Ставропольская управа находит нужным предварительно посмотреть, что именно хочет село.
Смотрит и видит.
Село хочет есть пшеницу.
Скажите!
Белый хлеб, значит!
Но, присмотревшись к пшенице, управа находит её "недоброкачественной, с сильной примесью головни и негодной для продажи".
Предмет потребления, негодный для продажи, годен ли для потребления?
Управа решает этот вопрос так:
"Для потребления порядочных людей - нет, негоден, для потребления мужицкого - да, годен!"
И в этом смысле она отписывает губернской управе:
"Можно удовлетворить просьбу села Выселок. Пускай его, село, ест недоброкачественную пшеницу, если хочет, но всё-таки пусть заплатит за каждый пуд этой негодной для продажи пшеницы пудом хорошей ржи".
Губернская управа согласилась со всем этим.
И всё это, должно быть, очень человеколюбиво, замечательно гуманно и, несомненно, очень выгодно.
Хотя я лично ничего в этой истории не понимаю.
После праздников с большим трудом постигаются такие махинации.
В них столько такта административного и ещё чего-то столь же непонятного, что голова идёт кругом, как подумаешь.
Существует в Самарской губернии земское санитарное бюро, о котором очень много говорят и пишут господа врачи и о котором публика всё-таки ничего не знает.
Я тоже ничего не знаю.
А мне очень хотелось бы знать, как взглянет санитарное бюро на это дело - на поедание крестьянами недоброкачественной пшеницы с головнёй и с прочими неудобосъедаемыми штучками.
Коли есть санитария, должна быть где-нибудь поблизости от неё и гигиена.
А задача последней... впрочем, я не знаю задач земской гигиены и земской санитарии.
И вообще я не говорю, что нехорошо кормить крестьян недоброкачественной пшеницей с какой-то головнёй, может быть, и с углями и даже с золой...
Весьма возможно, что им это очень полезно, - мы так плохо знаем наш народ и его свойства.
Но меня несколько смущает "пуд за пуд".
За пуд недоброкачественной пшеницы - пуд хорошей ржи, - это дорого.
Право же, дорого!
Один из наших репортёров, человек редкой души, но очень наивный, сказал вчера нечто об одном из двухсот купцов, подписавших заявление о прекращении торговли в праздничные дни, заставившем своих приказчиков торговать в день святого крещения.
Он несправедлив.
Или он ошибается.
Я справедлив и справедливости ради считаю нужным отметить, что торговал в день крещения не один господин Савельев, а и многие другие из двухсот.
Он, репортёр, видит в этом факте - противоречие.
Я не вижу.
Одно дело - подписать бумагу, другое дело - торговать противно смыслу её.
Бумага подписана и лежит, а подписавшиеся люди торгуют, и в их карманы денежка бежит.
Из этого следует, что они своё дело знают.
А что они жадные - это точно.
И что они плохие христиане - это тоже верно.
Но всё это для них трын-трава.
"Жизнью пользуйся, живущий!"
Для них жизнь - купля-продажа, бог их - целковый, и ему они - верные дети.
И никакой добродетельной моралью их ранее кануна их смерти не прошибёшь.
А всё-таки иногда нелишне пощекотать им селезёнку - пусть позеленеют немного.
[24]
В наше серенькое, меркантильное время, - время, когда люди так мало ценят своё человеческое достоинство, то и дело меняя своё первородство на жиденькие чечевичные похлёбки земных благ, - дон Сезар де Базан, истый дворянин и аристократ по своим понятиям о чести, но демократ по отношению к людям, - в наше время этот испанский дворянин, для которого действительно честь "прежде всего", является смешным и мало кому понятным романическим анахронизмом.
А сколько однако истинно хорошего и истинно рыцарского в этой оборванной фигуре бродяги-гранда!
Господин Сарматов - приятно сказать похвальное слово от души! - верно понял изображаемый им характер и провёл роль дворянина-бродяги с искренним чувством и с таким огнём, какого до сей поры нам не приходилось замечать в его игре.
Сцену пред смертной казнью он провёл почти с такой же бравадой храбреца и с таким же художественным чутьём, как - я видел - вёл эту сцену Ленский...
Немножко скептик, немножко фаталист, беззаботный храбрец и благородная душа, - дон Сезар был живым на сцене...
Да, господин Сарматов ещё первый раз за сезон был так хорош, как хорош был он в этой роли.