Когда Ролан был маленьким, Йор часто повторял, проламываясь через лес: дорога под ногами идущего. Мать настояла на таком обучении, ведь мальчик может настичь отца не только в чистом поле. Он обязан быть готов драться в любом месте и в любых условиях.
Иронично, подумал Ролан, обходя кряжистый дуб. В конечном счёте он был не готов, как щенок, напавший на волка.
Меж деревьев пляшут стайки светлячков, мерцающие огоньки подсвечивают стебли трав и кору. Под сапогами похрустывает и прогибается ковёр лесного мусора. Мощно пахнет древесной смолой и остывающей землёй. Через разрывы в кронах заглядывают две луны. Лес полнится звуками, от треска сверчков, до далёкого вой волков.
Плотный ужин питает тело, наполняет мышцы взрывной силой и желанием бежать. Но это чувство обманчиво и чревато упадком сил поутру.
Звериная тропа петляет меж деревьев, убегает в чащу… Уха коснулись звуки струн и приглушённые голоса. Ролан остановился и вгляделся в крошечную искру меж деревьев. Ладонь легла на рукоять меча, большой палец надавил на навершие. Ведомый любопытством пошёл на свет, сделав шаг плавным и бесшумным, как у горного барса.
Деревья раздвигаются, огонёк разрастается, превращаясь в костёр у заброшенной дороги. Вокруг сидят эльфы, орки и дворфы в пёстрых нарядах. Зеленокожие верзилы сидят полуголыми и о чём-то живо беседуют, поигрывая мускулами. Кажется, обсуждают позы, в которых мышцы красивее вздуваются. Вдоль дороги в полумраке громоздятся телеги. На облучке ближайшей к костру сидит эльфийка в остроконечной шляпе и перебирает струны мандолины, беззвучно шевеля губами.
У самой опушки, прижавшись друг к дружке, спят кони. Одно животное почуяло человека, вскинуло голову, тревожно шевеля ушами. Бардесса бросила косой взгляд и опустила руку в повозку. Ролан, почуял неладное и начал нарочито топать и наступать на особо трескучие хворостины. Разговоры в лагере разом притихли, а взгляды устремились в лес.
Парень вышел на свет, держа руки поднятыми к груди и ладонями к незнакомцам. Неуверенно улыбнулся.
— Добрый… вечер?
Орки поднялись, угрожающе насупившись и двинулись к нему. Эльфка на облучке свистнула и верзилы остановились. Бардесса махнула рукой и соскочила на землю, пошла плавной походкой танцовщицы, от бедра.
— И тебе вечер добрый, человек. Хотя уже давно ночь.
— Просто желать «доброй ночи», это при отходе ко сну. — Сказал Ролан не двигаясь. — А вы непохожи на тех, кто собрался спать.
— Верно. Меня зовут Инаиль, а твоё имя?
— Ролан из Мюрквида.
— Мирквуда? — Переспросила эльфийка, вскидывая бровь.
— Можно и так, но мне больше нравится «Мюрквид». — Ответил Ролан, пожал плечами и примирительно улыбнулся.
— Что же, человек из Мюрквида. Что тебя привело к нам?
— Голоса и свет костра. Идти по лесу в одиночку, бывает очень скучно. Особенно ночью.
Инаиль смерила взглядом, кивнула и посторонилась, указывая на место у костра.
— Будь нашим гостем и другом, до утра, а после мы разойдёмся.
Ролан прошёл меж орков, оказавшись с ними одного роста, а в плечах даже шире. Зеленокожие попятились, а Инаиль сощурилась. У костра расположилась пёстрая компания, Ролан сел на свободное место и протянул руки к огню. По левую руку сидит эльф со следами белого грима на лбу, а по правую сморщенная дворфийка. Старуха древна как мир, лицо похоже на засохшую грушу, а чёрные глазки прячутся под набрякшими венами. Если присмотреться, то на тёмной от старости коже видны синие и чёрные полосы татуировок. Волосы заплетены во множество тонких косичек, опускаются на плечи, а две пряди до самой груди.
