ее, и земли падут, точно спелый плод, а города растворят своио ворота.
— Это, в целом, понятно, но вы так и не ответили на мой вопрос.
— Я почти добрался до сути, о Древний.
— Слушаю с большим интересом.
— Чтобы уничтожить армию врага, нужно навязать ему бой на своих условиях в выбранном тобой месте. И эти поля — то самое место.
Изегрим посмотрел на воронолюда с нескрываемым удивлением.
— Знаешь, я действительно плохой стратег, но все-таки кое-что понимаю. Например, то, что лучшая в мире конница имеет на ровных, точно блюдце, лугах подавляющее преимущество.
Генерал заклокотал, что у каррасов означало смех.
— Враги будут думать также, о Древний. И придут сюда. Они приведут все, что смогут, а потом их ждет сюрприз, очень, очень интересный сюрприз. Времена, когда конница повелевала полем боя, проходят, и Дилирису придется осознать эту горькую правду рано или поздно.
— Стало быть, ты желаешь рассказать им об этом, — усмехнулся Изегрим.
Клюв генерала снова раскрылся, издав клекот.
— Я уже немолод, о Древний. Я начал воевать еще во время Третьей Войны Гнева, но, увы, после нее мне так и не представилось возможности вписать свое имя в историю. Пусть наш род долговечнее людского, но пройдет еще полсотни лет, и моя рука будет слишком слаба, чтобы удерживать древко нагинаты, а ум — слишком вял, чтобы командовать армиями. Потому, разделяя скорбь Отца о душах, что будут загублены, я одновременно ликую, ведь очень скоро мне выпадет поистине редкий шанс.
— Сразиться с Генералом? — понял его Изегрим.
— Да, о Древний.
— Стало быть, не веришь, что наш маленький спор с Вентисами удастся обезопасить от вмешательства Лория Солума?
— Ни на секунду.
Охотник покосился на Корвуса, который с отсутствующим видом смотрел в дальний угол шатра, наблюдая что-то только одному ему понятное. Ощутив на себе взгляд друга, сковывающий моргнул и, не оборачиваясь, ответил:
— Вы оба — пессимисты.
— Скорее уж, реалисты. Да и ты сам не думаешь, что на этот раз нам удастся выкрутиться.
— Отчего же, я верю в то, что шанс есть. Лорий, что бы ты о нем ни думал, еще меньше меня жаждет погрузить мир в пучину новой войны между Ступившими на Путь Вечности.
Изегрим нетерпеливо махнул рукой.
— Ладно, ладно, поступай, как знаешь, меня сейчас больше интересует нечто другое. Генерал Каш-Рон.
— Да?
— Сколько у нас войск на сегодня?
— К сожалению, не так много, как хотелось бы, — недовольно ответил каррас. — Отряды все еще продолжают стекаться со всех уголков страны, при этом порядка двадцати тысяч мы вынуждены оставить на востоке — порождения Темного Леса в этом году атакуют с необычайно силой. Еще пять тысяч продолжают очистку южных областей Бескрайней Равнины — некоторое количество изначальных просочилось через горы. И пускай они разрознены и лишены командования, но их надлежит уничтожить. Также не стоит забывать про корпус Паллидия, который подойдет к нам вместе с новыми союзниками, но лишь через неделю, не раньше. И это, не говоря о тех полках, что остались на западе страны по приказу Отца. Так что мы можем говорить едва ли о пятой части постоянной армии Волукрима. Про союзников я молчу. Впрочем, для Дилириса этого будет более чем достаточно, в противном случае, нас сейчас бы здесь не было.
Изегрим кивнул:
— Не думал, что его величество Устин Вентис так быстро определится со стороной.
— Его величество? — Корвус отвлекся от размышлений и сейчас внимательно слушал беседу своего полководца со Хозяином Горы, как Изегрима называли в Хавланде. — А не торопишь ли ты события?
— Ничуть. Я, в целом, понял твой план. Разбить королеву в пух и прах, после чего — скорым маршем взять Сентий и посадить на престол ее брата. Если проделаем это быстро, то появится шанс закончить до того, как Лорий примет окончательное решение.
— В целом да, — согласился Корвус, — но есть одна маленькая проблема.
— Ривеланд?
Охотник был плохим стратегом, но хорошо разбирался в политике.
— Именно. Я пока еще не знаю, какое отношение ко всему этому имеет Кайса, но совершенно уверен — она несет свою долю ответственности за случившееся. Именно поэтому почти сорок тысяч воинов собраны в окрестностях Кастэллума. Они могут понадобиться, если армия страны Тысячи Рек вторгнется в герцогство Тиерланд. Вассалов следует защищать.
— Стало быть, у нас остается не так и много?
— Двадцать пять тысяч каррасов, десять тысяч человек и около восьми тысяч гарпий, — ответил сковывающий. — Итого — сорок две тысячи человек.
— Внушительная сила.
— Да, и она станет еще внушительнее, когда к нам присоединятся Паллидий и Устин Вентис, и два из пяти боевых таборов Катержины. Если успеют, конечно.
— А если Кэлиста прибудет раньше?
— Придется потрудиться, — ответил вместо Корвуса Каш-рон, — но только и всего. Наши маги ни за что не проиграют ветророжденным, артиллерийская поддержка на порядок превосходит вражескую, а пехота, я уверен, сильнейшая в мире. Останется только продемонстрировать это. А на вас и ваших ловчих, о Древний, ложится важная задача.