Дворфийка откашлялась, оглядывая гостя, проскрипела:
— Я никогда не видела человека.
— А я дворфийских женщин. Думал они миф, а вот поглядите-ка, одна передо мной.
Старуха скрипуче засмеялась, но взгляд остался пронзительным и не по-старчески любопытным. Она протянула ладони к пламени, стали видны синие полосы на дряблой коже.
— Молодой человек, я пророчица и всего за монетку могу прочитать твоё будущее! Ну как, ты согласен?
— Правда? Конечно!
Разговоры у костра оборвались, и вся труппа воззрилась на сияющего, как отполированное золото в полдень, Ролана. Парень с готовностью протянул старухе ладонь.
— Вы ведь по ладони читаете? Или потроха животного нужны? Мама говорила, что ещё можно на топоре гадать… аксиномантия, кажется.
— Ладони достаточно. — Ответила гадалка, сбитая с толку такими знаниями.
Под чуткими взглядами товарищей взяла протянутую ладонь… брови взлетели к макушке. Внутренняя часть плотная, как дублёная, мозоли под пальцами слиты в единый твёрдый валик. Линии едва угадываются, но они и не нужны. Повела кончиками ногтей от запястья к среднему пальцу…
Улыбка Ролана поблёкла, глаза дворфийки закатились, а из уголков губ показалась пена. Тельце качнулось и почти рухнуло в костёр. Парень подхватил за плечи, испуганно огляделся и пробормотал:
— Что с ней? Так и должно быть?
— Нет. — Ответила Инаиль, перехватывая старуху и легко поднимая на руки. — Должно быть, переутомилась с дороги, я отнесу её в вагончик.
— Я помогу!
— Сама справляюсь. Эй, вы все! Отдыхайте, вы же знаете, Хризолит нас всех переживёт!
***
В вагончике гадалки пахнет травами и благовониями. Под потолком развешены декоративные сушёные лягушачьи лапки и крылья нетопырей. Стены закрыты коврами с звездчатым узором, а на крохотном столе притаился хрустальный шар. Эльфийка положила старуху на ложе. Та застонала и с натугой открыла глаза, в ужасе огляделась и шумно выдохнула.
— Где человек?
— У костра, отдыхай.
— Он опасен! — Прошептала гадалка, стремительно бледнея и мелко трясясь.
— Знаю. — Ответила Инаиль. — Я могу услышать зайца за четверть мили. А его приметила только в паре метров от лагеря и то, потому что он того захотел. Что ты видела?
— Всё… — Почти плача выдавила дворфийка. — Я видела, как он нас убивает, как проходит мимо, как даёт нам деньги… Видела, как он отрывает голову лешему, как душит бога! Видела красновласую девочку… Видела… Видела… Боги! Я будто заглянула в бесконечный калейдоскоп!
Инаиль накрыла старуху одеялом, пригладила седые волосы и сказала, улыбаясь:
— Отдыхай. Всё будет хорошо.
***
Когда Инаиль вернулась к костру, человек пропал, а трупа молча смотрела на место, где он сидел. Эльфийка приблизилась и охнула. В свете костра блестят три монеты… ТРИ ПЛАТИНОВЫЕ МОНЕТЫ! За каждую можно купить особняк и год жить безбедно!
— Откуда это? — Дрожащим голосом спросила бардеса, не отрывая взгляда от монет.
— Человек оставил. — Выдохнул дворф в бархатном сюртуке. — Сказал, что ему жаль за неудобства, и ушёл.
— Инаиль… — Выдавил эльф с плохо смытым гримом. — Этих денег хватит?
— Да… — Эльфийка оглядела труппу, широко улыбнулась, вскинула руки к чёрному небу и прокричала. — У нас будет собственный театр! В столице!