— Я знаю, — нехорошо усмехнулся Охотник, ощущая раздражение. — Разведка, диверсии и убийства. Все, как всегда. Тут мало кто может со мною тягаться, кроме, разве что, этого ханжи.
Он презрительно скривил лицо.
— И когда вы с Ридгаром помиритесь? — меланхолично задумался Корвус.
— Никогда, это же очевидно… — Изегрим взял паузу и поинтересовался. — Кстати, ничего о нем не слышно?
Глаза Корвуса превратились в щелки, и он вновь коснулся перьев Ании.
— Ни о нем, ни об Орелии, ни об Игнис. Можно быть уверенными в том, что они выполнили свою задачу, но…
— Но в королевских темницах Дилириса их не оказалось, мы проверяли.
— Именно. Быть может, они все еще блуждают по подземельям, но тогда становится непонятно, отчего мне не удается найти на грани ни Ридгара, ни Лариэса.
— А это еще кто?
— Щит принца Тариваса и сноходец. Совсем молодой и неопытный, мы вместе с Кающимся дали ему несколько уроков.
Древнему показалось, что он ослышался.
— Погоди. Ты что же это, обучал доверенного человека Тариваса искусству хождения по Грани?
— Да, а что?
Охотник глухо застонал и хлопнул себя по лбу.
— Ах да, я же забыл, с кем имею дело. Фанатичный учитель, готовый передавать знания даже булыжнику, если тот окажется в состоянии их усвоить.
— Сноходцев слишком мало, — мягко заметил Корвус.
— Да, да, расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — отмахнулся Изегрим.
«Проклятье, вот всегда он так! Подумать только — учить воина врагов… Впрочем, тот, стало быть, тоже не отвечает? Хм-м» …
— Ты проверяешь регулярно? — уже другим тоном уточнил Охотник.
— Каждую ночь.
А вот это, действительно непонятно. Если Орелию еще можно убить, то Ридгар — бессмертен. Буквально. Не существует способа окончить его пытку. Тут пасовали даже бирюзовые камни Изегрима. А значит, что?
«Значит, его пленили. Сильный сковывающий вполне в состоянии заключить этого ханжу в тюрьму. В прошлом было несколько умников, провернувших такой трюк».
Вся проблема заключалась в том, что чародеев подобной силы не так уж и много. Да что там, Корвус с Изегримом не одну сотню лет работали не покладая рук, чтобы число подобных типов свелось к минимуму, и Охотник с уверенностью мог сказать, что с этой задачей они справились. По крайней мере, частично. Количество Ступивших на Путь Вечности неуклонно сокращалось со времен Второй Войны Гнева, когда большая часть Древних, разделившись на два лагеря, практически истребили друг друга. А уж после уничтожения изменников из Темного Леса в Интерсисе едва ли можно было насчитать полсотни Ступивших на Путь Вечности.
«Но если не Древние, то кто»?
Ответ на этот вопрос приходил в голову сам-собой, и Корвус, определенно, не мог не думать о том же самом. И поэтому сорок тысяч человек полевого войска остались в Кастэллуме.
«Если не Древние, то либо особо могучий сковывающий, либо менталист. Проклятье, неужели эта сумасшедшая сука действительно учудила подобное? Надо было в свое время плюнуть на Лория и прикончить ее, хотя чего уж теперь, прошлое нельзя переписать».
Он потянулся и кивнул товарищам.
— Ладно, планируйте сражение и дальше, а мы с ловчими подготовим королеве несколько своих сюрпризов.
Кивнув Корвусу, он развернулся и покинул шатер, возле которого замерли четыре старших ловчих — его ученики, сумевшие пройти последнее посвящение и ступить на Тропу Вечности.
— Каковы будут твои приказы, Учитель? — обратился первый из них.
— Выдвигаемся, не теряя времени. Мы должны продемонстрировать ее величеству наше гостеприимство.
«Не волнуйся, Корв, я не подведу тебя. Армия Дилириса прибудет на Мариевы поля после корпуса бледного мальчишки. Победа будет за нами».
***
«И вот я снова тут», — подумал Безымянный, когда копыта коней вновь застучали по булыжникам дороги.
Горы остались позади, и он оказался непосредственно во владениях герцога.
— Кстати, а ваш отец еще тут, или уже выступил на соединение с армией Вороньего Короля? — поинтересовался он у Клеменса.
— Через несколько дней должен уже быть на месте, — ответил юноша. — Так что и мы не будем тянуть время. Сейчас сменим коней, пополним припасы — и вперед. Через несколько дней на Мариевых полях разразится страшная битва, результат которой во многом определит будущее Дилириса, и я ни за что не пропущу ее. Сможете скакать по ночам?
Этот вопрос был обращен не к Безымянному, который даже в таком состоянии мог держаться без сна несколько суток и не выбираться из седла днями. И не к двужильному Индржиху, который после встречи с отрядом ветророжденного заметно повеселел. Сын герцога спрашивал Аеллу, с которой немало общался в последние дни. Тяжелейшее путешествие заметно сказалось на недолечившейся гарпии — она похудела и осунулась, под глазами залегли круги, да и само лицо ее все больше и больше начало походить на маску боли и отчаяния.
Да, Аелла крепилась, делала вид, что все в порядке, но Безымянный не один и не два раза слышал, как она всхлипвала по ночам, думая, будто все вокруг уснули. Дочь неба продолжала оплакивать свои крылья.
— Я справлюсь, — тихо произнесла гарпия, — спасибо, ваша светлость, вы очень добры.
Клеменс тепло и открыто улыбнулся ей.
— Тогда поторопимся!